Наталия Ким - По фактической погоде

Тем временем часть помещений пансионата директор сдал в субаренду — разнообразные кооперативы росли как грибы и требовали пространства. Небольшую часть склада арендовали торговцы видеомагнитофонами, они появлялись там изредка, в основном ночами. И вот в одно прекрасное утро в пансионат вошел наряд милиции — торгашей ограбили, срезав замки и вынеся все коробки с «видиками». Милиционеры собрали обитателей пансионата, включая ветеранов труда, вежливо опросили и отпустили с миром — всех, кроме Андрея, которому предложили проехать в отделение. Ничего не подозревающий парень спокойно собрался и поехал, думая, что его показания зачем-то хотят зафиксировать отдельно от остальных, хотя он ровным счетом ничего не знал о том, кто бы мог быть причастным к этому преступлению. В отделении он с удивлением обнаружил того самого церковного сторожа, который часом раньше сообщил милиционерам, будто видел, как Андрей ходит возле двери кооператива и «что-то высматривает», а еще выложил видеокассету, которую якобы этот инвалид-прихожанин ему предлагал купить. Содержимое видеокассеты было непристойным, но об этом Андрей узнал уже после того, как его начали избивать, требуя назвать сообщников, которых он навел на кооператив «Квант».

Андрея хватились к вечеру того же дня, друзья волновались и звонили в отделение, где их грубо посылали. Тогда кто-то догадался поискать в комнате Павлова записную книжечку, где нашелся телефон того самого журналиста из «Собеседника», который первым написал статью о нем. Журналист оказался в командировке, но его жена дала номер какого-то депутата Верховного Совета, он должен был, по ее уверениям, помочь. Депутату звонить было поздно, решили ждать до утра, утром еще раз для верности попробовали дозвониться в милицию, не дозвонились, и наконец отважились набрать номер приемной депутата. Дальше все происходило стремительно: в отделение помчался депутат с помощницей и адвокатом. С того момента, как увезли Андрея, прошли ровно сутки. И за эти сутки его из ходячего больного превратили в инвалида-колясочника, сломав ему в нескольких местах ноги и отбив почки.

Справедливость стремительно восторжествовала — тогда, в конце 80-х, это еще случалось; виновные в избиении инвалида были наказаны и получили срок, их начальники лишились насиженных мест, и даже через какое-то время были задержаны в результате активных поисков грабители, обчистившие кооператив. Церковный сторож исчез прямо из отделения милиции — то ли сбежал, то ли его за деньги выпустили, он оказался замазан в какой-то криминальной истории, и Андрея подставил исключительно для того, чтобы на время отвлечь внимание от своей мутной персоны. К Андрею приходили следователи, записывали на камеру его показания, а когда он через несколько месяцев смог сидеть, то его на коляске доставили в суд в качестве потерпевшего. Но все это его уже мало волновало, к тому моменту врачебный вердикт был сформулирован окончательно — ходить молодой человек больше не сможет никогда. После нескольких операций Андрею вывели стому — отныне он был приговорен к мочесборнику.

Друзья и знакомые первое время не оставляли его ни днем ни ночью — боялись, что молодой человек крепко подумывает о самоубийстве. Андрей действительно размышлял об этом, досадовал на постоянно толкущихся возле него людей, замыкался, когда к нему приходили ребята из церкви, отвечал односложно, отказывался от услуг добровольцев, готовых вывезти его погулять или на службу. Частенько наведывался молодой батюшка, говорил много и деликатно, вдумчиво, читал ему Писание, притчи, показывал фотографии из паломнических поездок в Израиль — Андрей практически не реагировал, все это ему казалось далеким и недостижимым, не имеющим к нему теперь уже никакого отношения. Знакомая расстаралась и привезла к нему известного психиатра, интеллигентнейшего старика, который рекомендовал поместить Андрея в центр психического здоровья, где бы тщательно контролировали прием необходимых парню лекарств, но тут Андрей встал насмерть — он считал, что абсолютно здоров, а нащупать смысл в своих новых реалиях мог только он сам. Постепенно от него отстали, но не забыли и регулярно навещали то одни, то другие, то третьи. Андрей не испытывал ни чувства благодарности, ни особого беспокойства, снисходительно думая, что это все скорей нужно им, нежели ему.

Андрей сосредоточился на теле. Ног он не чувствовал, но занимался руками и, насколько мог, спиной. Все чудовищные и унизительные сложности, связанные с существованием в пространстве маленькой комнаты и крошечного санузла, где не было ни специального сиденья, ни поручней, он преодолевал со спартанским терпением. К друзьям Андрей обратился дважды — попросил помочь приобрести специальный ортопедический матрас, чтобы не образовывались пролежни, и набор гантелей. Он выписал себе видеоспецкурс с какими-то восточными практиками, затем увлекся акупунктурой. Один из врачей-реабилитологов пансионата, также интересовавшийся нетрадиционной медициной, снабжал его необходимой литературой, полынными сигарами, раздобыл иголки. Андрей хранил их в металлической коробочке, наполненной спиртом, упражняться на самом себе он не отваживался, но верил, что когда-нибудь тончайшие иглы найдут в его руках применение. Впрочем, этому не суждено было случиться, однако увлечение восточной медициной безусловно вытащило Андрея из небытия.

Шли годы. Андрей не спился, не ездил побираться под цыганским оком на перекрестки, его жизнь сосредоточилась в переписке с самыми разными инстанциями — он встал на очередь по улучшению жилищных условий. Осуществлялись разные социальные программы, инвалидам давали квартиры, вторичное жилье на окраинах Москвы. Мужчина добивался новостройки, чтобы непременно первый этаж с пандусом — таким эксклюзивом квартирный фонд, выделенный на обеспечение нужд инвалидов, не располагал. Андрей упорно писал письма, запросы, обращался к депутатам, получал бесплатные консультации у адвокатов. В конце 90-х ему подарили старенький ноутбук и матричный принтер, Андрей освоил нехитрый процесс печатанья и продолжал яростно бомбардировать письмами все те органы, которые обязаны были отвечать за его жизнеобеспечение. Десять лет ушло на переписку, и наконец в начале 2007 года Андрей Павлов получил ордер на однокомнатную квартиру в новостройке в Бутове. Это была бетонная коробка, требующая ремонта и замены окон. Еще года полтора инвалид добивался ремонта, добился, и наконец в 2009 году въехал в собственное жилье. Давние друзья, не оставлявшие его уже много лет, помогли с переездом, всем миром скинулись Андрею на примитивную мебель и бытовую технику б.у.