Татьяна Василевская - Если бы

26 декабря распался Советский Союз. Безвозвратно ушла в прошлое целая эпоха. На ком-то это событие отразилось сильнее, для кого-то прошло почти незамеченным. Но и тех, и других впереди ждали радость и грусть, счастье и горе, взлеты и падения. Впереди была жизнь.

— Сейчас, Верочка, сейчас. Потерпи. Скоро уже приедем. — вцепившись в руль и следя за дорогой безумным взглядом, уже в тысячный раз, наверное, повторял Сергей. — Потерпи родная.

Бросив быстрый взгляд на жену, скрючившеюся на соседнем сидении в неестественной напряженной позе, Сергей, издав звук похожий на всхлип, яростно надавил на газ. Машина понеслась еще быстрее.

Боль отпустила. Вера сделала глубокий вдох. Слава богу, какое облегчение. Взглянув на проносящиеся за окном дома, деревья, мелькающие с такой быстротой, что ничего не возможно разглядеть, Вера покосилась на мужа, продолжавшего повторять одни и те же фразы, и не отрываясь смотреть вперед остекленевшими глазами. «Господи, да мы сейчас разобьемся! Совсем с ума сошел.».

— Верочка, сейчас. Потерпи родная. Чуть—чуть осталось. — снова повторил Сергей, прибавляя еще скорость.

— Сережа! Прекрати! Мы сейчас врежемся в кого-нибудь или с дороги слетим. — сердито крикнула на мужа Вера. — Что ты делаешь?

Он обернулся на звук ее голоса, пытаясь улыбнуться ей, но его губы смогли изобразить только какую то жалкую кривую гримасу.

— Сейчас Верочка, потерпи.

«Да ведь он же ничего не соображает!». Вера почувствовала как боль снова скручивает все тело, разрывая его изнутри, не давая дышать. Ей стало безразлично с какой скоростью они едут и, что может произойти. Только бы это поскорее закончилось.

Обретя вновь способность дышать, думать и ощущать не только боль, но и свое собственное тело, Вера снова посмотрела на мужа. Костяшки пальцев, держащие руль побелели. Лицо застыло с выражением страдания и ужаса.

— Верочка, сейчас милая потерпи.

— Хватит! Успокойся! — закричала Вера. — Это у меня схватки, а не у тебя. Прекрати панику!

— Да, Верочка. Сейчас, скоро уже приедем.

Вера закатила глаза. Может, все таки повезет, и они доберутся до роддома живыми, и самой большой неприятностью окажется сошедший с ума муж. Почему она не вызвала скорую? Ведь видела же, как подействовала на Сергея первая, далеко не самая сильная схватка. Как он носился по квартире как безумный, в поисках ключей и документов. Как тряслись у него руки и даже голос дрожал когда он беспрерывно спрашивал: «Все хорошо? Верочка, с тобой все хорошо?».

Въехав во двор роддома, Сергей выскочил из машины и заметался по двору с воплями:

— Где врачи? Почему никого нет?

— Узнали, что к ним едет ненормальный папаша и все попрятались. Теперь сам будешь роды принимать. — сердито сказала Вера. — Сереж, перестань. Если ты не успокоишься, лучше сразу садись в машину и уезжай.

— Все-все. Успокоился. Взял себя в руки, извини. — глядя на нее все тем же безумным взглядом сказал Сергей. — Да где же эти чертовы врачи?!

— Пойдем. — Вера взяла своего ненормального мужа за руку и повела ко входу в роддом. Показав пальцем на дверь, она медленно, как будто обращалась к слабоумному, сказала. — видишь дверь? Врач там, за ней. Сереж, у меня схватка начинается. Держи себя в руках, ладно, а то ты сейчас в обморок грохнешься, а я тут так на пороге и рожу.

После того как в приемной Вере выдали больничную одежду, а ту, в которой она была, передали Сергею, ее повели в родильное отделение. Сзади раздавались вопли:

— Да почему нельзя-то? Это моя жена! Я с ней рядом должен быть! Да идиотские правила!

«Повезло им сегодня.» — усмехнулась Вера, очень надеясь, что в роддоме все таки строгие идиотские правила и Сереже не удастся прорваться внутрь, а то потом врачам придется то ли роды принимать, то ли ее мужа откачивать.

Через три часа на свет появился мальчик. Сенечка. Когда все закончилось, Вера с облегчением закрыла глаза. Сенечка родился большой 4кг 100г. Для худенькой, маленькой Веры он был очень крупный. Роды были мучительные. Во время родов она об этом не думала, но теперь, лежа на больничной кровати и отдыхая от всего пережитого, она представила, что было бы с Сережей, если бы он действительно присутствовал при родах. Либо лежал все это время в глубоком обмороке, либо придушил врача, который посмел не избавить в первые же пять минут его любимую жену от страданий.

Когда Сенечку первый раз принесли к ней в палату, Вера, взяв малыша на руки и прижав его к груди испытала удивительное, ни с чем не сравнимое чувство. Целую гамму чувств, бесконечной любви, нежности, восхищения, удивления, восторга, страха и ответственности за это крошечное, родное, любимое существо. Боже! Она стала мамой. Это ее ребенок! Ее и Сережин. Вера нежно, очень осторожно поцеловала маленький лобик. Прижалась к нему щекой. Кожа была мягенькая-мягенькая, теплая и необыкновенно нежная. «Сережка с ума сойдет от счастья!» — и с радостью, и со слезами на глазах от переполнивших ее чувств, подумала Вера. «Хотя он и так уже с ума сошел, дальше уже некуда.» Как только она сказала, что у нее схватки начались, так и все, совсем сбрендил муж. Всегда надежный, сильный, готовый решить любую проблему. Ее опора. Стена. А как увидел, как жена согнулась от первых схваток, так мозги у человека отключились. Не соображает, руки трясутся, глаза безумные.

Сверхпереживательный Сенечкин папа стал притчей во языцех на то время, что Вера находилась в роддоме, а может и дольше. Каждый врач, каждая медсестра заходившая к ней в палату, считали своим долгом сказать:

— Ну ваш папа тут шороху навел! Так переживал! Все в родильное отделение рвался.

«Да наш папа он такой. Он может.»

Одна из медсестер, в очередной раз сообщив Вере о подвигах мужа, со смехом сказала:

— Чуть на нашего доктора не кинулся, который в это время в приемную спустился. Доктор ему даже успокоительное хотел вколоть. Во как переживал! Это ж надо.

— Ну, он вообще-то нормальный, всегда себя в руках держит. Просто за меня очень переживал. —вступилась за мужа Вера, уже готовая убить его собственными руками, за то, что ей раз двадцать пришлось все это выслушать.

— Да нет. Это наоборот хорошо. — сказала медсестра. — А то некоторые, знаешь, жена в роддоме, а папаша каждый вечер к ней под окна, чуть не ползком заваливается. На радостях видите ли, что ребенок у него родился. Это ж он тут на родильном столе-то корчился, а до этого девять месяцев в себе этого ребенка таскал. Смотришь и думаешь, бедная ты бедная, что ж тебя дома-то ждет с грудным ребенком на руках да с таким папашей? — она ласково посмотрела на Веру.- Нет. Твой, молодец. Небось не пьет водку с друзьями, а ждет жену и ребеночка своего, готовится и помогать тебе потом будет. Не повесит все на жену, как эти.