Алексей Евстафьев - Добрые книжки

— Вот. — сказал Алексей Николаевич санитару. — Уж потрудись, Лёнчик, помоги женщине по возможностям. Заставь меня поверить в то, что ты не какой-нибудь разгильдяй.

— Я обязательно починю кран на кухне! — торжественно воскликнул парень.

— Я в тебя верю. — похлопал по плечу санитара Алексей Николаевич. — Хочу сказать спасибо и вам, любезная Серафима Ильинична, за воспитание в наших детях умных и добропорядочных граждан. Я ещё обязательно зайду как-нибудь в школу, и мы о многом потолкуем. А сейчас, не обессудьте, мне некогда: супруга моя ещё с утра наготовила замечательных пампушек, и мне не терпится их отведать. Поспешу-ка я домой!..

— Поспешите, Алексей Николаевич. — с совершенно невинным тёплым поцелуем попрощалась учительша. — Всегда буду рада видеть вас на родительских собраниях. Вы самый удивительный человек, из всех, которых я когда-либо встречала! самый нужный на земле!..

— И я всегда буду рад вас видеть, Алексей Николаевич! — воскликнул санитар Леонид и тут же несколько замялся, сообразив, что в помещении морга его ожидаемая радость встречи имеет двусмысленный оттенок.

— Где-нибудь обязательно встретимся! — бесхитростно улыбнулся Алексей Николаевич. — Прощайте, друзья. Любите друг друга.

И поспешил домой, внезапно ощутив в себе чудесное настроение, и насвистывая неприхотливую лабуду, относящуюся к пережитым приключениям совершенно индифферентно.

— Если горбатого может исправить только могила — не поленитесь и предоставьте ему эту могилу! — произнёс затейливую мысль вслух Алексей Николаевич, взмахом руки приглашая машину такси остановиться.

Вскоре дворника Агафона похоронили за счёт государства, поскольку его родственники так и не дали о себе знать, и где находиться его бедная могилка — вряд ли кому ведомо, разве только имеются сведения в кладбищенской книжке учёта. Думаю, что граждане, любопытствующие на эту мистическую тему, сами способны во всём разобраться и предпринять полноценные поиски. В чём и пожелаем им удачи.

*****

Множество чудаковатых, но славных товарищей обретал на своём веку наш Алексей Николаевич. Иных уж нет. А те далече. Множество ярких воспоминаний оберегали в нём тёплые чувства не только по отношению к любимым товарищам, но и к каждому приветливому человечку, приносящему с собой в мир надёжный строительный кирпичик. Будь то непоколебимо серьёзный начальник, активно служащий не столько для себя, сколько для благостного процветания родины, или будь то простой сосед-работяга, добившийся в меру сытого и в меру благополучного семейного счастья.

— А погода-то нынче славно разгулялась. — засмотревшись в окошко, уважительно произнёс Алексей Николаевич, но внезапно призадумался о чём-то заманчивом и поворотился к супруге, озабоченно следящей за темпераментом вязальных спиц. — Не хочется мне дома сидеть при этакой благостной погоде, выйду-ка я на прогулку, проветрюсь. Если ты, конечно, не возражаешь или некоторого срочного дела до меня не имеешь.

Супруга не возражала. Алексей Николаевич быстренько приоделся в просторные летние шорты и выстиранную рубашонку с загадочной расцветкой, имеющей свойство притягивать взгляды прохожих, после чего их брови принимали форму дезориентированного домика, и спустился во двор, ребячливо перескакивая через ступеньки лестницы в подъезде. Здесь он сразу обнаружил компанию из местных лодырей и забавников, развлекающих себя досужими разговорами.

«Однако, есть что-то прелестное в моём народе, и конкретно вот в этой способности запросто повстречаться с кем-нибудь на улице и разговориться абсолютно на любую тему, абсолютно не уважая своего собеседника, но выслушивая его по возможности внимательно!» — подумал Алексей Николаевич. Подумал и прижмурился на стыдливое майское солнце.

Мужички расположились разнопёрой компанией вокруг двух спорщиков — дяденек ещё моложавых и борзых, но потрёпанных жизнью. Один спорщик имел оригинальное выражение лица и говорил что-то про дефекты воспитания своего визави, поскольку уж он-то повидал дураков на белом свете, и в этом ему равных нет. Другой напоминал любителей живописно излагать истории о своих одиночных сверхсекретных полётах в космос, но сейчас он был увлечён иной тематикой, и достаточно саркастично именовал своего собеседника гнидой ползучей и захухрёй дрочённой. Собственно говоря, не слишком и преувеличивал.

Мужички не без интереса комментировали беседу, стараясь не доводить дело до драки.

— Сам ты гнида, зенки свои разуй! — волновался мужичок, повидавший дураков. — А если ты не готов к конструктивному диалогу, то иди лесом! лишнею пару хромосом тебе в зад!..

— Да сдрысни ты уже сам в пень, только тоску на людей нагоняешь! — брезгливо отмахивался от оппонента космонавт Сява. — Очень много будет чести, если разговор с тобой вести, когда вокруг полно людей положительных во всех смыслах.

— Конечно, положительных во всех смыслах. Чуть ли не каждый из них тебя рылом по асфальту елозил — а всё оттого, что поведение твоё зачастую невыносимо.

Алексей Николаевич с удовольствием осмотрел компанию. Народ собрался шутливый, грубоватый и мимолётно-целостный, как обычно и полагается быть дворовым компаниям.

— Куда ты торопишься, Алексей Николаевич?.. — окликнул его вечно улыбчивый Толян, ещё совсем недавно загремевший в заваруху с передозировкой барбитурата, и теперь желающий каждому встречному весёлого настроения. — Потусуйся с нами, за жизнь покалякаем, о том о сём!..

— Спасибо за приглашение. — крепко пожал руки мужичкам Алексей Николаевич. — О чём толкуем с утра пораньше в столь скверных выражениях, аж уши вянут?.. Вы бы поаккуратней выбирали формулировки, мужики, а то ведь неподалёку дети играют и всё слышат.

— Да разве эта ругань? в нашем посёлке обычно ругаются со смаком да с захлёбыванием, а сегодня что-то не заладилось! — проворчал мужичок, повидавший дураков. — Да попробуй тут не поругаться при детях, если этот вот гусь против власти выступает, упоминая случаи коррупции, которых может-быть и не было никогда. А если и были — так разве найдутся такие страны, где коррупции не бывает?

— Понятное дело, что не бывает нигде таких стран, а в Китае вон каждый день министрам головы рубят. — ещё шире улыбнулся Толян.

— Вот даже Толян соображает, что к чему, а этот гусь соображать не хочет.

— Да плевать бы мне на другие страны, я в этой стране живу и имею полноправное гражданское беспокойство! — резонно заметил космонавт Сява. — В Китае пускай китайцы живут как им хочется, и своим китайцам головы рубят, регулируя численность населения. А я не обязан быть китайцем, между прочим, по личным качествам. Зато много всяких историй знаю, высвечивающих нашу рассиюшку в хероватом свете. Могу про совершенно заурядную ситуацию из города Воронежа рассказать.