Генри Крейн - Санта–Барбара V. Книга 2

Вскочив со своего места, Генри резко обернулся в сторону Кейта.

— Мистер Тиммонс, вы слышали?.. Вы слышали?.. Она оскорбила мои честь и достоинства!..

Тот, разумеется, тут же подтвердил правомерность претензий свидетеля:

— Да, действительно… Это может быть расценено, как оскорбление… Не вы ли, мисс Уэйнрайт, говорили мне, что обвинять человека в преступлениях, которые он не совершал — не только невозможно, но и преступно для настоящего юриста?..

Джакоби все продолжал, распаляя себя все больше и больше:

— Я хочу сделать заявление!.. Ваша честь!..

Внимательно посмотрев на него, окружной судья спокойно произнес:

— Да, мистер Джакоби…

— Я сейчас же вношу иск на… — он смерил ненавидящим взглядом Джулию. — Вношу иск на мисс Джулию Уэйнрайт…

«Неужели заявит, что я должна платить ему эту идиотскую неустойку в сто тысяч долларов?.. — пронеслось в голове Джулии. — Интересно, как он будет мотивировать свои претензии ко мне?.. Тогда мне придется рассказать еще кое‑что… О его жульнических лотереях, например… Да и не только о них…»

Однако Джакоби то ли забыл о своих предыдущих претензиях к Джулии, то ли решил оставить это для следующего иска.

— Я вношу иск на мисс Уэйнрайт за оскорбление чести и достоинства, — произнес он, — и потому буду требовать компенсации за моральный ущерб. Сумму, в которую я оцениваю этот ущерб, я сообщу дополнительно…»

Джаггер вновь поправил очки.

— К сожалению, в настоящее время ваш иск не может быть принят к рассмотрению — идет судебное слушание. Когда оно закончится…

Несколько успокоившись, Генри уселся на свое место и сказал:

— Я дождусь окончания судебного слушания…

— Не возражаю, — ответил Джаггер.

Спустя полчаса он возвестил об окончании этого слушания. Следующее слушание по этому делу было назначено на четверг–Джулия медленно ехала на своем «олдсмобиле», не превышая пятнадцати миль в час. И не потому, что на улице было полно машин, и она не хотела в кого‑нибудь стукнуться. Просто так ей лучше думалось…

Ситуация немного прояснилась, однако не совсем. Главное — теперь установлено, и установлено для всех, что Лили Лайт и Джакоби были знакомы… Что это дает?.. Очень многое…

Во–первых, таким образом всем стало понятно, что теоретически Джакоби мог быть сообщником Лили Лайт в этом деле.

Во–вторых, Джакоби сам признался в факте знакомства — стало быть, появилась возможность более аргументировано доказать, что он был заинтересован в том, чтобы у Мейсона появились какие‑то неприятности…

Несомненно, что Джакоби в этой истории — ключевая фигура.

Он, а отнюдь — не Джулия.

Но для того, чтобы доказать его причастность, нужны улики. Какие?..

Ну, хотя бы черновик того самого письма, которое якобы Лили Лайт отправила в прокуратуру.

Разумеется, оно было набрано и распечатано в офисе Генри и, скорее всего, им самим.

Может быть, потребовать провести экспертизу ленты принтера или винчестера «Макинтоша» в офисе Генри?.. Ведь по ленте вполне можно определить текст, который был на ней распечатан… А специалисты без особого труда вычислят любой файл, который был записан на винчестере…

Впрочем, это бесполезно — Генри не так глуп, чтобы не предвидеть этого.

Ленты принтера он уже наверняка поменял, а винчестер компьютера вполне мог переформатировать — так, что теперь факт набора на нем того письма не установит ни одна в мире экспертиза.

Да, получается какой‑то порочный круп с одной стороны — налицо организатор и вдохновитель этого преступления, который в свое время косвенно признался в этом самой Джулии…

Налицо его прямая заинтересованность во всем этом, налицо и связь с Лили Лайт…

Однако для того, чтобы суд и жюри присяжных поверили Джулии, нету только одного — какой‑нибудь улики…

По своему опыту Уэйнрайт прекрасно знала, что для суда нужны только улики…

Нужны улики, во что бы то ни стало…

— Но где же их взять?..

И вновь у нее разболелась голова — на этот раз от сильнейшего перенапряжения…

Сколько же навалилось на нее!..

О, это просто невыносимо!..

Это просто невозможно стерпеть!..

Вот если бы Мейсон был рядом…

«Олдсмобиль» свернул с главной дороги и направился в сторону дома Джулии.

Войдя в дом она, не раздеваясь, сразу же бросилась к телефону.

— Мейсон?..

— Да…

— Мейсон, прошу тебя — срочно приезжай ко мне!.. — воскликнула она в трубку.

Он понял ее без дальнейших объяснений…

— Хорошо, — ответил Кэпвелл сразу же, — хорошо… Сейчас выезжаю…

И Джулия в полном изнеможении опустилась на диван и закрыла лицо руками…

Признание Джулии и ответ Мейсона. Цветы для Джулии. Уэйнрайт продолжает свои рассуждения. Что должна сделать адвокат, если она влюблена в своего подзащитного?.. Джулия еще раз убеждается, что современная женщина должна иметь все, в том числе и владеть компьютером. Визит к Генри Джакоби. Встреча с Кейтом Тиммонсом и его обещание.

Была глубокая ночь. Внезапно на улице начался дождь. Капли падали мягко и нежно, не так, как ранней весной, когда они шумно ударяются о голые еще ветви деревьев; теперь они тихо шуршали, стекая вниз по податливой листве…

Дождь успокоился также внезапно, как и начался — сделалось очень тихо. Уличный шум как‑то смолк, отошел на второй план.

Кэпвелл посмотрел в окно — над мокрым тротуаром метался свет одинокого фонаря. Древесная листва, освещенная снизу мощным электрическим фонарем, казалась почти белой, почти прозрачной, а кроны были как мерцающие светлые паруса…

Он, приподнявшись на локте, произнес тихо и задумчиво:

— Слышишь, Джулия?.. Та тоже подняла голову.

— Что…

Его голос звучал очень тихо, но, тем не менее, внятно:

— На улице дождь…

Она ответила задумчиво:

— Да…

Немного помолчав, Мейсон спросил:

— Тебе хорошо со мной?..

Джулия ничего не ответила — она только благодарно посмотрела на Кэпвелла, после чего зарылась лицом в подушку…

Эта была их первая ночь…

Все получилось как‑то само собой, они даже не договаривались о том, что Мейсон на эту ночь останется тут, у нее…

Так, как будто бы они были знакомы друг с другом целую вечность.

Она лежала рядом с Мейсоном, подложив руки за голову. Лицо ее рельефно выделялось на белой подушке. Одно плечо приподнялось — оно поблескивало, как матовая бронза. На руку падала узкая полоска света…

— Посмотри, — сказала она, поднося свою руку к лицу Мейсона.

Тот улыбнулся.

— Это от фонаря на улице. Она неспешно привстала.

Теперь осветилось и ее лицо. Свет сбегал по плечам, по груди, желтой, как пламя восковой свечи; он менялся, тона сменялись, становились оранжевыми, потом замелькали зеленоватые и голубые круги, а потом над ее головным оралом всплыло теплое красноватое сияние. Оно соскользнуло куда‑то вверх и очень медленно поползло по потолку.