Эльмина Отсман - Спорю с судьбой

Поезд остановился, раздалась команда: «Выходи!». Измученные долгим переездом люди вылезли из вагонов. Их сбили всех в одну кучу вместе с семьями, прибывшими раньше.

Шумно, как на базаре, только вместо привычных товаров покупатели выбирали людей. Немцы торопили хозяев. Общий гул перекрывали их отрывистые, лающие выкрики: «Шнель, шнель!». Хозяева же не спешили. Каждому хотелось выбрать работника покрепче и поздоровее.

К Минде подошел сначала один, предложил ей поехать с ним, потом другой. Магду же взять охотников не было. Кому нужна женщина с малым ребенком? Кормить двоих надо, а работы и с одного человека не спросишь.

Но Минда твердила одно:

— Я только с сестрой. Одна не поеду. Мы вместе.

Наконец, договорились. Сестер взяли хозяева соседних хуторов. Минда попала в семью, где была старуха мать и два сына. Хозяйство было среднее. Несколько коров, две лошади, овцы.

Минда, если б и захотела, не смогла работать плохо. Такой уж у нее характер. Старуха поблажек не давала, по и не обижала. Никто не ругал, еды было вволю. Молодость взяла свое. Не много надо было красавице Минде, чтоб она снова похорошела, глаза заблестели. Сыновья хозяина стали заглядываться на нее.

В тот год Эстония была освобождена от гитлеровцев полностью. Советская власть изымала излишки земли, скота. И, конечно, закон запрещал эксплуатировать чужой труд. Тогда-то Август и сделал Минде предложение. Она привыкла уже к этому месту, и хотя не любила Августа, успела привязаться к нему. Ехать ей все равно было некуда, в Луге никого не осталось, наши следы затерялись. Она согласилась стать его женой.

Пока Минда рассказывала мне свою историю, слезы несколько раз набегали ей на глаза. Я плакала вместе с ней. Мое безмятежное настроение последних дней сразу исчезло. Я снова ощутила всю суровую реальность своего положения. Каждый из нас пока живет не так, как ему хотелось бы, а так, как придется.

Я уезжала из Вильянди в грустном настроении, Юлечка осталась пожить на хуторе у Минды.

Вскоре в Вильянди уехали и папа с мамой. А Вельтан ушел служить в армию. Я снова осталась одна. С нетерпением ждала весны. И как только она наступила, взяла расчет и уехала в маленький городок под Вильянди, в Мустла, где тогда поселились Магда и родители.

Записи в дневнике тех лет мало чем отличались одна от другой.

Каждый мой день был расписан строго по графику. Ровно в 13.00 я выходила из пункта связи, а в 14.03 уезжала на поезде в Таллин. Почтовый вагон с жесткой полкой стал фактически моим вторым домом.

Первым же была комната в пункте Вильяндиской связи. Там стояла кровать, в одном углу — чемодан с моими сверхскромными пожитками, стол, пара стульев, в другом — плита.

Кого винить, что приехала я в Эстонию, чтобы помогать восстанавливать сельское хозяйство, а занимаюсь доставкой почты? Много раз перебирала в памяти первые свои шаги на эстонской земле и ругала себя, что по молодости, неуверенности в собственных силах боялась обременять людей и устройство на работу считала только своим личным делом.

Сколько из-за этого сделано ошибок… Не стала добиваться, чтобы мне предоставили работу в МТС, обиделась — ушла на аэродром, надоело на аэродроме — в связь. Захотела поближе к родителям — все бросила и уехала в Мустла. Но ненадолго. Меня снова вызвали в Вильянди.

Каждый вечер засыпала и просыпалась с надеждой, что вдруг кончатся серые, похожие один на другой дни и в моей жизни совершится что-то значительное, необыкновенное. Но все оставалось без перемен.

От скучной, однообразной жизни я старалась уйти в другой, наполненный событиями, красками мир. В то время я особенно много читала. Любила романы о героях, которые, преодолев всевозможные препятствия, трудности, обязательно выходили победителями. Я восхищалась ими и в то же время сравнивала их жизнь со своей.

«Мне уже двадцать три года, — думала я. — Что сделала за это время? Герои романов, кинофильмов были счастливы. А счастлива ли я? И вообще, что такое счастье? И может ли быть человек по-настоящему счастливым или об этом только в романах пишут? Вот если посмотреть на Минду. Имеет свой дом, мужа, хозяйство у нее хорошее, добротное, живет в сытости, тепле. И Магда вроде бы нашла свое место в жизни. Но счастливы ли они? Хотела бы я повторить их судьбу? Не знаю. Я все время в каком-то поиске. Чего-то ищу, чего-то жду, куда-то все время стремлюсь. Чего я хочу от жизни?» Все эти вопросы один за другим вставали передо мной, не давали покоя, требовали ответа.

Почти каждый день ездила я по одному и тому же маршруту — мимо маленьких полей, на которых кружили лошади, тащившие за собой плуг, или неуклюжие тракторы, и с тоской вспоминала Хвойнинскую МТС, деревню Горушку, где чувствовала себя счастливой. Даже суровую зиму 1941/42 годов, когда мы чуть ли не замерзли в снегах, ночуя под открытым небом, я вспоминала не с ужасом, а с чувством сожаления. Я тогда могла перенести все лишения, потому что выполняла работу, результаты которой были реальны и ощутимы, — пахала землю, убирала хлеб. Я знала, как это необходимо для Родины.

«А сейчас? — снова задавала я себе вопросы. — Разве это моя работа — возить почту? Состоять при почтовых пакетах?» Конечно, я старалась и ее делать хорошо. Не опаздывала на поезд, всегда доставляла почту вовремя, в целости и сохранности. Понимала, что эти письма необходимы. Но мне все это не приносило удовлетворения. И рядом со мной не было человека, которому я могла бы доверить свои сомнения, поделиться мыслями, получить поддержку.

Друзей у меня тогда не было. Изредка приходили письма от ленинградской подружки Веры Суворовой. Ну разве ей расскажешь в письмах, что меня волнует, о чем я мечтаю? И я начала вести дневник. День за днем описывала свою жизнь. Почти каждая запись заканчивалась так: «Этот день ничего особенного мне не принес. Что-то будет завтра?»

А завтра было таким же, как вчера. Надо было на что-то решиться, что-то предпринять. Но что?

Как-то попался мне на глаза журнал «Звезда». Пока ехала в вагоне, прочла рассказ-быль о радисте Кириленко с парохода «Кола», который торпедировала неизвестная подводная лодка. Весь экипаж погиб. Только четыре человека остались живы, в том числе и Кириленко. Случилось это в 1943 году. Чего только людям не пришлось пережить, прежде чем они попали на Родину!

Повесть произвела на меня такое сильное впечатление, я настолько была переполнена прочитанным, что в Таллине не выдержала и рассказала об этом знакомому — дежурному на таллинском пункте почтовой связи Пономареву.