Эдуард Веркин - Мертвец [litres]

– Вообще-то не надо бы так… – сказал я. – С такими штуками не играют. Очень плохая примета.

– Лажа. Одни жабы в такое верят. К тому же… Когда ещё представится такая возможность? Только когда сдохнешь. А когда сдохнешь, то никакого удовольствия ты от этого не получишь, могу поспорить… Попробуй, тут удобно.

– Спасибо, мне и здесь пока хорошо.

Машина остановилась. Вырвиглаз замер и закрыл глаза. Дверцы открылись.

– Что это?! – в бешенстве прошипел Сенька.

И тут же появился водитель Дроков с работающей видеокамерой. Он увидел Вырвиглаза в гробу, и на лице его возникли начальственные непонятки.

– Чо за вошь? – грубо спросил он.

Но камеру не отпустил, продолжал фиксировать.

– Ты чего в гробу лежишь, щенок?!

– А как же без этого? – Сенька влез в кадр. – Это элемент процедуры. Надо же проверить изделие.

Быстро нашёлся. Аутсорсинг…

– Проверить?

– Конечно, проверить! А если мы туда Диогена положим, а гроб сломается? Что будет, сами понимаете. Не, если вы настаиваете, мы не будем…

– Ладно, – не отрываясь от камеры кивнул Дроков. – Верно, наверное, надо гроб проверить. Ты, синемордый, не вставай, лежи, а вы давайте, поднимите-ка его.

– В смысле? – не понял Сенька.

– Чо непонятного-то? Берите гроб и тащите от машины и до забора, проверьте, как всё там.

– Да-да, сейчас-сейчас. – Сенька занял место возле левой ноги Вырвиглаза и подмигнул нам с Упырём.

Я проклял Вырвиглаза за его любопытство и Сеньку за его находчивость. Взялся за ручки. Мы поднапружились и подняли гроб. Вырвиглаз был тяжёл. На меня к тому же навалилась самая грузная его часть – верхняя. Сенька и Упырь держали за ноги.

Вырвиглаз трагически вздохнул и задудел на губах «Похоронный марш».

Мы на дрожащих ногах двинулись к забору, я подумал, что я, пожалуй, слишком несерьёзно относился к хобби Сеньки – похоронное дело оказалось довольно нелёгким как в прямом, так и в переносном смысле.

Мимо проходила ранняя старушка в трауре. Конечно же, она перекрестилась на гроб, и, конечно же, гадский Вырвиглаз не удержался. Он резко сел в гробу и хриплым голосом вопросил:

– Мамаша, где тут баня, не подскажешь?

Старушка помертвело дёрнула в сторону, наткнулась на забор и рванула вдоль него, проламывая кусты и вытаптывая насаждения. Вырвиглаз орал вслед:

– Куда же ты, шалунья?!

Мы не удержались, поставили гроб на травку. Вырвиглаз вылез, отряхнулся и сказал:

– А ничего, нормально. Немножко тесновато, но в целом да, неплохо… Никто не хочет?

Я ржал. Упырь ржал. Сенька хихикал, поглядывая на мэрского водителя. Дроков выключил камеру и смеялся от души.

– Ладно, – серьёзно сказал Дроков через пару минут, – теперь к делу, время. Давайте.

Сенька расправил помявшийся бархат, стряхнул пыль, мы подняли гроб и направились в глубь больничной территории. Дроков за нами не пошёл, остался сторожить машину. Сначала я думал, что мы идём к главному зданию, но мы свернули вправо. Сенька уверенно шагал первым, видимо, был неплохо знаком с этой дорогой. Неподалеку от главной кочегарки располагалось небольшое и приземистое здание зелёного цвета, похожее на дот. Сенька велел нам подождать, а сам постучал в дверь этого строеньица.

Дверь почти сразу открылась, и Сенька исчез внутри.

– Деловой у тебя братан. – Вырвиглаз закурил. – Всё организовал, всё устроил. Не зря про него рассказывают… Интересно, поминки будут? Шахов должен бы устроить…

Сенька появился в дверях и позвал нас. Мы спустились в бункер. Внизу было полно дров, пахло смолой, возле окна на столе лежала синеватая, цвета Вырвиглазовой головы собака. Как живая. Даже глаза блестели. Упырь остановился на лестнице.

– Давайте побыстрее, – откуда-то сбоку вышел толстый человек в чёрном халате. – Может главврач прийти, по головке не погладит…

– Как работа? – осведомился Сенька.

– Проверяй.

Сенька подошёл к Диогену. Проверил блеск глаз, белизну зубов, мягкость кожи. Понюхал. Подергал за хвост. Остался доволен.

– Давайте, грузите, – указал он на собаку.

Мы приблизились к столу и замерли в нерешительности. Я лично не знал, как грузить чучельных собак, но Вырвиглаз был человеком решительным. Он подставил к столу две табуретки, на них водрузил гроб. Затем выразительно поглядел на меня. Пришлось подключаться.

Псина оказалась на редкость тяжёлой, килограммов восемьдесят, не меньше. В этот раз я благоразумно взялся за задние лапы. И мы свалили пса в гроб. Немного косо, но потом Сенька его выровнял. Упырь поморщился. Бедолага. Дохляк вонючий.

После чего мы опять впряглись, взвалили гроб на плечи и потащили свой скорбный груз в сторону «Газели». Не знаю, мне вот показалось, что Диоген был по крайней мере в два раза тяжелее Вырвиглаза.

И в этот раз Вырвиглаз «Похоронный марш» не пел.

И ещё. Навстречу нам попалась всё та же бабушка, уж чего она делала с утра в больничном городке, я не знаю. Бабушка выглядела как-то глаукомно, видимо, наша встреча не прошла для неё даром. Мне стало её жалко.

Мне всех бабушек жалко, всех на свете. Нет, иногда, ну, когда я, допустим, еду в автобусе, мне их не жалко, но обычно жалко. Я хотел проскользнуть мимо старушки по возможности незамеченным, но не получилось.

Сначала ей подмигнул воскресший Вырвиглаз. Старушка перекосилась. Затем она увидела того, кого мы несли. Это окончательно её деморализовало. Она попробовала опять перекреститься, но силы её оставили. Бабулька прислонилась к поленнице и бессмысленно смотрела на процессию.

– Не бойся, мать, Муму хороним, – просипел Вырвиглаз.

Бабулька сказала: «У-у-о». Мы проследовали к «Газели».

– Рожи скорбные сделайте, – проскрипел Сенька.

Дроков снимал. Мы загрузили гроб с Диогеном в фургон, немного постояли для приличия.

– Ну, поедем. – Сенька подхватил Упыря под локоть и потащил к кабине.

Я и Вырвиглаз залезли в фургон. «Газель» дёрнулась, и мы поехали. Было не темно, так, легкий полумрак, но даже в этом полумраке казалось, что в гробу лежит не собака, а человек. Настоящий. Синий карлик.

Наверное, так казалось и Вырвиглазу – он смотрел на пса не отрываясь, и я испугался, что сейчас Вырвиглаз поведает тоскливую историю про то, как друг его отца, моряк торгового флота, отправился в Новую Зеландию, но попал в шторм. А в шторме в этом корабль его затонул, а его самого выбросило на странный остров, населённый алаписами, они же псоглавцы. И на этом острове было у него много разных приключений, но в конце он, само собой, выбрался. Но едва он вернулся домой, как заметил странную штуку – что его голова постепенно превращается в пёсью морду…

Ну, такую историю рассказал бы мне Вырвиглаз. А в конце добавил бы, что знал этого мужика лично, мужик ему фляжку подарил из особой тыквы, но её потом короеды проточили.