Сергей Решетников - Не в деньгах счастье

Смысл в доверенностях был примерно таким: после наступления недееспособности или смерти все олигархи свое имущество, финансы и активы завещают в бюджет Республики Тартарарамии. Допускалось только одно исключение: своим родственникам или другим одариваемым лицам они могут передать только лишь маленький бизнес, находящийся в Швейцарии.

— А почему в Швейцарии-то, а? — шепотом, боязливо поинтересовался крупный бизнесмен Ксенофонт Бздюшкин у маршала Свинцова.

— Бля, Швейцария маленькая страна, типа ресторана, мы там своего швейцара посадим, пущай бдит, нах, — обстоятельно ответил собеседнику Викула Лаврентьевич.

— Ты че, там же, кажется, династийное правление, — озадаченно прошептал бизнесмен Бздюшкин.

— Тады нашего хоккеиста Гришу Буре поставим на царствование. У него, в стародавние времена, кажись, дед тама был часовщиком, — парировал сомнения бизнесмена Бздюшкина маршал Свинцов, — территория там манюсенькая, хер че затыришь незаметно от нас.

Грустно продекламировал отрывок из стихотворения С. Волынца напуганный до полусмерти олигарх Ксенофонт Бздюшкин.

Когда зал заполнился вельможными телами двухсот олигархов, все двери в зал плотно закрылись и возле них встали по два офицера, вооруженных автоматами Калашникова с погонами и опознавательными знаками национальной гвардии.

В президиуме единолично восседал президент Республики Тартарарамии.

— Это что за доверенности такие? Безобразие, произвол, нарушение прав человека и предпринимателя! Мы будем жаловаться в Международный трибунал в Гааге, — зароптали присутствующие в зале олигархи.

Президент игнорировал эти стихийные выкрики.

— На подписание доверенностей как будем приглашать? Сначала 25 самых богатых олигархов или по алфавиту из общего списка? У нас же демократия. Я хочу выслушать ваше мнение, господа олигархи, предприниматели, политические деятели и благотворители, — президент был невозмутим.

— Давайте лучше по списку, — сквозь гул послышалось из зала.

— Хорошо, первым идет олигарх Абрамов Себастьян Карлович.

— Я не хочу, я не буду подписывать эту доверенность, — истошным голосом завопил не на шутку перепугавшийся бизнесмен.

— У нас демократическое государство. Мы с уважением относимся к мнению каждого жителя нашей страны. Викула Лаврентьевич, проводите, пожалуйста, господина Абрамова в соседнюю комнату.

Когда дверь за олигархом-отказником захлопнулась, послышалась короткая автоматная очередь. Затем два офицера с погонами подполковников национальной гвардии за ноги, волоком, демонстративно потащили через зал заседаний к выходу тело бедолаги. Вслед за перемещаемым «трупом» олигарха по паркету обозначилась жуткая красная кровавая дорожка.

— Уважаемые господа, у меня еще очень много государственных дел, поэтому разрешите мне покинуть этот зал. Дальнейшее проведение мероприятия я поручаю Викуле Лаврентьевичу Свинцову. Он знает, что дальше делать. Спасибо за внимание, я ухожу, — любезно доложил президент и направился к выходу из главного зала заседаний.

В зале воцарилась гробовая тишина. Было слышно даже, как сквозь носки и ботинки глухо бьются ушедшие в пятки сердца олигархов. Зал наполнился леденящей жутью.

Потом как будто бы сверкнул слабый лучик еще не угасшей надежды. Очумевшие олигархи, расталкивая друг друга локтями, бросились к столам, за которыми их ожидали нотариусы.

Они бежали наперегонки, выкрикивая здравицы в адрес Аркадия Аркадьевича Утина и маршала Свинцова.

В туалете олигарх Абрамов Сибастьян Карлович встал с пола, отряхнулся, вытащил из-за пазухи резиновую грелку с остатками брусничного сиропа, от которого осталась на полу та колоритная «кровавая» дорожка, и отрапортовал:

— Товарищ маршал, Викула Лаврентьевич, ваше задание выполнено. Я добросовестно сыграл роль убитого, оставшись живым и невредимым. Теперь я вам по гроб жизни обязан. Как мне отблагодарить моего вразумителя и спасителя? — отрапортовал олигарх Абрамов вышедшему к нему на минутку маршалу Свинцову.

— Гы-гы-гы, — заржал величественный маршал. — Отслюнявишь на счет моей доченьки сто двадцать пять миллионов долларов. Заметано? — разулыбался Свинцов.

— Заметано! А доверенность мне не надо подписывать? — жалобно поинтересовался Себастьян Карлович.

Подполковник, стоявший рядом, передернул затвор автомата.

— Я все понял, все понял, — залебезил бизнесмен Абрамов.

— Что, задело не только кору головного мозга, но, так сказать, и саму древесину? Вы так артистично выполнили мое поручение! — похлопав по плечу олигарха, одобрительно произнес маршал. — Теперя вы, Себастьян Карлович, стали настоящей звездой, могете в кине сниматься. Гы-гы-гы, — добродушно произнес Викула Лаврентьевич. — А чем звезды отличаются от планет, знаете? — победоносно ухмыльнулся Свинцов. — Планеты круглые, а звезды пятиконечные, — продолжил вразумлять бедолагу бизнесмена Викула Лаврентьевич, — думать надо головой. Чем глубже выкопаете окоп, тем спокойнее будете себя чувствовать, когда в нем разорвется мина, — сказал Викула Лаврентьевич в завершение разговора, намереваясь отправиться обратно в зал заседаний.

— Товарищ маршал, я все понял, разрешите идти?

— Иди, а то набычился, как слон! Скажи парашютистам, чтобы перестали прыгать. Мы еще не взлетели. Тут тебе не там, — снисходительно улыбнулся на прощание маршал.

Нотариусы уже отработали свои обязанности по заверению доверенностей. Поставленные президентом задачи решены. Доверенности были добровольно подписаны всеми приглашенными на совещание олигархами.

Правда, олигарх Абрамов ставил свою подпись на доверенности не прилюдно, а в помещении мужского туалета. Молоденькая нотариус Маргарита Ивановна Никитина очень смущалась при этом. Она робко переминалась с ноги на ногу, находясь среди раковин и писсуаров, пока клиент не завершил свою миссию.

Закрывая заседание Викула Лавренетьевич заявил следующее:

— Товарищи! Дальше вы все ответственные вопросы по переоформлению прав собственности на имущество в пользу бюджета Родины решайте сами, не дожидаясь своей кончины или попадания в дурдом. Я не буду опускаться до вашего уровня. Вы все продумайте, а потом доложите мое мнение. У меня, конечно, есть свое немедленное решение, но я с ним пока не согласен.

Что означала эта фраза, произнесенная маршалом Свинцовым, никто не знал и понять не мог. Все молили Бога, каждый своего, чтобы этот солдафон не начал расстреливать тамтарарамскую финансово-промышленную элиту, привыкшую к вежливому и обходительному отношению властей.