Борис Мирза - Девушка из разноцветных яблок

– У меня противное женское имя, – ответил он. – Я Женя.

– А у меня – нормальное мужское имя. Я Егор.

Он стоял на пороге и смотрел на них в упор. Она вдруг отдернула руки и даже спрятала их за спину, будто вовсе не царапины они замазывали с незнакомцем.

Егор усмехнулся и вышел из комнаты. Было слышно, как скрипнула входная дверь.

– Я пойду, мне пора.

Она быстро встала и пошла за Егором.

– До встречи, Саша. – Эти слова остановили ее у двери. Она будто на секунду задумалась о чем-то и обернулась.

– До встречи… – Она еще о чем-то подумала и добавила: – Женя…

После того как она ушла, он зачем-то встал и посмотрел в зеркало. Оно висело над рукомойником и было старым и облупленным.

Кто же смотрел на него оттуда?

Когда-то этот парень, что сейчас с тревогой взирал на свое отражение, был если не красив, то очень интересен. Светлые кудри крупными завитками падали на лоб. Широкое волевое русское лицо. Глаза не то чтобы умные, но с хитрецой.

То ли благодаря кудрям, то ли правильным, как с комсомольского плаката, чертам лица он привлекал женщин. Всегда они вились вокруг, чувствуя в нем практически идеал. Эдакую смесь простой мужицкой красоты с повадками успешного беспринципного карьериста.

И он пользовался своим положением безгранично. Внимание женщин было столь избыточно, что успело потерять всякую ценность в его глазах.

Сначала он еще находил интерес в разнообразии женских тел, характеров и эмоций, потом пытался расширить круг утех, а потом пресытился. И охладел. Уже и не хотелось ему засыпать с кем-то рядом…

Весь этот сексуальный конвейер прекратился сам собой вместе с пришедшим неожиданно недугом.

У него обнаружили редкую форму болезни Берже. Обнаружили достаточно поздно, поскольку врачей он не любил. И к тому же всегда чувствовал себя совершенно здоровым. А ходить по врачам считал пустой тратой времени. Однако когда время от времени возникавшие боли в пояснице, тошнота и головокружения стали появляться угрожающе часто, пойти к врачу все-таки пришлось…

– С вашими почками, молодой человек, вы долго не протянете! – сказал молодой, но уже известный в медицинских кругах врач. – Если не лечиться – максимум лет пять, если будете скрупулезно следовать назначениям, то десять. Возможно, и дольше. Помочь может только трансплантация. Но в вашем случае… – профессор замялся, подыскивая слова, – риск очень велик. Вы… слишком здоровый человек. Очень сильный иммунитет. Вероятность приживаемости есть, конечно, но… риск очень велик, – снова повторил он. И добавил: – Решать вам.

Вообще все чувства его притупились. Даже стойкая жажда приобретательства оставила его. К моменту его приезда в совхоз он уже не очень понимал, зачем ему нужно это все.

Он сосредоточился на себе. На своих мыслях, которых до этого почти не было, кроме самых простых, потребных для обеспечения его личных нужд и бесконечной череды дел.

И вот тут-то и оказалось, что чего-то главного, что вроде бы должно было составлять его сущность, у него и нет.

О семье было думать поздно. На заре комсомольской карьеры он женился на правильной девушке из своей среды. Ее отец, ответственный партийный работник, охотно помогал ему в продвижении по номенклатурной лестнице. Но с приходом новых времен тесть сдулся. Детей у них с женой не было. Общих интересов – тоже. Более того, со временем выяснилось, что супруга не может удовлетворить и его мужских аппетитов. По природе нестрастная, она вполне обходилась сексом раз в месяц. И то после долгих его уговоров. Она даже тяготилась его темпераментом, и то ли чтобы отвязаться от его посягательств, то ли просто из равнодушия делала вид, что не замечает, что он переспал со всеми ее подругами. Подруги продолжали оставаться подругами, а он продолжал оставаться вечно полуголодным и рыщущим…

Короче, как только внезапно исчезло последнее, что их объединяло – партийное положение ее отца, – брак изжил себя. Они с облегчением развелись.

На следующий день после неожиданного знакомства с Сашенькой он встретил ее бредущей по длинной, петляющей сквозь лес грунтовке, по которой он ехал на машине из райцентра. В руках у Сашеньки была корзина для грибов, на голове – косынка, а одета она была в мужской брезентовый костюм защитного цвета и розовые, не подходящие к одежде резиновые сапоги.

Женя притормозил около нее и открыл окно. Его, столь опытного в отношениях с женщинами, вдруг что-то испугало, и было мгновение, когда он колебался – затормозить или проехать. Это чувство тревоги хоть и было мимолетным, но пронзило его до самой глубины души. Будто ледяной холод прохватил и отпустил. Опять жаркое лето…

Нога его нажала на тормоз, а когда машина остановилась, то рука как бы сама, не повинуясь мозгу, нажала на кнопку, и стекло опустилось вниз.

– За грибами? – спросил он так, будто бы они расстались пять минут назад.

– Здравствуйте, – ответила Сашенька. – Нет. Корзинку забирала. Завтра пойду.

Он улыбнулся:

– Хорошо, наверное, в лесу.

– Да. – Она помолчала мгновение и добавила: – Только лосиные вши достают.

– Кто?!

– Вши. Лосиные. Клещи. Нужно головной убор.

– А. – Он тоже замолк и посмотрел на нее. – Тебя подвезти?

– Нет! – Она даже отшатнулась. – Не надо, что вы…

– Ну нет так нет. Тогда я поехал.

– До свидания.

– Счастливо.

Он резко тронулся, но вдруг опять притормозил и остановился. Подождал, пока она поравняется с машиной.

– Привет, – сказал он и улыбнулся.

– Здравствуйте. – Она тоже улыбнулась в ответ.

– Я хотел попросить… – Он молчал, точно решался на что-то или, вернее, боролся с чем-то внутри себя.

– Что? – спросила она.

Ему вдруг показалось, что она намного сильнее его. И даже старше. Не внешне, нет. Ее взгляд, понимающий и спокойный, с какой-то даже мудростью всезнания. И с обреченностью даже. Этот взгляд поразил его… Казалось, прошлый ее испуг, когда он пригласил ее в машину, был наигранным, неправдивым.

– Что вы хотели попросить?

Он решился. Мгновение прошло, и лед в душе растаял.

– Возьми меня за грибами, – сказал он просто. Ничего другого не подразумевая. Попросил так, как просят мальчишки, с надеждой на приключение.

– Я никогда не ходил за грибами. Правда.

– Хорошо. – Она улыбнулась. – За грибами, что ж, можно… даже лучше в компании. Я обычно Максютку беру…

– Максютку?

– Это собака.

– Я лучше собаки.

– Интересно, чем?

– Я говорящий.

– Ой, знаете, – она затараторила так, будто только теперь начался настоящий разговор, – Максютка скулит, пищит постоянно, тявкает. Мне иногда кажется, что я его понимаю. А уж он меня – точно.

– Ну ладно. – Он кивнул и посмотрел вперед, на дорогу. – Тогда чего уж, я вряд ли все пойму…