Тихон Корнев - Запрещено для детей. Пятый номер
- Название:Запрещено для детей. Пятый номер
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2018
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Тихон Корнев - Запрещено для детей. Пятый номер краткое содержание
Запрещено для детей. Пятый номер - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Пафосные «вечность» «честь» «величье» «печаль», «судьба», «безразличие» встречаются на каждом шагу даже в текстах на бытовую тематику (а книжка-то в 2018 году вышла).
При этом, налицо проблемы с русским языком: «заглянуть назад», «взбегать с разбегу», «с других я таю губ», «развалиться с чаем на кровать», «картежный игрок», «берут до дрожи», «мне дорого звонить до Вас», «пророчили за правду», «подчинить аресту», «ты распахнешься мне» и все это не больше четверти от общего числа ошибок. В общем, как пишет сам автор: «да здравствует русская речь!»
Отдельно хочется поговорить о «перлах», которыми тексты буквально усыпаны. Приведем самые огненные: «от земли не отрывая век» (нет, это не про Вия), «ногами шурша по лужам», «губы защелкивал холод», «как лицо от солнца в горах сгорает», «молилась мать в междугородних трубках», «сердце вырвало голосом детским», «мы застрянем друг в друге», «старинный циферблат не шелестит стрелой», «как жадно ты обгорела».
Автор наделил своего лирического героя недюжинной склонностью к морализаторству. От лица последнего порой совершаются призывы и манифестации следующего характера:
<���Ничего не дается сразу,
не воротится время вспять —
контролируй свои соблазны,
чтобы душу не потерять!
не ищи потеплей ночлега,
и запомни, коль ты краса, —
если к зеркалу часто бегать,
риски есть потерять глаза.>
Или:
<���Мне неприятны ваши сны,
Которые полны разврата;
Когда в преддверии весны
Вы без стыда визжите матом.>
В «мужской лирике», если придерживаться стереотипов, не обойтись без стихотворений о войне. Вот это, например, сползает в любовные сопли и фарс с первых же строк:
<���Этот бой неравен —
На закате дня
Я смертельно ранен,
Милая моя!
Отгремели танки,
Отыграл баян!
Я лежу в землянке,
Будто сильно пьян!>
Далее слово берет Капитан Очевидность:
<���Пал я за Отчизну
И за твой покой!
Значит, я при жизни
Не вернусь домой!>
И вот, когда уже приходишь к выводу, что автор просто издевается, понимаешь, что нет, это все всерьез:
<���Но ушла тревога
Из моей груди.
Знаю — встреча с Богом
Будет впереди!
И твое в кармане
Фото у меня…
Я смертельно ранен!
Милая моя!>
Чем же занимается наш «мужчина»? Об этом — практически ничего. Лирический герой либо сам представляется поэтом: «Я — стихи! Ты знаешь цену им?», либо рассуждает о поэзии, проговариваясь о творческом методе автора и его же публике:
<���Писал Поэт не в Вечность — для толпы!
Пустыми наслаждаясь похвалами,
И Вечность насмехалась над Словами,
И славили его пустые лбы!>
Собственно, с подходом «Очень просто из слова и рифмы/ Сочинять от безделья стихи» действительно каши не сваришь.
Еще пару раз он выступает в роли некоего абстрактного «артиста». О пристрастиях этой творческой личности можно узнать всего из двух строк:
<���Мне нравится пить и мне нравится спать,
А также (к стыду) разлука.>
И это единственное, что может объяснить количество текстов про непроглядную хандру и расставания. Герой либо размышляет о разрыве отношений в одиночку, либо апатично заявляет своей пассии: «…нам с тобой,\ похоже, пора непременно расстаться», обвиняя ее в том, что «в квартире у нас постоянный бардак,\ что даже нельзя подступиться к балкону», либо не менее апатично наблюдает, как его возлюбленная его покидает:
<���Ушла она
под угасавший смех
больной толпы.
А я стоял и мялся:
Ведь эту женщину любил я больше всех,
Но по сей день ей в этом не признался.>
Возникает вопрос, почему же у этого «мужчины» патологически не складываются отношения с противоположным полом? Ответ дает стихотворение, которому бы дедушка Фрейд очень обрадовался:
Я смотрю на часы, и я вижу — часы стоят.
Я смотрю на тебя — ты косишься на порог.
Тишина моих губ возвращает тебя назад:
Я не смею держать, ведь я ничего не смог.
Не беда, я привык жалеть себя и ругать!
Хоть и знаю в чем дело: мне нужно набраться сил.
