Сергей Решетников - Не в деньгах счастье

— Хорошо, Сергей. Только ты наклонись к поверхности воды и произнеси следующие слова …, — он назвал мне текст заклинания. — Далее мизинцем левой руки …, — он назвал действие, которое я должен был совершить.

Ура, сработало! Вот мы видим старинный замок Swan Lake («Лебединое озеро») в городке Аскот в графстве Беркшир, сад и приусадебное хозяйство. В девятнадцатом веке королевская семья использовала его как охотничий домик.

— Нихрена какой домик! А вот идет внук королевы Виктории, правившей с 1837 по 1901 год. Внучек-то крутой пацан, его звать Георг. В последствии он будет королем Георгом Пятым. Его маман — родная сестра супруги нашего императора Александра Второго.

Вдруг по поверхности воды пошла какая-то рябь и появилось изображение знакомой рожи, восседающей своей жопой на королевском диване. Мы пригляделись. Ба, да это же наш беглый олигарх. Он ломанулся из России после правления Ельцина. Точно! Это Борис Карлович Осиновский. Ну и рожа!

— Набухался, однако, — комментирую происходящие события я.

— Серега, попроси Ивана Сусанина, пусть он время, как чай в стакане, перемешает и Георг, блин, с Борькой пусть пересекутся.

— Хорошо, смотрим дальше.

Во, бля, молодой Георг подходит к Осиновскому и, типа, спрашивает его, что, мол, ты тут развалился на моем диване. Давай послушаем. Ой, че будет-то…

— Сэр, мне бы хотелось узнать, что вы делаете в моем доме? — вежливо, но с нотками раздражения в голосе произносит внук королевы Виктории.

— Жора, в рыло Борьке дай, по лысине отоварь, по лысине. Че ждешь! По дыне долбани, — в боевом азарте кричит Федор.

— Федя, че орешь? Они все равно нифига не слышат, они же сейчас в другом измерении, — одергивает порыв нашего бойца-каратиста Валерий Михайлович.

— Я не понимаю вашего вопроса, — парирует деликатный наезд наследного принца Борис Карлович.

— Борис, ты не прав.

— Сам ты не прав, Жорик.

— Как вы смеете?

— Это я в своем доме.

— Этот дом моей бабушки.

— Да пошел ты к своей бабушке.

— Я прикажу вышвырнуть вас отсюда.

— Ты че пальцы растопырил, английская морда.

— Я же говорю, в рыло ему заехать надо, Жора. Ты че, не мужик, что ли, — снова взрывается наш Федор.

В разгар конфликта в комнату входит адъютант Его Высочества. Он набрасывает на шею Бориса Карловича свой синий шарф, чтобы препроводить последнего, как собачку на поводке, в туалетную комнату с целью предотвращения возможной драки и одновременно для охлаждения пыла незваного и весьма нахального гостя, коим сочли беглого олигарха из России.

На этом моменте изображение погасло.

— Ё-моё, блин, в апреле 2013 года один олигарх приказал долго жить. Че-то обстановка сильно похожая…, — запричитал Валерий Михайлович.

— Да ладно тебе переживать.

Наконец, появился наш друг — профессор философии Иркутского государственного медицинского университета. Поздоровались, обнялись. Я попросил у пацанов, чтобы не катать вату, сразу перейти к подведению итогов научного эксперимента по заколачиванию бабла.

— Давай, Серега, подводи черту. Мы тебя слушаем.

— Если кратко, то мы с Иваном Сусаниным лично для себя ничего не заработали. Мы заколотили по одиннадцать лимонов. Но Иван их оставил в казино. За проигравшего попа Вадима, получив откуп автомобиль «Мерседес». Его мы продали, а деньги вручили православному священнику отцу Михаилу из одного из удаленных приходов. У него детей малым-мала. Живут с очень скромным достатком. Еще и храм, который с царских времен не ремонтировался, реставрируют на средства от добрых людей. Им денежки нужнее будут. Я и Валера отдали все свои, заработанные в рамках научного эксперимента, деньги в Благотворительный Фонд «Для одиноких и обездоленных сердец». Федор в период научного исследования получил производственную травму и выбыл из соревнования. Вот мы и пришли его навестить в больничку. Короче, первая и последняя на сегодняшний день премия, учрежденная нами в этом конкретном эксперименте, вручается…

Все затаили дыхание. Я на сотовом телефоне включил торжественный рингтон.

— Премия в один миллион рублей вручается… Вручается… Вручается Анатолию Круликовскому. Он за это время получил денег больше, чем обычно на тридцать две тысячи рублей. К должностному окладу профессора в восемнадцать тысяч рублей ему добавилась переработка. Правда, он работал по двадцать часов в день и почти без выходных.

Валерий Михайлович достал из нашего загашника конверт, и я торжественно вручил его растроганному Анатолию. Глаза профессора философии увлажнились, и он твердо произнес: «Служу науке!»

— А сколько я сейчас дырок в своем семейном бюджете закрою…. Это же уму непостижимо! — Анатолий как-то печально обрадовался.

А мне опять стало немного грустно.

— А теперь слово предоставляется Валерию.

— Федя, могу тебя поздравить, если за это можно поздравлять. Пришло представление из Москвы, что тебя назначают заведующим кафедрой нашего Научно-Исследовательского института с присвоением ученого звания профессор, — пожал руку другу Валерий Михайлович.

— Служу науке, — отрапортовал Федор.

Было видно, что наш кореш пошел на поправку.

Пора, наверное, подвести предварительные итоги нашего научного исследования. Для полного осмысления еще будет время у каждого. Но все же, чего мы добились, что нового или свежего открыли по застарелой теме коррупции? Случится ли написать новую диссертацию для получения ученой степени?

Да ничего нового. Абсолютно ничего. Миром продолжает править жадность и стяжательство. Коррупция и казнокрадство были во все времена, есть и сейчас. Правда, завсегда различными были их масштабы и вовлеченность разных категорий граждан.

А еще надо отметить, что милосердие и сострадание, не смотря на все трудности и неурядицы, продолжают существовать и никуда не улетучились. Что, конечно же, вселяет надежду на светлое будущее.

Жизнь со всеми ее радостями, горестями и выкрутасами продолжается.

Снова зазвонил мой сотовый телефон.

— Серега, здравствуй, — зазвучал голос Ивана.

— Сусанин, куда ты запропастился?

— Понимаешь, мне поставили зачет.

— Кто поставил, какой зачет, за что?

— Канцелярия высших сил оценила.

— Не могу никак понять, что оценили?

— Шатался я по земле несколько веков.

— Ну и что? Надо же как-то жить.

— Так я бы еще несколько веков…

— И че случилось-то, поясни, плиз.

— После Иркутска испытаниям финиш!

— Это что, за все дела отстрелялся?

— Я теперь свободен от земных дел.

— И че дальше с тобой будет?

— Мне профсоюзную путевку дали.

— Ё-мое, у вас профсоюз, что ли, есть?

— Ну, типа того, заботятся о нас тоже.