Элеонора Браун - Мой собственный Париж [litres]

ПЕРЕДАТЬ ПРИВЕТ

thereseannefowler.com

Facebook: /ThereseAnneFowler.Books

Twitter: @ThereseFowler

КНИГА О ПАРИЖЕ

«З: Роман о Зельде Фитцджеральд»

САМЫЙ ЛЮБИМЫЙ МОМЕНТ В ПАРИЖЕ

Прогулки по Люксембургскому саду летом. Скульптуры, цветочные сады, деревья, фонтаны, большой фонтан, дворец, игровые площадки… Это просто уютное, великолепное, по-настоящему французское место, в котором можно приятно провести свободное время.

САМЫЙ НЕЛЮБИМЫЙ МОМЕНТ В ПАРИЖЕ

Не люблю, когда ко мне пристает группа уличных торговцев по пути к Сакре-Кер. Однажды меня окружило несколько мужчин, они трогали меня за руки, говорили одновременно наперебой, пытаясь продать мне свои сувениры. Мне пришлось с силой вырваться из их круга. Я испугалась.

ЛЮБИМАЯ КНИГА О ПАРИЖЕ

«Элегантность ежика» Мюриель Барбери – это умная, интересная, нежная, веселая и волнующая книга.

ПЕСНЯ, КОТОРАЯ НАПОМИНАЕТ ВАМ О ПАРИЖЕ

«Free Man in Paris» («Свободный человек в Париже») Джони Митчелл. Благодаря этой песне я начала считать Париж идеальным городом для побега. «Я был свободным человеком в Париже. Я чувствовал себя раскованным и живым».

ЛЮБИМОЕ МЕСТО ПОМИМО ПАРИЖА

Есть еще много мест, которые я хотела бы повидать. Но я возвращалась в Кей-Уэст во Флориде множество раз. Вам придется сойти с главной туристической улицы Дюваль, чтобы познакомиться с городом и его достопримечательностями.

САМЫЙ СТРАННЫЙ ПРЕДМЕТ, КОТОРЫЙ БЕРЕШЬ С СОБОЙ

Книжка с судоку. Судоку – единственная вещь, которая может отвлечь меня во время турбулентности при полете.

Я сидела за столом неподвижно, чуть дыша, руки лежали на клавиатуре. Он снова постучал, подождал, постучал чуть громче, подождал. Из-под двери его ноги отбрасывали тени на темно-зеленый линолеум. Я не сделала ни звука. Наконец он ушел, шаги смолкли. Через минуту погас свет в холле, работающий автоматически, и под дверью осталась только темнота.

За день до этого телефон звонил несколько раз, но я не ответила. Я знала, кто это был. Это был тот же человек, который только что стучал, и он не был жутким преследователем или странным типом. На самом деле он был швейцарским композитором и жил напротив, очень приветливый парень примерно сорока лет, с копной темных кудрявых волос. Я встретила его в лифте в начале недели. В Google я узнала, что он сочиняет оперы, и не просто оперы, а подводные оперы. (Последние новости – оказалось, что бывают подводные оперы. Какой же мир все-таки удивительный!)

У меня не было друзей в Париже, поэтому не было причин вести себя высокомерно перед кем-то, кто мог, а мог и не оказаться снобом, но в то время дружба не была тем, в чем я нуждалась. Напротив, когда мне приходилось сталкиваться с попытками завязать со мной дружеское знакомство, я делала все, чтобы этого избежать. Я была одна, и, понимаете, для меня это не временное состояние, которое скоро пройдет, а образ жизни. Одиночество – это колодец, в который я падаю или прыгаю время от времени и не пытаюсь выбраться. Я сижу там и наслаждаюсь тишиной.

Это произошло в конце января 2012-го. Я находилась в Париже уже почти месяц, и еще два были впереди. Мы с швейцарским композитором жили в Cité Internationale des Arts, международном центре искусств, комплексе из 270 студий для работы или проживания художников в модном 4-м муниципальном округе Парижа Маре. Большинство квартир или мастерских были отведены творческим организациям, университетам или даже странам, которые выбирали резидентов в Cité. Но некоторыми центр распоряжался напрямую. Моя принадлежала Стэндфордскому университету, где я была в аспирантуре последние два года, однако на всех других дверях вдоль моего коридора висели таблички с названиями тех холодных европейских стран, о которых не знают болтливые люди: Норвегия, Финляндия, Австрия, Швейцария. Я была отшельником в такой компании, и это, по-моему, можно было рассматривать как достижение.

Главное здание Cité, построенное в 1965 году, состоит из массивных бетонных блоков с расположенными в шахматном порядке узкими алюминиевыми окнами. Дом под номером 18 на улице Отель-де-Вилль можно сравнить с рыбацкой лодкой, находящейся на правом берегу Сены. Оно окружено с обеих сторон мостами Мари и Луи-Филипп. Внешне он в хорошем смысле напоминает что-то вроде автомобильного воздушного фильтра. Это единственное здание на этой улице, построенное в брутальном стиле, иронично стоящее среди изысканных парижских домов на набережной. Оно является как бы мощным бетонным входом в мир роскоши и нежности парижской архитектуры. Я жила во флигеле чуть поменьше, примыкающем к боковой улице между модным кафе, где варили традиционный кофе, и городским мемориалом жертвам холокоста. За мемориалом, постом охраны и кассой с пуленепробиваемым стеклом находилась школа, а за школой была необыкновенная маленькая пекарня, где я покупала хлеб и выпечку и все никак не могла осознать тот бурный поток цифр, которые произносил кассир. Я могла бы отдать совершенно случайное количество денег, например, семь с небольшим евро вместо положенных трех с половиной, и надменно глядеть в пустоту, ожидая, пока мне вернут большую часть моих же денег, притворяясь, что я не специально провернула это лишнее действие с возвратом сдачи.

Внутри флигель выглядел как переделанное здание правительства стран соцлагеря с гладким бетоном, деревянным шпоном и длинными темными тихими коридорами, покрытыми тем самым зеленым линолеумом. В моей студии была небольшая кухня с плитой, электрическим чайником и мини-холодильником. Просторная светлая гостиная с высоким потолком была обустроена односпальной кроватью, книжной полкой, комодом, столом, мольбертом и гигантскими пробковыми досками, окрашенными в белый цвет, на которые я бы прикрепила свою работу, если бы была художницей. В ванной был душ размером с гроб и то, что мой брат, будучи здесь проездом, описал как тюремный туалет – с черным сиденьем без крышки. Чтобы спустить воду, надо было всем своим весом надавить на стальную кнопку. В день моего приезда сотрудник Cité пришел, чтобы забрать лишние простыни и одеяло с шаткой выдвижной раскладушки, хранимой под моей кроватью. Эта экономия показалась мне уж слишком чрезмерной, когда я узнала, что центральное отопление выключают каждую ночь в самые холодные часы с одиннадцати до шести, и одного шерстяного одеяла едва ли было достаточно. То есть жизнь в Cité была довольно скромной, зато очень и очень дешевой, в удивительном месте Парижа, и она определенно стоила того, чтобы стать хоть каким-то художником, лишь в надежде прожить здесь несколько месяцев. Со своего крошечного балкона я могла осмотреть всю улицу и виднеющуюся справа Сену, которая протекала мимо известняковой набережной на острове Сен-Луи. Вдали громоздкая башня Монпарнас торчала как одинокая кегля.