Ирина Зорина - Сухих соцветий горький аромат

Я смотрела на парящие в воздухе лепестки, и с каждой секундой мне становилось всё легче и свободнее, словно вместе с ними моё сердце покидали призраки давно прошедшего.

«Вот и всё, — сказала я шёпотом, — прощай, моя любовь».

Стоя там, возле окна заброшенной башни, я впервые за много лет почувствовала, что моё сердце свободно от любви к Марку Громову, свободно от мучительных терзаний, от томительной печали, от раздирающих душу воспоминаний. Теперь воспоминания стали светлыми, согревающими, они больше не причиняли боли.

Мой разум вдруг обратился к Саше. Любовь с новой силой обожгла сердце, и где-то в глубине заныла неизбывная тоска: «Я не хочу больше ждать, не могу ждать. Я должна ехать к нему. И даже если нужно будет спуститься за ним в самое пекло, я это сделаю. Где он, там и я».

Самолёт приземлился в аэропорту Аден Адде в столице Сомали Могадишо, и я впервые вдохнула воздух другого континента, воздух Африки. Он обжег мои лёгкие нестерпимым жаром, и в первый момент я думала, что задохнусь. Солнце нещадно жгло мою светлую кожу, заставляя прятать её под двойным слоем лёгких цветастых платков. Я огляделась. Прямо у трапа стояли два вооруженных автоматами чернокожих солдата и светлокожий мужчина с густой рыжей бородой в каске и бронежилете. Я была единственной белой в самолёте, поэтому, сразу завидев меня, он начал интенсивно махать рукой.

— Здравствуйте! — поприветствовал меня незнакомец по-английски. — Я Джон — ваш проводник, а это, — он указал на солдат, — Аббас и Вахид — наши телохранители.

— Добрый день, Джон, приятно познакомиться, — я с чувством пожала ему руку. —Добрый день, Аббас, Вахид, — я кивнула солдатам, они ответили холодным кивком. — Меня зовут Аня, — я с опаской посмотрела на громко переговаривающихся солдат. Автоматы в их руках вселяли в меня ужас, мне захотелось обратно в самолёт.

— А разве телохранители так уж необходимы? — полушёпотом спросила я Джона.

— Вы же, я надеюсь, не на курорт летели, — рассмеялся он, — если не хотите в первый же день поймать пулю, то, конечно, телохранители необходимы. Аэропорт — самое безопасное место в Могадишо, видите, — он указал на груду тёмных мешков, — это мешки с песком. А вон в той стороне убежища, а это броневики солдат Африканского союза. Здесь уйма полицейских и солдат, так что здесь с вами вряд ли что-то случится, но когда выйдете в город, никто не гарантирует вам безопасность. В машине я дам вам бронежилет, всегда надевайте его, перед выходом на улицу. Вы русская?

— Беларуска.

— Знаете арабский?

— Нет.

— Жаль, он здесь пригодился бы, — Джон покачал головой. — Хотя здесь есть местные, немного владеющие русским, так что он вам тоже может пригодиться. Идёмте, не будем терять времени.

Я шла за ним, словно во сне; рядом, громко шаркая сапогами, шагали вооруженные солдаты. От них разило потом. Меня начало мутить. Казалось, что я нахожусь за гранью действительности, всё это лишь страшный сон, я скоро проснусь, и пугающие картины растворятся в свете восходящего солнца, словно мираж.

— Ваш бронежилет, наденьте сразу, — сказал Джон, протягивая мне тяжёлую чёрную безрукавку, как только мы подошли к видавшему виды внедорожнику. — И садитесь сзади, там безопаснее.

Я разместилась на заднем сидении посередине, с одной стороны от меня сел Джон, с другой Аббас. Он высунул в окно автомат, развалился, вытянув ноги в истоптанных нечищеных сапогах, и, прищёлкнув языком, стал напевать какую-то неизвестную мне мелодию. Вахид сел за руль. Машина тронулась, поднимая клубы долго не оседающей жёлто-оранжевой пыли. Мы ехали по ухабистой, изрытой ямами дороге. Мотор ревел так громко, а трясло нас так сильно, что переговариваться не было никакой возможности, поэтому мы ехали молча. Когда внедорожник, наконец, выехал в город, я отчётливо осознала, что нахожусь на войне: полуразрушенные изрешечённые пулями здания, блокпосты и укрепления, охраняемые миротворцами, беспрестанно патрулирующими улицы на огромных бронированных автомобилях, палаточные городки беженцев, убогие полуразрушенные дома, худые, измождённые жители.

«Зачем я здесь? — Крутилось в моей голове. — Это место не для меня. А вдруг меня убьют? А вдруг какой-нибудь террорист-смертник подорвёт себя рядом с нашей машиной прямо сейчас? Боже, я хочу жить! Зачем я приехала сюда?»

В панике я оглядывала город расширенными от ужаса глазами и не могла поверить, что приложила столько усилий, чтобы попасть сюда. У меня ушло несколько месяцев на то, чтобы найти клинику, в которой работает Саша, связаться с руководителем волонтёрского проекта, договориться, чтобы войти в состав волонтёров, что оказалось крайне непросто, найти достаточную сумму денег, оформить визу, сделать прививки, купить билеты и пережить ужасно долгий, утомительный перелёт. К тому же, мне нужно было придумать правдоподобную историю для моих родителей, которая объясняла бы, куда и зачем я уезжаю так надолго. Рассказать им правду было немыслимо: они или не пустили бы меня, или извелись бы в ожидании вестей и моего приезда. И вот я здесь бледная, испуганная, утратившая всякую решимость и силу духа.

— Смотрите, — крик Джона вернул меня к реальности, — видите вон там маленькое, низкое, похожее на сарай здание с рисунками на стене? Это магазин. У них здесь принято на стенах магазинов делать иллюстрации всего, что там продаётся, — мой спутник пристально посмотрел на меня, на его лице отразилось сочувствие. — Вы напуганы. Я понимаю ваши чувства. Все мы были напуганы в большей или меньшей мере, когда приехали сюда. Вы привыкнете, обещаю.

В скором времени наш внедорожник остановился возле массивных металлических ворот, накрытых внушительного размера белым треугольным козырьком, под которым была табличка с ярко-зелёными буквами «Отель Сахафи». Ворота вели в небольшой дворик двухэтажного выбеленного здания, ограждённый высоким бетонным забором с узорчатой бело-голубой верхней частью. Возле забора, неспешно размахивая длинными перистыми листьями, росли тонкие, приземистые пальмы.

Солдаты быстро выскочили из машины и вышли на песчаную дорогу, держа автоматы наготове. Я уже собиралась пойти за ними, как из-за угла на всей скорости выехал сплошь покрытый грязью внедорожник, он резко затормозил у ворот отеля, подняв клубы едкой пыли. Из него выпрыгнули вооруженные до зубов чернокожие солдаты, один из которых вышел на дорогу, двое других направились к воротам. Я инстинктивно съёжилась, от страха у меня пересохло в горле, губы стали бледными и сухими.

— Не бойтесь, — проговорил Джон, коснувшись моей руки, и улыбнулся, — это наши волонтёры в сопровождении телохранителей. Пойдёмте, я вас познакомлю.