Ты целуешь меня и просишь не провожать.
Я не смею перечить — я это не заслужил.
И уменьшилось все в молчании гробовом.
И на фоне тебя я так же ничтожно мал.
Ты сейчас навсегда покинешь мой Тихий Дом.
Я не смею держать: я тебе ничего не дал.
Впрочем, ну и что, что лирический герой в подавляющем большинстве текстов «похож на невыносимого страдальца», а от лексических и грамматических ошибок идет кровь из глаз, зато какое издательство, какой тираж, какое оформление, какие читатели!
Авторская пунктуация и орфография сохранены. Тексты взяты из электронной версии книги на сайте ЛитРес. Правильный ответ можно узнать у Гугла.
гг. Дружинин, Зубоскалов, Бѣлопяткин и К°. Какъ опасно предаваться честолюбивымъ снамъ
Фарсъ совершенно — неправдоподобный, въ стихахъ, съ примѣсью прозы.
© Соч. гг. Дружинина, Зубоскалова, Бѣлопяткина и К°. 1846
© Иллюстрация Дарины Дроздовой 2018 https://vk.com/darina_dd
Лѣтъ за пятьсотъ и поболѣ случилось…
Жуковскій (Ундина).I
Мѣсяцъ блѣдный сквозь щели глядитъ
Непритворенныхъ плотно ставней…
Петръ Иванычъ свирѣпо храпитъ
Подлѣ вѣрной супруги своей.
На его оглушительный храпъ
Женинъ носъ деликатно свиститъ.
Снится ей черномазый Арапъ
И она отъ испуга кричитъ.
Но, не слыша, блаженствуетъ мужъ,
И улыбкой сіяетъ чело:
Онъ помѣщикомъ тысячи душъ
Въ необъятное въѣхалъ село.
Шапки снявши, народъ передъ нимъ
Словно въ бурю валы на рѣкѣ…
И подходятъ одинъ за другимъ
Къ благосклонной боярской рукѣ.
Произноситъ онъ краткую рѣчь,
За добро обѣщаетъ добромъ,
А виновныхъ грозитъ пересѣчь
И уходитъ въ хрустальный свой домъ.
Тамъ шинель на бобровомъ мѣху
Онъ небрежно скидаетъ съ плеча…
«Заварить на шампанскомъ уху
«И зажарить въ сметанѣ леща!
«Да живѣй!… Я шутить не люблю!»
(И ногою значительно топъ).
Всѣхъ величьемъ своимъ устрашивъ,
На минуту вздремнуть захотѣлъ
И у зеркала (былъ онъ плѣшивъ)
Снялъ парикъ и… какъ смерть поблѣднѣлъ
Гдѣ была лунолицая плѣшь,
Тамъ густые побѣги волосъ,
Взглядъ убійственно нѣженъ и свѣжъ
И короче значительно носъ…
Постоялъ, постоялъ — и бѣжать
Прочь отъ зеркала, съ блѣднымъ лицомъ…
Вотъ зажмурясь подкрался опять…
Посмотрѣлъ… и запѣлъ пѣтухомъ!
Ухвативши себя за бока,
Чуть касаясь ногами земли,
Принялся отдирать трепака…
«Ай лю-ли! ай лю-ли! ай лю-ли!
«Ну узнай-ка теперича насъ!
«Каково? каково? каково?
И грозя, проходившей чрезъ дворъ,
Чернобровкѣ, лукаво мигнулъ
И подумалъ: «У! Тонкой ты воръ,
Петръ Иванычъ! Куда ты метнулъ!…»
Растворилася дверь и вошла
Чернобровка, свѣжа и плотна,
И на столъ накрывать начала,
Безотчетнаго страха полна…
Вотъ ужь поданъ и лакомый лещь,
Но не ѣстъ онъ, не ѣстъ, трепеща…
Лещь, конечно, прекрасная вещь,
Но есть вещи и лучше леща…
«Какъ зовутъ тебя милая?… ась?»
— Палагеей. — «Зачѣмъ же, мой свѣтъ,
Босикомъ ты шатаешься въ грязь?»
— Башмаковъ у меня, сударь, нѣтъ. —
«Завтра-жь будутъ тебѣ башмаки…
Сядь… поѣшь-ка со мною леща…
Дай-ка муху сгоню со щеки!…
Какъ рука у тебя горяча!…
Вотъ на дняхъ я поѣду въ Москву
И гостинецъ тебѣ дорогой
Привезу…»
Интервал:
Закладка:
