Эбби Ваксман - Книжная жизнь Нины Хилл [litres]

– Нет, это было бы слишком большим совпадением. Ты была счастливым ребенком? С хорошим детством?

– Более-менее. Я была стеснительной. До сих пор такая. Не умела заводить друзей. У меня часто возникало тревожное состояние. Честно, было бы здорово, если бы у меня были братья и сестры, родные или двоюродные. А теперь я не совсем понимаю, что мне с вами делать, хотя это приятно – впервые в жизни иметь семью, – заверила она и задумчиво посмотрела на него. – Хотя, возможно, мне слишком поздно становиться частью твоей.

Он пожал плечами.

– У тебя появилась бы новая семья, если бы ты вышла замуж.

– И правда, – согласилась Нина, которая уже думала об этом. – Я всегда могу притвориться, что, так сказать, замужем за тобой.

– Можем закатить свадьбу, – он засмеялся. – Если что и можно сказать наверняка о нашей семье, так это то, что мы обожаем свадьбы, дни рождения и вообще любой предлог повеселиться. Мы в основном тусовщики.

Нина притворно содрогнулась. Или, точнее, сделала вид, что слегка содрогнулась, хотя в душе содрогалась по-настоящему.

– Я не очень люблю вечеринки. Я – интроверт.

– Не волнуйся, – ответил Арчи. – Всегда можно отклонить приглашение.

Нина вернулась к вопросу о детстве.

– Знаешь, я была одиноким ребенком, но мне нравилось одиночество, поэтому меня это не напрягало. Я много читала или смотрела телевизор на ковре в гостиной. А как ты?

Принесли холодный кофе, и они непроизвольно чокнулись.

Арчи сделал глоток и вздохнул.

– Поначалу я был счастлив. Помню, что я много времени проводил с мамой и соседскими детьми, но потом мама заболела, и все стало плохо. Я все еще был ребенком, но уже достаточно взрослым, чтобы мучиться из-за того, что не могу помочь. Я очень хорошо научился заваривать чай. Делать массаж ступней, – он сделал паузу и перевел взгляд на стол.

– Думаю, я никогда больше столько не ухаживал за другим человеком, как тогда, хотя я очень люблю жену и сына, – он снова поднял на нее глаза. – Не знаю, как это меня характеризует.

Они помолчали, размышляя над его словами, а потом Нина двинулась дальше.

– Что насчет Элизы, его вдовы и твоей мачехи?

Арчи пожал плечами:

– Мы собирались все вместе только по праздникам, обычно по инициативе папы, так что не уверен, что мы и дальше будем это делать. Я не очень хорошо ее знаю: они живут на другом конце города.

– В Санта-Монике?

– Хуже, в Малибу.

– С таким же успехом могли бы жить на Марсе.

Они покивали. Лос-Анджелес, как всем известно, город большой, но расстояние между его западной и восточной сторонами кажется и вовсе непреодолимым. Чтобы добраться с востока на запад, нужно проехать под шоссе 405. На Олимпийском бульваре есть место, где оно уже показалось впереди, парковка в виде моста, и на этом отрезке иногда требуется больше часа, чтобы проползти два квартала, потому что пытающиеся заехать на шоссе машины создают пробку. Люди на этом отрезке сходят с ума.

Каждый раз, когда Нина там застревала, что случалось крайне редко, потому что она скорее забила бы уши пылающими собачьими какашками, чем отправилась на запад города, ей вспоминался Эндрю Уайет и его картина «Мир Кристины», на которой лежащая на склоне холма девушка пытается доползти до далекого амбара. То же ощущение безуспешной борьбы, отчаяния и вынужденного принятия пронизывало эту часть города. Это было чистилище. Или лимб. Сартр сказал, что ад – это другие, но только потому, что шоссе 405 еще не построили.

– Сколько они были женаты? – Нина поняла, что ей, вероятно, придется встретиться с этой женщиной, а значит, можно и узнать о ней побольше.

– Довольно долго. С 2000 года? Милли десять, а она родилась через несколько лет после свадьбы, – пытался вспоминать он и пожал плечами. – Извини, у меня не очень хорошая память на даты.

– Милли – наша единокровная сестра?

Он засмеялся:

– К этому привыкаешь. Мы просто зовем друг друга по именам и не думаем, кто кому кем приходится, если только нас не спрашивают.

– А вас спрашивают?

– Иногда. Люди говорят: «О, это твой сын или твой отец», – и приходится отвечать: «Нет, младший – мой брат, а старший – мой племянник». Большинство не обращает внимание, но некоторые на минуту задумываются, а потом либо требуют объяснения, ужасный геморрой, либо понимают, что отец никогда не оставался в браке надолго, и тогда становится неловко.

Нина посмотрела на него:

– То есть как сейчас?

На самом деле ей не было неловко, наоборот, она чувствовала себя так же, как с Питером. В своем роде уютно от странного ощущения, будто они всегда были знакомы, и полного отсутствия обычного напряжения, которое охватывало ее в компании привлекательного мужчины.

Выражение лица Арчи похолодело.

– Да. К сожалению, это была папина темная сторона. Он был веселым, красивым и очаровательным, но еще он был неудачником, склонным к нарциссизму. Он трижды женился, бросал жен и, кажется, не находил ничего плохого в том, чтобы провести ночь на стороне.

– Он не бросал твою маму. И Элизу.

– Но он изменял маме, и кто знает насчет Элизы. Твое существование означает, что нас может быть больше, чем нам известно… Он всегда казался таким любящим, но в нем как будто уживались два человека: тот, каким он был с тобой, и тот, в кого он превращался, едва ты вышел из комнаты.

– Но, по крайней мере, тот, каким он был с тобой, любил тебя.

– Да, но в конечном итоге всегда побеждал второй.

Он поднял руку и попросил счет.

Вернувшись вечером домой, Нина села и стала смотреть на доску для заметок. Заглянула в интернет, чтобы узнать, какими еще практиками визуализации и организации пользуются другие люди, и поняла, что ее собственные прискорбно устарели. В социальном отношении она теперь безвозвратно изменилась – стала человеком с семьей. Которому нужно, к примеру, записывать дни рождения. Отклонять больше приглашений.

Забеспокоившись, она стала изучать новую пунктовую систему ведения ежедневника, которая теперь, когда круг общения так расширился, возможно, подошла бы ей больше. Серьезно, нельзя и на минуту отвернуться от интернета. Ей попалось 14 000 постов о пунктовом ведение ежедневника, которое сделает ваш органайзер… каким-то. Более симпатичным на вид? Эффективным? Нина прислонилась к стене, и ей в голову полезли фантазии. Как вообще появилась эта идея? Кто первым стал писать в органайзере пунктами? Кем был этот человек, которому все никак не удавалось ухватить и упорядочить свою повседневную жизнь традиционными методами ведения ежедневников (календарными? составлением списков?), и он задумал попробовать вот так? И начал мировое течение!

Нина представила себе девушку: звали ее, допустим, Брук, и она была одной из тех заурядных девиц, что вызывали у Нины одновременно презрение и зависть, – разбиралась в контурах и хайлайтерах, была подписана в Инстаграме на людей, питающих страсть к таким узкоспециализированным вещам, как контур и хайлайтер, а еще у нее был бойфренд, который вел канал на Ютубе о своей безумной жизни с тремя щенками хаски и горячей организованной девушкой с контурированным лицом. Воображаемая Брук мнила себя боссом, но в то же время увлекалась всякими девчачьими штуками, вроде свечей, подушечек, блеска для тела и сезонных напитков в «Старбаксе».