Юстис Рей - Духовка Сильвии Плат [litres]

Прошла всего пара часов, но после них многое изменилось, и оставить тебя стало в тысячу раз сложнее. Тогда мы не знали, что ждало нас. Наверное, это и к лучшему, иначе мы не смогли бы быть так беспредельно счастливы.

После того что случилось в туалете, я начала исподтишка наблюдать за Синтией. И она оказалась, пожалуй, одной их немногих, кого мне так и не удалось разгадать. Поговаривали, что она числилась пациенткой психлечебницы из-за того, что пыталась покончить с собой, но настоящих доказательств этому никто предоставить не мог, лишь догадки. Синтия приходилась дочерью известному в городе врачу и по совместительству члену городского совета и племянницей нашей директрисы. Младший брат Синтии, Том, ходил в ту же школу, что и Питер Арго, неподалеку отсюда. Их мама умерла пару лет назад, но мне не удалось выяснить от чего.

Никто не смел её обижать, но и дружить с ней не пытались. Даже на химии и биологии, где требовалась пара для лабораторных, она сидела одна, так же как и в столовой. Может, именно из-за всего этого, а может, из-за того, как отчаянно она плакала в туалете, я прониклась к ней не только жалостью, но и симпатией, хотя раньше я вообще никогда её не замечала – она в совершенстве освоила суперспособность невидимости.

За несколько осенних месяцев, которые я провела в Корке, мне так и не удалось с ней пообщаться. Каждый раз, когда я хотела с ней заговорить, мне становилось неловко. Что я могла ей сказать? «Привет, у тебя нет мамы? У меня тоже. Давай дружить» или «Я слышала, как ты плакала в туалете. Давай поговорим об этом» – всё не то. А завести разговор обычным образом казалось просто неуместным, учитывая, что у меня была такая возможность, но я дала понять, что мне это неинтересно.

– Можешь сегодня уделить мне полчаса для репетиции? – спросил ты на большой перемене.

Мы обедали в спортзале, потому что согласно уставу обеденные зоны делились по половой принадлежности (я не знаю, как это объяснить). Я взяла морковный сок в компанию к тостам с сыром и ветчиной, которые приготовила Джейн. Ты предпочёл более скромную трапезу: яблоко, банан и минеральную воду.

Я не ответила на вопрос, лишь усмехнулась твоему выбору. Раньше ты всегда ел нормально.

– Ты что, на диете?

– Нет, но чем ближе пьеса, тем больше меня воротит от мяса. Даже от запаха тошнит, – ты взглянул на меня, открыв бутылку с водой. – Так что, поможешь?

– Помогу, но… разве ты должен репетировать не на сцене с Синтией?

– Я бы с радостью, да только она не появляется. Прикли на неё ужасно зол, хоть ничего пока не говорит. Думаю, если так продолжится, он её выставит.

– Ну, это вряд ли, – хмыкнула я, решив опять умолчать о случившемся в туалете. – Осталась всего неделя. Никто не успеет подготовиться в такой короткий срок, кроме неё.

– Он сам виноват, – заявил ты, с аппетитом откусывая яблоко.

– Прикли, что ли?

– Да, он её позвал. Даже без прослушивания, – объясняешь ты с полунабитым ртом, одновременно пытаясь прожевать. – Раньше она действительно хорошо играла и костюмы отличные шила. Но не теперь…

– Почему?

– А ты как думаешь? Она… – ты чуть подался вперед, понизив голос до шёпота, хотя рядом никого не было, – после того что случилось с её матерью, она нестабильна. В психологическом плане.

– То есть ты тоже считаешь, что она сумасшедшая? – тоже шёпотом спросила я с некой обидой.

– Нет, – уже нормально ответил ты, – об этом речи не идёт, – ты снова перешёл на шёпот, – нестабильная, значит, переменчивая, а не слетевшая с катушек.

– Я тоже переменчивая.

Ты покачал головой.

– Ты понимаешь, чего хочешь, и идёшь к этому. На твои обещания можно положиться, на её – нет.

Я призадумалась. Хоть я и не знала Синтию, но, судя по первому впечатлению, она не показалась мне безответственной. Она была вполне воодушевлена пьесой, когда вывесили списки. Вряд ли она так просто отказалась бы от всего. На то имелась причина. А учитывая то, что я видела, точнее слышала, в туалете, у Синтии явно всё шло не так уж гладко, и проблема тут заключалась вовсе не в её переменчивости.

– С ума сойти, – ты сидел, обхватив голову руками. – Прикли только что сказал всем задействованным в пьесе, что Синтия заболела и не сможет играть в четверг.

Я сидела рядом в точно таком же кресле. По залу прошёлся шёпот.

– Я так и знал, что ничего не выйдет.

– Ещё ничего не решено, – возразила я.

– У нас осталось три полных дня, – зло отозвался ты, посмотрев на меня. – Прости, я просто на нервах из-за всего этого.

Я понимала, что мало кто согласится заменить Синтию, учитывая ничтожное время, оставшееся на подготовку, а вечный взгляд Прикли в мою сторону уже заранее давал понять, кем именно её заменят.

– Вёрстайл! – Прикли спускался со сцены, подзывая меня пальцем. – На пару слов.

Мне даже не нужно было с ним говорить, чтобы понять, о чём он собирался просить.

– Думаю, ты всё понимаешь, – начал он негромко, смотря в зал, где группками сидели актёры и остальные ребята, помогающие с реквизитом.

Я неловко кивнула. Он снисходительно взглянул на меня.

– Справишься?

Я промолчала. Все казались такими подавленными. Эта пьеса успела стать для них слишком важной.

– Поставлю «Отлично» за сочинение по «Гамлету», – предложил он деловито.

– Вот так просто?

– Соглашайся, Вёрстайл, пока я не передумал, – он, как и остальные, был на взводе.

Я чуть призадумалась.

– И освободите от работы в доме престарелых.

Его брови поползли вверх то ли от удивления, то ли от моей наглости.

– Ты со мной торгуешься?

– Ничего личного, просто бизнес.

– Будешь работать один день вместо двух.

Я поморщилась, сузив глаза, будто обдумывая. На самом же деле я бы согласилась без всяких наград и поблажек, лишь бы ты не сидел, вот так вот схватившись за голову.

Прикли выжидающе глядел на меня.

– Хорошо, – ответила я.

Он легко кивнул, оставшись таким же непроницаемо серьёзным, словно ничего особенного не произошло.

В тот день я впервые поднялась на сцену.

Впервые у дома Милитантов я оказалась не совсем с личным визитом, скорее с деловым: мне нужно было забрать у Синтии платье Офелии. Я заявилась в дом без предварительного звонка. В конце концов, это не заняло бы более минуты.

Пройдя через уютный дворик по мощёной тропинке, я поднялась на крыльцо и постучала в дверь огромным кольцом, закреплённым на ней. Открыли не сразу. Я начала было волноваться, но тут дверь медленно поползла в сторону дома. За ней виднелись тёмная голова и круглый глаз. Я сразу поняла, что это Том, брат Синтии. Насколько я знала, он был ровесником Пита, однако никак не выглядел на десять лет, скорее на тринадцать, если не больше. А всё из-за довольно высокого роста для мальчика его возраста, серьёзного тона голоса и не по-детски мудрого взгляда. Чисто внешне он совсем не походил ни на Синтию, ни на мистера Милитанта. Лицо Тома обрамляли каштановые волосы, из-под рваной не слишком густой чёлки глядели на всех одинаково мудрые тёмно-серые глаза с чуть опущенными веками почти без ресниц. Казалось, лет через двадцать в нём не изменится ничего, кроме роста.