Генри Крейн - Санта–Барбара V. Книга 2

Кейт продолжал:

— Уж не влюбилась ли ты в кого‑нибудь?..

Мягко улыбнувшись в ответ, Уэйнрайт поспешила перевести разговор на другую тему.

— Неважно… Ну, что у тебя нового?..

Кейт, выбросив яблочный огрызок в бумажную урну, достал из кармана другое яблоко и с треском надкусил его.

— Дать тебе тоже?..

— Спасибо, не надо.

— Ешь побольше яблок, — наставительно произнес Тиммонс, — потому, что яблоки продлевают жизнь. Несколько яблок в день — и тебе никогда не потребуется врач — закончил он.

Уэйнрайт спросила слегка насмешливо:

— Даже, если я сломаю руку?..

Он ухмыльнулся, выбросил другой огрызок и отошел от перил.

— А ты не ломай рук!

— Практичный совет!.. — кивнула она и подумала, что же будет дальше.

Этот яблочный разговор показался ей слегка подозрительным.

— Ты обедать?.. Кивнув, тот изрек:

— Да.

— Пообедаем вместе?

— С удовольствием…

Когда они уселись за столик, Джулия, поговорив со своим оппонентом на этом процессе, произнесла, как бы невзначай:

— Да, так что в четверг?..

Кейт, сделав небольшой глоток пепси–колы, произнес в ответ:

— Ты о процессе Мейсона?..

— Ну да…

Поставив пластиковый стакан на стол, он только поморщился.

— Боюсь, что его песенка спета…

Джулия промолчала, загадочно усмехнувшись. Эта усмешка не укрылась от внимания окружного прокурора.

— Тебе что — весело?..

Она наклонила голову, чтобы тот не смог рассмотреть смеха в ее глазах…

— Нет…

— Тогда почему же ты улыбаешься?.. — поинтересовался Кейт.

Джулия махнула рукой.

— Не обращай внимания, Кейт… Просто я улыбаюсь своим мыслям…

Когда обед был закончен, они вышли на открытую террасу. Кейт, закурив, предложил сигарету и Джулии.

— Спасибо, — произнесла та, прикуривая. Вспомнив разговор о яблоках до обеда, она поинтересовалась: — А что, они тоже продлевают жизнь?..

— Что ты имеешь в виду?..

— Сигареты…

— Нет, они укорачивают ее. А потом это уравновешивается яблоками. — Он выпустил клуб дыма, а потом посмотрел на собеседницу с оттенком легкого превосходства. — Надо все уравновешивать — вот в чем главный секрет жизни, Джулия…

— Это надо уметь.

Неожиданно окружной прокурор, подмигнут, ей, весело произнес:

— Да. Именно в этом весь секрет. Мы все слишком много знаем и слишком мало умеем… Потому, что знаем слишком много.

— Ты говоришь о ком‑нибудь конкретном?..

— Хотя бы о твоем Мейсоне…

Джулия поморщилась — ей почему‑то сделалось очень неприятно оттого, что этот человек начинал мусолить своим языком имя ее любимого.

— Вот что, Тиммонс… Скажи мне честно: если я попрошу тебя сделать одну вещь — ты можешь пойти мне навстречу?..

Кейт пожал плечами.

— Типично женский вопрос.

— То есть?..

— Ну подумай сама: как же я могу обещать тебе что‑нибудь, не зная даже, о чем же именно ты хочешь попросить меня?..

— Речь идет о Мейсоне и о предстоящих слушаниях в четверг.

Кейт стряхнул пепел.

— Догадываюсь, — сказал он многозначительно. — Так что же ты хочешь?..

— Мне кажется, что у следствия могут быть все основания подозревать Джакоби…

Удивленно подняв брови, Тиммонс спросил:

— Вот как?..

— А ты разве забыл, что тоже самое я говорила на предыдущем слушании?..

— Ну, хорошо…

— Мне кажется, что его соучастие в этом преступлении очевидно.

Окружной прокурор посмотрел на свою собеседницу с нескрываемой иронией.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что это Джакоби, а не Мейсон выбросил Лили Лайт из окна?..

— Я этого не говорила.

— Тогда в чем же ты его подозреваешь?..

— Я просто уверена, что то самое злосчастное письмо в твой адрес написано Джакоби.

Тиммонс покачал головой.

— Ну, быть уверенной — это одно. А вот иметь для этого о твердые основания…

— Ты имеешь в виду — улики?..

— Да.

— Мне кажется, если хорошенько взяться за Джакоби, можно будет обнаружить и их.

Затушив сигарету, Тиммонс сказал:

— Не понимаю — откуда такая уверенность?..

— Я бы назвала это иначе…

— И как же?..

— Это просто профессиональная интуиция. А интуиция меня никогда еще не подводила…

Тиммонс, посмотрев на Джулию, проговорил:

— Мне кажется, что дело тут вовсе не в твоей интуиции.

— В чем же?..

Взгляд Джулии был тверд и ясен.

— Мне кажется, Джулия, что ты уже и сама начинаешь понимать, что проиграла этот процесс, и потому просто хочешь оттянуть время.

— И все‑таки, — сказала Уэйнрайт, — и все‑таки я считаю, что следствию необходимо провести обыск в офисе Джакоби…

— Ты никак не можешь оставить в покос то злополучное письмо?..

— Да.

Кейт вновь передернул плечами.

— Никак не могу понять… — начал было он, но Джулия перебила его быстро и решительно:

— Я уверена, что Джакоби имеет самое непосредственное отношение к этому письму.

Тяжело вздохнув, окружной прокурор посмотрел на свою несговорчивую собеседницу с видимым сожалением и сказал тихо:

— Ну, и чего же ты этим хочешь добиться?.. Тебе, наверное, мало того, что этот самый Джакоби уже подал на тебя один иск…

— Я уверена, что он написал письмо, — твердым тоном сказала Уэйнрайт, — стоило бы только как следует исследовать его компьютер и все, что с этим связано — ну, пересмотреть какие‑нибудь дискеты…

Резко обернувшись к своему оппоненту, Кейт поинтересовался:

— Послушай, чего ты от меня добиваешься?..

— Я хочу, чтобы полиция или судебные исполнители обследовали компьютер Джакоби.

— Ну, хорошо, обследование компьютера юридически приравнивается к обыску. Допустим, мы там ничего не обнаружим. Что тогда? Кто будет тогда отвечать? — спросил он резко.

Выпрямившись, Уэйнрайт произнесла:

— Я, Тиммонс…

— Но ты…

— Я знаю, — спокойно ответила Джулия, — я прекрасно знаю, о чем речь… Я рискую пожизненным лишением лицензии на право заниматься адвокатурой…

Немного поразмыслив, окружной прокурор тяжело вздохнул и произнес:

— Хорошо… Я распоряжусь, чтобы в офисе Джакоби немедленно был произведен обыск. А заодно пусть займутся и компьютером… Но учти: если там ничего не будет обнаружено, отвечать за «моральный ущерб» будешь ты… Представляю, как начнет возмущаться этот самый Джакоби…

Джулия недослушала его.

Она лишь благодарно посмотрела в глаза окружному прокурору и произнесла:

— Спасибо…

Наверное, это были первые слова благодарности, которые она когда‑либо сказала этому человеку за всю свою жизнь в этом городе…

Этот вечер Уэйнрайт проводила в полном одиночестве — как, впрочем, и очень многие предыдущие…

Однако теперь она не чувствовала себя такой одинокой, как всегда: она была уже не одна…

Правда, Мейсона теперь не было рядом с ней, но она все равно незримо чувствовала его дыхание.