Юрий Рытхэу - Чукотский анекдот

Антонина возвращалась с работы уже в ранних сумерках. Под тонким слоем свежевыпавшего снега хрустели льдинки, оставшиеся от недавней оттепели. Конечно, до настоящего лета еще далеко, но природа явно настраивалась на весну, а если постоять на солнце в яркий, безоблачный день, можно почувствовать щекой тепло.

Окна новой квартиры светились. Неужели она забыла выключить свет? Скорее всего, так. Но почему сразу во всех комнатах? Может, Роберт вернулся? Но он только что звонил из Анкориджа и раньше чем через месяц не собирался приезжать. Может, соседка Анна? Но у нее ключей нет. Хотя, чтобы открыть квартиру, их и не требовалось: посильнее нажать на древесностружечное полотно двери, и оно послушно отходило в сторону.

Сердце тревожно забилось, и ноги сами по себе побежали. Сапоги скользили, раза два Антонина едва не упала. Не переводя дыхания, она буквально взлетела на свой этаж и остановилась перед дверью.

В квартире играла музыка. Кто-то включил магнитофон, первый подарок Роберта Карпентера. Пела Оливия Ньютон-Джонс, одна из самых любимых певиц Антонины. Неужели это Роберт? Она слышала на работе, вроде был борт из Анадыря. Но, поскольку она никого не ждала, то особенно и не интересовалась.

Теперь Антонина была уверена, что это Роберт: он решил сделать ей сюрприз.

Увидев возникшего перед ней мужчину, она чуть не лишилась чувств и, чтобы не упасть, ухватилась за стену, благо прихожая была крохотная.

Это был ее последний законный муж, слесарь атомной электростанции в Билибино. Николай Зотов был навеселе и широко ухмылялся, блестя золотым зубом под верхней губой.

— Что, не ожидала! Думала, что это твой американец прибыл? Ну, проходи, проходи, милая… Однако тебя не узнать. Настоящая красавица! Американская штучка!

Зотов слегка покачивался, пружиня ногами. Когда-то именно это телодвижение уверенного в собственной силе и в своей физической неотразимости мужчины пленило эскимосскую девчонку, и ей тогда показалось, что она встретила настоящего тангитана, о котором грезила, читая любовные стихи.

— Зачем ты приехал? — со стоном выдавила из себя Антонина.

— Как — зачем? — притворно удивился Зотов. — К своей жене приехал, к законной супруге. Довольно нам жить врозь, надо вить свое гнездышко. Тем более вижу, что оно почти уже готово.

Зотов красноречиво повел руками вокруг себя.

— У меня есть несколько идей. Первая — если уж очень тебе не хочется покидать родную Чукотку, можем и здесь пожить. Хотя, перспектив не вижу. Правда, есть одна сумасшедшая мысль, но кто знает, может, что-то и получится. Покончили ведь с коммунистической партией. Я имею в виду продажу Чукотки Америке. Курилы уже почти что согласны отдать Японии. Станем оба американцами. Тем более опыт у тебя есть. Или продадим эту квартиру и махнем на материк, в мою родную Вологду.

— Квартира не моя, — выдавила из себя Антонина.

Она все не могла поверить, что все это происходит наяву. Было похоже на пьяный бред, состояние на грани выхода из полного забвения в сознание, когда начинает мерещиться всякая чертовщина.

— Ну, ладно уж, — Зотов придвинулся к Антонине, пытаясь ее приласкать. — Уже успел разузнать: квартира оформлена на тебя. А по нашему закону это считается совместно нажитым имуществом.

— Уйди! Немедленно уходи отсюда! — крикнула Антонина, приходя в себя. — И чтобы я тебя здесь больше не видела!

— Ты угрожаешь мне! — криво усмехнулся Зотов. — Забыла, как я тебя учил любить белого человека!

Да, тело Антонины еще помнило железные кулаки Николая Зотова. Бывало, неделями Антонина не показывалась на улице, залечивая синяки под глазами.

— Я тебе предлагаю мирное решение проблемы, — понизил голос Зотов. — Ни тебе, ни мне ссора не нужна.

Антонина нащупала дверь позади себя и попыталась выскочить на лестничную площадку. Но Зотов был начеку. Он схватил женщину за грудь и с силой втянул ее в комнату, повалив на пол.

— Ах ты, эскимосская сука! Я помню, как ты говорила мне, что «сука» это не ругательство на вашем языке! Но ты все равно сука. И я тебя сейчас возьму, как суку, по праву твоего законного мужа.

Антонина пыталась сопротивляться, но Николай Зотов всегда отличался большой силой. Он разорвал одежду на женщине и нарочито грубо, с матерными ругательствами взял ее.

— А теперь, — сказал он, поднимаясь, — приготовь ужин! Выпивку я принес.

Антонина лежала, как оглушенная, закрыв глаза и не двигаясь.

— Ты что? Такая чувствительная стала! Нечего притворяться, вставай!

Носком мехового сапога он ударил Антонину по голове.

В это мгновение Антонина вскочила, изо всех сил ногой ударила Николая по голени и рванула из квартиры. На секунду она остановилась у двери квартиры Чейвунов, но решила бежать дальше, в милицию.

Дежурный районного отделения милиции Гизатуллин только что попил чаю, сполоснул большую личную чашку с несмываемой желтизной и сладко зевнул: теперь самое время вытянуться на диване и поспать.

Грохот в двери остановил его на полпути.

На пороге стояла женщина. Гизатуллин едва узнал в ней Антонину Тамирак. На ней была рваная меховая куртка, на лице расплывался синяк, а в уголках рта запеклась кровь. Всклокоченные волосы на голове торчали в разные стороны. Еще только вчера все мужчины районного центра любовались этой молодой женщиной, своей красотой приворожившей американца, а теперь перед дежурным милиционером стояла обыкновенная пьяная эскимоска.

— Что случилось?

Как большинство милиционеров, Гизатуллин больше всего не любил происшествии такого рода. Придется разбираться, не дай бог, заполнять протокол, писать… С грамотой у сержанта было неважно.

— Меня изнасиловали! — всхлипнула Антонина.

— Кто?

— Мой муж!

Гизатуллин сел за стол.

Пока он ничего не понимал. Вроде бы Антонина вышла замуж за американца. И большинство жителей районного центра, особенно приезжие, почему-то вместо радости преисполнились к этой молодой эскимоске завистью и жгучей ненавистью: надо же, ей так повезло в жизни! Но Роберт ведь кажется уехал.

— Американец?

— Русский. Николай Зотов, — проговорила сквозь слезы Антонина.

— Откуда он вынырнул? Ты же вроде бы за американца вышла замуж… Ничего не понимаю.

Захлебываясь словами. Антонина рассказала о случившемся.

— Как может законный муж изнасиловать? — Гизатуллин наморщил лоб. — Так не бывает. Что-то ты путаешь, Антонина. Ты, случаем, не выпивши? Если это так, то лучше иди домой, помирись с мужем, ложись с ним и делай все, как положено законной жене. Без всяких насилий. Так сказать, с удовольствием.

— Что же мне делать? Что же мне делать?

Антонина зарыдала в голос, но Гизатуллин уже выпроваживал ее на улицу, где за дверью дожидался Николай Зотов.