Лариса Баграмова - Проза

Потом они ехали в Мишиной машине в больницу. Сначала Таня отказывалась садиться, и Мише пришлось, держась от неё на некотором расстоянии, демонстрировать раскрытые ладони. Берти Таня не боялась, но села на переднее сиденье, рядом с Мишей.

Около ворот больницы Миша вопросительно обернулся назад, к Альберту, и тот отдал распоряжение:

— Будь с ней, я сам.

Потом Миша с Таней смотрели, как тот, сильно хромая и подволакивая ногу, идёт к воротам и через больничную площадь к приёмному покою.

Недалеко от Таниного дома Миша остановился и купил водки.

— Пей, — протянул он ей открытую бутылку.

Таня отрицательно замотала головой.

— Пей! Что ты мужу скажешь? Время два часа ночи!

7

Спустя полчаса он тащил ватную Таню на руках на четвёртый этаж: в московских пятиэтажках не делают лифтов. И передал её сонному Олегу:

— У нас был внеплановый корпоратив. Она немного выпила.

Они встретились, кажется, в парке.

Она наблюдала за галдящими в луже воробьями, а он что-то читал. И заговорили о чём-то, сейчас уже она и не помнит, о чём.

Потом гуляли и беззаботно болтали, зашли в кафе на углу.

Потом встретились ещё раз. Потом стали встречаться.

Он не походил на других. Улыбчивый, никуда не спешащий, словно вся жизнь — это большая прогулка, он говорил иногда серьёзные или странные вещи, и она задумывалась.

Они были чем-то похожи друг на друга: оба носили слегка потрёпанные джинсы и спортивные сумки через плечо, оба любили мороженое. Одинаково смеялись и предпочитали джаз.

Он рассказывал ей о прочитанных книгах, и она читала их тоже. Пел под гитару, и она записывала в свой дневник слова и аккорды. Читал ей свои стихи. Слушал её рассказы про сессию и начальницу, про вчерашние сны и кошку, сбежавшую через балкон по водосточной трубе.

Но ничего не рассказывал о себе.

— Зачем? — улыбался он, — Ну какая разница, кто я? Нам интересно вдвоём, у нас общие взгляды на мир и искусство. Нам хорошо вместе. Чего же ещё?

— Чего же ещё? — повторяла она, и тонула в его глазах и руках, и совсем ни о чём не думала.

А потом он приехал на какой-то огромной блестящей машине. Она даже не слышала, как такие называются. И вместо привычной рубашки и джемпера на нём оказался безупречный дорогой костюм. И незнакомый запах тонкого, едва ощутимого парфюма.

— Понимаешь, мне важно, чтобы любили меня — именно меня, а не вот это, — он показал ей на машину и на свои золотые часы, — А все любят почему-то совсем не меня. Понимаешь?

Она смотрела на его лицо и видела другое, не знакомое ей выражение. Словно это был он и в то же время совсем другой человек. Что было в его взгляде? Она не поняла.

Но ей захотелось уйти. Подальше от этой дорогой машины, от слепящих глаза аксессуаров и чужого запаха. Домой, к своей тетрадке с аккордами и словами его песен. К их общим книгам и интересам.

И она ушла. От него к нему самому.

Анютка ещё маленькая была, и они с Машей ехали в метро.

Народу — тьма. Вагон раскачивался, и вместе с ним качались туда-сюда люди. Маша пристроила Аню в уголке у двери и загораживала собой дочь от чужих локтей.

Рядом с ними так же тщательно оберегал от ударов свою спутницу молодой мужчина. На самом длинном перегоне поезд набрал скорость, и тряска стала настолько сильной, что Маша, не удержавшись, всем телом навалилась на него.

— Не толкайся, корова, — услышала она грубый окрик и получила удар локтем в бок, — Не видишь: тут исключительная женщина стоит.

Его спутница заулыбалась.

Когда они вышли на станции, Аня спросила Машу:

— Мама, я зачем дядя тебе нагрубил? Он так сильно любит тётю?

— Нет, он её вовсе не любит, — ответила Маша, — Когда мужчина любит женщину, он любит и всех остальных женщин тоже. Всех, без исключения.

— Мама, а ты любишь всех детей без исключения? — поинтересовалась Аня.

— Всех, но ты у меня самая-самая исключительная, — ответила дочери Маша.

Аня улыбнулась, а Маша промолчала о том, что то же самое она говорит и другим детям тоже.

Мужчин у Майки не было. Ну, то есть были, конечно, но разве это мужчины?

— Это потому что ты не умеешь готовить! — вынесла свой вердикт мама и, хлопнув дверью, ушла в консерваторию приобщаться к прекрасному.

Майка заревела и поплелась на кухню.

Первый кулинарный шедевр носил название «запеканка» и серьёзно обеспокоил соседей. После того, как дым рассеялся, Майка вынесла угольки на помойку и замесила жидкое тесто.

Блины оправдали возложенные на них ожидания. Причем сразу все. Майка разложила их по тарелкам аккуратными чёрными кучками и выбросила сковородку в мусор.

Борщ! Вот путь к сердцу настоящего мужчины. Майка зажмурилась. Перед её глазами предстала кастрюля с ароматной жидкостью, в которой колом стоит половник.

Майка засучила рукава и принялась за работу. Кто самостоятельно готовил борщ, тот знает: свёкла имеет обыкновение пачкать буквально всё. Спустя некоторое время посуда на кухне, а также раковина и местами пол приобрели оптимистичный розовый оттенок. Такой же, как и сама Майка.

На плите шкворчало и бурлило. Майка стояла рядом и, прижимая к груди таймер, строго по расписанию загружала в кастрюлю заготовленные ингредиенты.

Теперь накрыть крышкой и дать настояться. Десять, девять, восемь, семь…

— Фу, — выдохнула Майка и устало опустилась на стул.

Борща почему-то не хотелось. Майка вытащила из шкафа глубокую тарелку с весёленькими облачками по краям и налила туда варево. Затем, выдвинув ящик со столовыми приборами, взяла ложку и повернулась к столу…

В тарелке с борщом сидел таракан. На самом краю, рядом с облачком. По ритмичному шевелению усиков Майка догадалась, что он нагло поедает её произведение.

Майка прищурила глаз, прицелилась и цокнула по тарелке ложкой. Насекомое отодвинулось в сторону и продолжило своё занятие. Майка прицелилась тщательнее и ударила сильнее. Таракан, поведя усами, уклонился от нападок.

— Гад! — взвизгнула Майка и принялась выбивать ложкой барабанную дробь по краю посуды. Тарелка лопнула, и борщ розовыми ручейками разлился по столу. Таракан замер и свалился в лужу.

Майка осторожно потрогала его краешком ложки, но тот предусмотрительно прикинулся мёртвым. Выудив насекомое из остатков борща и тщательно обдув его от прилипших кусочков укропа, Майка выкинула виновника аварии в окно. Остатки обеда она слила в унитаз. Выбросила черепки и тщательно вымыла кухню.