Робин Шнайдер - Начало всего

– А, ты об этом, – пожала она плечами. – По-моему, самое время начать твое обучение. Ты же будешь моим протеже, не забыл?

– Разве я могу об этом забыть? – поддразнил я ее.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Кэссиди. – Приезжай завтра к воротам Терис-Блафс в полдевятого утра. И тетради с ручками захвати.

Почему-то в среду полдевятого утра ощущалось несусветной ранью, как будто разум был убежден: в выходной нужно поспать подольше! Позевав над чашкой кофе, я влился в ряд машин, ожидавших выезда из ворот комплекса, чтобы отвезти своих хозяев на работу.

Когда я припарковался на обочине у Терис-Блафс, Кэссиди сидела на тротуаре, вертя в руках солнцезащитные очки. На ней были джинсы и клетчатая рубашка, возле ног лежал темно-синий рюкзак.

Я ожидал снова увидеть Кэссиди в небывалых античных нарядах. Обычный прикид почему-то казался не свойственным ей. Но даже в такой привычной для всех одежде Кэссиди выделялась, и вы бы сами, не зная почему, обязательно остановили бы на ней взгляд. Она словно замаскировалась под заурядную девушку и находила это крайне забавным.

– Я видела сегодня койота, – сообщила Кэссиди, сев на переднее сиденье. – Он на нашем заднем дворе пускал слюни на золотых рыбок в пруду.

– Может, он просто хотел подружиться.

– Или искал стыдливую возлюбленную, – криво усмехнулась Кэссиди.

Наверное, это была отсылка к какому-то стиху, но я такого не помнил. Поэтому пожал плечами.

– «Была бы вечность нам доступна…» [17] Цитата из стихотворения Эндрю Марвелла «К стыдливой возлюбленной» в пер. Лукьянова А.В. , – процитировала Кэссиди. – Эндрю Марвелл?

– Точно. – И цитата, и фамилия автора были смутно знакомы. Морено вроде давал что-то такое в тесте на углубленном курсе по британской литературе. Но я не большой фанат поэзии. – Так куда мы едем?

– Туда, где займемся делом. А точнее, будем жульничать. Так что вези нас в университетский городской центр.

По пути Кэссиди поделилась со мной своей теорией о том, как побеждают в турнирах по дебатам. Самые успешные полемисты («Я зову их мэтры полемики, но ты явно до них еще не дорос, мистер Ухмыляка», – поддразнила она меня.) были начитанны в сфере литературы, философии и истории.

– И чем сложнее твои отсылки к источникам, тем лучше, – сказала Кэссиди, проводя пальцами по вентиляционному соплу. – Не дай бог ты процитируешь Роберта Фроста! Нужно цитировать Джона Ролза или Джона Стюарта Милля.

Я слыхом не слыхивал о двух последних, но промолчал. По правде говоря, я пытался понять, на свидании ли мы с Кэссиди, пусть оно и началось спозаранку.

– Мы все еще можем поехать собирать остатки урожая, – предложил я, кивнув на одну из оставшихся апельсиновых рощ.

– Не знаю, почему это тебя забавляет.

– Ты не поняла? Это же наш деревенский музей, и я тебя туда приглашаю.

Кэссиди покачала головой, но на ее губах появилась улыбка.

Городской центр – весьма непривычное для меня место пребывания в восемь сорок пять утра. Я в нем почти никогда не бывал, так как он находится в пятнадцати минутах езды от Бэк-Бэя, снобского протестантского пляжного городка.

На самом деле городской центр стоит на границе Иствуда и Бэк-Бэя, а эта граница состоит из станции скоростного городского транспорта, медицинского комплекса, с которым я успел познакомиться лично, и гольф-клуба, членом которого является мой отец.

– В этом есть некая ирония, – произнес я, въезжая на стоянку. – В том, что городской центр стоит на границе двух городов, не являясь центром ни одного из них.

Кэссиди одобрительно хмыкнула.

– Идем. – Она надела солнцезащитные очки. – А то опоздаем на урок.

– Ха-ха-ха, – отозвался я, но, похоже, Кэссиди не шутила. – Серьезно, что мы будем тут делать?

Городской центр был негласным местом тусовок студентов иствудского калифорнийского университета, кампус которого располагался через дорогу.

– Я уже сказала тебе, – нетерпеливо ответила Кэссиди, вылезла из машины и закинула на плечи рюкзак. – Будем жульничать. Поприсутствуем на университетских занятиях, подкуем тебя в гуманитарных предметах, чтобы твой дебют на турнире в Сан-Диего был просто ошеломительным. И – вуаля! – вот наше расписание занятий.

Я опустил взгляд на всученный мне малиновый стикер.

– История Британской империи? – прочитал вслух. – Литература семнадцатого века? Введение в философию?

– Совершенно верно, – довольно подтвердила Кэссиди. – А теперь поторопимся. Мы пойдем по непроторенной дорожке, и для начала самое важное – не опоздать.

– Неужели учителя не заметят нас? – спросил я, пытаясь не отставать от почти бежавшей Кэссиди. Дорога вела вверх и шла от городского центра до главного учебного корпуса.

– Прежде всего, не учителя, а преподаватели. Профессора. И, нет, они нас не заметят. Я весенние каникулы всегда проводила с братом в Йеле и со скуки время от времени пробиралась на занятия. Меня ни разу не поймали. К тому же я выбрала для нас обзорные лекции, которые посещает сотня студентов. Мы с тобой всего лишь благодарно прослушаем их, запишем то, что может пригодиться нам в дебатах, а потом радостно отчалим.

Так оно и было – во всяком случае на истории Британской империи. Мы затесались между сотней студентов в гулкой многоярусной аудитории и прослушали слегка интересную, но больше скучноватую лекцию об империализме, капитализме и военной экономике. Я послушно корябал заметки, чем не мог похвастаться бородатый парень, сидевший двумя рядами ниже и игравший все занятие на мобильном в «Энгри вингс».

– Ну, как тебе? – спросила Кэссиди, как только лекция закончилась. Все высыпали из аудитории, и она потащила меня к ближайшей кофейной тележке.

– Интересно, – ответил я, поскольку именно это она и хотела услышать.

– «Хоть это и безумие, но в нем есть последовательность» [18] Цитата из «Гамлета» в пер. М. Лозинского. . – Кэссиди широко улыбнулась и высыпала в кофе сахар. – «Гамлет». К слову, нам пора на лекцию по литературе семнадцатого века.

Войдя в лекционный зал, я сразу понял: что-то не так. Что не так, стало понятно, когда я увидел учебные пособия.

– Кажется, мы ошиблись аудиторией, – прошептал я. – Уходим?

Но тут на кафедру поднялся профессор в странном галстуке с плоским концом, и нам с Кэссиди оставалось лишь сидеть и слушать его.

Нас каким-то образом угораздило попасть на лекцию по органической химии. В одиннадцатом классе я проходил углубленный курс по химии, и впечатления у меня остались далеко не самые приятные. Естественно, я сделал вывод, что органическая химия ничем не лучше общей и будет ее тягостным продолжением.

Профессор, миниатюрный выходец из Восточной Европы, увлеченно поглаживавший свою светлую бороденку, закатал рукава. Он нарисовал на доске две углеводородные цепочки – моих знаний, слава богу, хватило их распознать. Одну – в форме буквы «M», другую – в форме буквы «W».