Борис Мирза - Девушка из разноцветных яблок

Вот тоже загадка – почему этот дом. И где кроется ответ, я не знаю.

Быть может, в книгах, которые заинтересовали его. Может быть, в какой-то не совсем деревенской ауре этого дома. А вернее всего, нечто совсем оригинальное лежало в его выборе. И у меня есть одна сумасшедшая версия. Дело в том, что мне кажется – я понимаю этого человека. Чем-то, пусть и весьма отдаленно, он напоминает мне меня же самого. Так вот. Если бы я выбирал дом, то выбрал бы именно этот из-за дырки в крыше. За десять лет, которые жилище простояло без хозяина, кровля и потолок в одном из углов совсем прохудились и прогнили. Прогнили так, что образовалась дыра, сквозь которую было видно небо.

И у меня, как я уже сказал, есть версия, почему эта развалина приглянулась Евгению.

Лето выдалось сухим, без дождей. И он подвинул довольно большой, советского производства двуспальный диван так, чтобы изголовье оказалось как раз под этой дырой. Чтобы можно было засыпать под открытым небом.

Итак, он лежал и смотрел в небо, а она, Сашенька, оказалась с Егором на деревенской улице совсем рядом. В этот вечер они, выпив по бутылке пива, пришли на окраину деревни опробовать бадминтонные ракетки и воланчик, найденные ею в чулане, – вероятно, купленные еще ее матерью и валявшиеся там с советских времен.

Ей, Сашеньке, очень нравилась затея с бадминтоном. В их тоскливую однообразную жизнь эта активная игра могла бы внести долю задора. И поэтому она вкладывала душу в удары, изображая из себя теннисистку, которую однажды видела по телевизору. Ей представлялось, что и у нее мог бы быть элегантный теннисный костюм с такой короткой юбочкой…

Егору, напротив, не нравилось и казалось несолидным это занятие. Он думал о том, как его сверстники будут обсуждать их с Сашкой спортивные развлечения и какую кликуху ему прилепят. От этого его удары выходили слабыми и неточными. Сашка же хотела раззадорить его. Била она сильно, бегала быстро, принимала удары, чуть пригнув колени, пружиня на ногах.

И чем больше он саботировал игру, тем упорнее она старалась игру продлить. Именно поэтому один из ее ударов оказался столь силен и столь неточен, что волан залетел на крышу того самого дома, в котором лежал с книгой в руках и любовался вечереющим небом Женя.

Волан упал куда-то на крышу. Егор, ее молодой человек, опустил ракетку.

– Все, – сказал он, – можно и закончить.

– Ну Егорк, – сказала Сашенька. – Ну можно же достать, ну, эй!

– Я на крышу к Чернышу не полезу.

– А что, мне лезть?

– Плюнь на этот волан, – ответил Егор, подумавши (он все же боялся показаться трусом), – все равно игра не получается.

– Хорошо. О’кей.

– Что?

– А то, – сказала Сашенька, кладя ракетку в траву, – что тогда я полезу сама. Раз здесь мужика нет.

– На понт меня берешь? Ну-ну. Успехов.

Он отбросил ракетку туда же, в траву, повернулся и пошел. Конечно, он ждал, что она побежит за ним, будет уговаривать и в конце концов он согласится. Но вместо этого она посмотрела на дом Черныша. На крышу, где лежал белый волан, так хорошо видный на почерневшей от времени шиферной кровле.

Сам дом был окружен нескошенной тростой (так здесь называют высокую, в человеческий рост, траву), а Mersedes ML, на котором приехал Женя, виден не был. Он специально поставил его за домом, чтобы не вызывать толков в деревне. Разговоры все равно были, но еще не успели дойти до молодежи, которой, как правило, было дело только до себя и своих сверстников.

Это был обычный нежилой деревенский дом, обреченный на постепенное исчезновение. Пока еще не сильно, но уже коснулась его та печальная участь, которая касается всякого жилья, у которого нет хозяев. Вместе с людьми уходит, испаряется жизнь, постепенно легким облачком растворяясь на ветру…

Егор уходил все дальше, брел, глядя под ноги. Он все еще ждал, но с каждым шагом уверенность его улетучивалась.

Сашка же пробиралась через тросту к яблоне, росшей совсем рядом с домом. Для нее, деревенской девчонки, было не впервой лазать по деревьям.

Она ухватилась за нижнюю прочную ветку, подтянулась, перехватила руки и уже через пару минут ступила на крышу дома.

Покинутые дома живут гораздо меньше садовых деревьев. Часто на местах бывших деревень в чистом поле можно обнаружить яблоню, или сливу, или кусты смородины. Домов уж давно нет, а деревья еще растут…

Как только она поставила обе ноги на крышу и попыталась, уцепившись за край одной рукой, другой достать волан, крыша проломилась. Дыра, сквозь которую Женя лежа смотрел на небо, просто увеличилась раза в три, а рядом с ним на большой диван приземлилась Саша. Вид у нее был ошеломленный, рубашка порвана, ладони ободраны. Но испугаться она не успела. Женя видел, как в замедленной съемке, что рядом с ним на диван кто-то падает, отчаянно пытаясь зацепиться за прогнивший потолок. Он даже успел отбросить книгу, лежавшую рядом с ним, чтобы девушке мягче было падать.

Все это происходило в тишине. Только звук крошащегося шифера и треск прогнивших досок.

И вот она сидит на диване рядом с ним.

– Удивительные здесь места, – сказал он. – Девушки падают с неба. Вы живы? Больно вам?

– Жива, – сказала Сашенька, рассматривая расцарапанные ладони. – Как видите. Вы кто?

– Ответить на этот вопрос не так просто – особенно девушке, упавшей с неба.

– Что? В смысле? – Сашенька была еще в шоке, еще не сообразила, что странным образом ввалилась в чужой дом и чужую жизнь. – Я полезла за воланчиком, он упал на крышу. Я не знала, что вы тут.

Мужчина, спокойно лежащий рядом с ней на диване, улыбнулся.

– Вы всегда так заходите в дом или приготовили этот номер специально для меня? Что у вас с руками, ну-ка, покажите.

Он произнес это тоном, не допускающим возражений, и она послушно протянула руки. Он уселся рядом с ней и взял обе ее ладони в свои руки.

– Все исцарапано. Но ничего опасного для жизни. Подождите секундочку.

Он отпустил ее, а она так и осталась сидеть в той же позе, держа руки ладонями вверх.

Покопавшись на подоконнике среди кучи лекарств, он вернулся, держа в руке баллончик с каким-то спреем. Встряхнув баллончик, он несколько раз решительно пшикнул из него на царапины.

– Прохладно, – улыбнулась Сашенька, глядя на медленно оседающую белую пену. – И на руках – точно снег…

– Угу. Снег. Ну вот и все. В следующий раз, когда решите зайти ко мне в гости, можете использовать дверь.

Он мгновение помолчал.

– Дайте-ка мне ваши руки. Посмотрю: ничего не пропустил?

Она снова протянула ему руки ладонями вверх.

– Вроде бы ничего. Ладно.

Возникла неловкая пауза. Он держал ее за руки. Она не высвобождала их. И сказать вроде было нечего.

– Как вас зовут? – спросил он.

– У меня противное мужское имя, – ответила она. – Я Саша. А вас?