Михаил Полюга - Альпийский синдром

«Обломилось, да? – искоса поглядывая на надутую физиономию парня, ухмыльнулся я. – Дома жена, ребенок, а ты туда же: шляться по помойкам. А с другой стороны, черт его разберет, что там у него с женой происходит. Не мое это дело, времена, когда партия и профком лезли куда не просят, давно миновали. Теперь каждый сам с усам».

Но, с другой стороны, я в последний год с удивлением наблюдал за тем, как проявлялся истинный характер Игорька, какие привычки приживались у этого в целом неплохого парня. А характер был самолюбивый и обидчивый, и привычки появлялись под стать характеру. Ему непременно хотелось знать обо всем, что происходит в прокуратуре, а когда я садился за руль и уезжал куда-либо без него, он обижался, как мальчишка, которому обещали сладкое, но потом обманули. Когда в коллективе отмечали какое-нибудь торжество, он норовил сесть за стол по правую от меня руку. Если я выпивал на природе с Мирошником или Ковтуном, Игорек был со мной рядом: нарезал, подавал, разливал спиртное и пил наравне со всеми. И вскоре по району поползли странные слухи, что он мой внебрачный сын.

– Откуда взялась эта чушь? – спросил я у Игорька, когда в очередной раз услышал эту «новость», но тот пожал плечами и хитро улыбнулся: мол, и я слышал, да что тут поделаешь.

Тогда мне показалось, что если не сам он распускает эти слухи, то уж точно рад-радехонек этакому вздору. «И черт с ним, пусть болтают! – махнул я рукой. – Несущественно, и рты болтунам не заткнешь». Тем более что я чувствовал себя обязанным Игорьку после давнего случая под Сокольцом, а с другой стороны, чего греха таить – привязался к нему в последнее время. А уж Даша – та открыто мирволила моему водителю. Не обижаю ли я парня, – то и дело интересовалась она; делюсь ли с ним, когда по какому-либо случаю одаривают рыбьими хвостами, приставала, что можно сделать, чтобы помочь тому встать на ноги.

– Не все тебя возить да услуживать, – благодетельствовала она. – Ему семью кормить надо. Молодой парень, расторопный, не дурак…

– А вы его к нам, в колледж, – как-то предложил мне Черных, когда я имел неосторожность заговорить о судьбе Игорька. – Пусть осваивает азы…

Так Игорек стал студентом-заочником. Но учиться не было у него ни времени, ни желания, и вскоре Черных пожалел о своем предложении, а я о том, что согласился на эту авантюру.

– Евгений Николаевич, – звонил директор во время очередной сессии. – Отпустили бы вы Савчука в колледж, пусть хоть на установочных посидит.

– Что значит отпустить? – удивлялся я. – Он мне ни слова о сессии не сказал. Разумеется, пусть едет. Я и машину дам…

Но Игорек и не думал появляться в колледже.

– Что, сам звонил? – покривив губы, спрашивал он меня. – Не уважает Владимир Игнатьевич нас, – и при слове «нас» выразительно поглядывал на меня. – Студенты поговаривают, если привезти ему кабана, можно до конца сессии в колледже не появляться. А у меня кабана нет, вот он и трезвонит.

И так тяжко и сокрушенно вздыхал, что я и не хотел – начинал в душе гневаться на Черныха: в самом деле, не уважает. Вот я ему покажу кабана!

– Николаевич, на минутку! – тем временем переходил на шепот Игорек и зазывал меня в гараж. – Вчера Мирошник в лесу наливал, а рука у него – не приведи господь! Тяжелая рука. У меня немного осталось после вчерашнего. А, Николаевич? Поправим здоровье? Самую малость, а?..

Был, оказывается, у парня грех: любил водочку. А тут еще и чужая баба нарисовалась…

«Да, парень оказался не промах, – размышлял я, с невозмутимым видом глядя на дорогу, а в душе улыбаясь. – Но какой мужик не любит выпить и поволочиться за чужими женщинами?! Взять, например, меня: раньше особо не пил, теперь начинаю понемногу привыкать – и к выпивке, и к случайным застольям. А что до женщин… что до Даши и других женщин…»

Спохватившись, я постарался отогнать от себя эту крамольную мысль – может быть, потому что в последнее время она все чаще занимала меня.

«И что она в нем нашла? – все так же искоса поглядывая на Игорька, продолжал размышлять я. – Что они в нем нашли? – тотчас поправился я, поминая Дашу в одном ряду с женой Игорька и с пассией, не дождавшейся того сегодня на сеновале. – Плотный, крепко сбитый, с ранними залысинами по сторонам лба. Какой-то он… молодой бобер. Такой может нравиться только женщинам, не умеющим отличать самца от человека мыслящего, глубокого. Тем не менее, Дашке он чем-то интересен. Своей несхожестью со мной? То-то она с некоторых пор так переменилась ко мне!»

Перемена была не то чтобы явной, но все же наводила на невеселые размышления. Даша стала раздражительна, часто язвила и по любому поводу вступала в спор, заканчивающийся ссорой и злыми слезами. То она казалась неприступной и не подпускала к себе, то навязчиво изображала похотливую самочку, каковой никогда не была и быть не могла. Выяснилось вдруг и то, что жена подозрительна и очень ревнива. Однажды она нежданно-негаданно нагрянула с попуткой в Приозерск, потом долго не хотела сказать причину своего внезапного появления. И только в одну из минут близости, все более редких и отчаянных, как бы на грани, призналась, что кто-то позвонил ей по телефону, какая-то ехидная баба, и с радостью сообщила:

– Знаете, чем занимается сейчас ваш благоверный? Нет? Приезжайте и полюбуйтесь!

Оказывается, Даша ревновала, и эта потаенная беспричинная ревность порадовала меня. Ведь что такое ревность, если не обостренное и уязвленное чувство любви, как бы ни осуждали ее проявлений просвещенные философы-гуманисты. Другое дело, были ли к тому основания. Ведь в последнее время я и вправду будто с катушек слетел, а в числе причин могла быть банальная – другая женщина. И хотя другой женщины не было, пока не было…

– Ну-ка, признавайся, – сказал я Игорьку, прогоняя и эту крамольную мысль о возможности для меня другой женщины, – что за шашни ты завел в Приозерске? Кто такая, когда успел?

– Уже знаете? – быстро обернулся ко мне Игорек, блудливо сверкнул глазами, будто мартовский кот, и растянул рот в ослепительной улыбке. – Ну и поселок, скажу я вам! Раз-другой подвез на машине, угостил мороженым, посидели на лавочке – и уже шум-гам!..

– Только – на машине, только – на лавочке? – недоверчиво протянул я.

– Остальное – за поселком, в лесополосе. Никто видеть не мог…

– Ну ты и прохвост! Уже и остальное у него было!

– А чего тянуть? – самодовольно хмыкнул юный ловелас. – Я хочу, она хочет… Женитьбы можно не бояться, и ей замужество не светит, потому что оба мы уже… Чего тут тянуть? – И, заерзав на сиденье, хитро прищурился: – Как вам она? Коня на скаку, а?..

– Что значит как? Мне почем знать?

Игорек удивленно вскинул рыжеватые, выгоревшие на солнце брови.