Сара Дессен - Долго и счастливо [litres]

– Луна Барретт, – раздался женский голос из-за высокой вазы с декоративной зеленью. – Как всегда, вовремя.

– Здравствуйте, миссис Кирби, – ответила я. – Как поживаете?

К нам навстречу, вытирая руки о фартук, вышла высокая широкоплечая афроамериканка.

– Очень хорошо, очень хорошо, – сказала она своим мелодичным голосом, выделяя каждое слово. – У меня есть несколько букетов великолепных пионов, которые я специально приберегла, чтобы показать тебе. Они же так нравятся твоей маме!

– Верно, – согласилась я. – Но в машине мало места.

– Ты всегда можешь освободить место для нескольких букетов, – ответила она и тут заметила Эмброуза. – Кто это, твой парень?

– Нет! – тут же воскликнула я. – Это Эмброуз. Мама наняла его на лето.

– О, понятно. Уверена, ты простишь меня за надежды, что ты снова в кого-то влюбишься. – Она повернулась к нему и покачала головой. – То, что случилось с тем мальчиком, ужасно!

Это прозвучало для меня так неожиданно, что я на мгновение даже потеряла дар речи. Миссис Кирби всегда любила поболтать. Как-то прошлой осенью я приехала сюда, чтобы забрать цветы для репетиционного ужина одного из клиентов, и в каком-то странном порыве – а все, что касалось Итана, было необыкновенным – сказала, что у меня есть парень. И сейчас я вспомнила, насколько счастливой себя ощущала, упоминая о нем в каждом разговоре, и почувствовала неловкость. Но, как бы то ни было, когда мы встретились в следующий раз, я была так расстроена, что рассказала ей всю правду. Вот они, две мои ошибки. Большие ошибки.

Эмброуз посмотрел на меня. С его-то слухом, он явно не пропустил это мимо ушей.

– У нас действительно мало времени, к тому же мама хочет все сфотографировать, прежде чем мы отправим заказ клиенту. Давайте пойдем и посмотрим, что у вас есть.

Миссис Кирби, как и любой человек, любящий поболтать, привыкла к резким сменам тем.

– Конечно, милая, как скажешь, – ответила она. – Но ты обязательно должна посмотреть на эти пионы! Я не могу позволить тебе уйти, не взглянув на них хотя бы мельком.

Она направилась к задней двери, а я – следом, стараясь не смотреть на Эмброуза. Что бы ни отразилось на его лице, когда он все понял: удивление, жалость или сочувствие, – мне не хотелось это видеть. Я уже и так слишком раздражена. Это будет очень долгий день.

Через сорок пять минут мы выехали на двухполосную дорогу с одиннадцатью букетами, привязанными ремнями к моему потрепанному заднему сиденью «шевроле-субарбан». Я все же согласилась взять пионы, в основном потому, что у меня не хватало сил противостоять напору миссис Кирби. К тому же они были прекрасны, хрупки и с кружевными лепестками. Эти цветы будут великолепно смотреться в вазах, которые я украшу чуть позже для свадьбы Шарлотты Макдональд. И если она не согласится, сама оплачу эти цветы. Ведь мама действительно их очень любит.

Я все ждала, что Эмброуз начнет меня расспрашивать об Итане. Например, когда мы ждали, пока миссис Кирби посовещается с мужем, который пришел из сада в комбинезоне и соломенной шляпе, о скидках, или когда тащили букеты к машине и переставляли их с места на место, чтобы уместить все, или сейчас, когда мы наконец остались наедине и отправились в обратный путь в настолько наполненном ароматами цветов салоне, что мне пришлось открыть окно.

Но он этого не сделал и снова начал возиться с решетками вентиляции, ремнем безопасности и радио. А еще он чихал, что часто случается, если вы не привыкли к такому количеству цветов в таком маленьком пространстве. Примерно через пять километров мой страх услышать от него этот вопрос перерос в простое желание, чтобы он уже наконец это сделал. Лишь бы не мучиться от ожидания. А еще через полтора километра я решила, что сама все ему расскажу, лишь бы покончить с этим.

– Можешь остановиться? – вдруг спросил он, кивнув на небольшой магазинчик впереди. – У меня пересохло в горле.

«А сказать просто, что хочет попить, он не мог?» – мысленно возмутилась я, но вслух сказала:

– Хорошо. – Затем посмотрела на часы. – Только давай быстрее.

Магазинчик оказался маленьким и пыльным, а за прилавком стоял пожилой мужчина. Как только мы вошли, к нам, виляя хвостом, подбежал пес. Он был тощим и маленьким, с торчащими клоками жесткой шерсти над глазами и вокруг морды, которые по виду напоминали металлическую щетку для мытья посуды. А еще тяжело сопел.

Эмброуз тут же опустился на колени и погладил его, отчего пес от радости еще сильнее завилял хвостом, вернее, уже всем телом.

– У вас потрясающий пес! – громко сказал он мужчине, который читал газету, засунув карандаш за ухо.

Тот в ответ лишь хмыкнул.

Я подошла к холодильнику и достала холодный чай.

– Что ты будешь? – спросила я Эмброуза, который продолжал чесать шею пса, невольно стучавшего ногой по полу.

– Что-нибудь фруктовое и очень сладкое, – ответил он. – Да, да. Ты хороший мальчик!

Услышав это, мужчина оторвался от газеты, а мне захотелось встать на их защиту. Конечно, Эмброуз прекрасно умел действовать людям на нервы. Но парень пробыл тут всего несколько секунд. Я схватила ярко-розовую газировку со вкусом тропических фруктов и направилась к кассе. Но, как только я опустила бутылки на прилавок, снаружи просигналила машина, и пес внезапно начал пронзительно лаять.

– Заткнись! – прорычал мужчина, щелкая кнопками на кассе. – Чертов пес. С вас четыре доллара семьдесят два цента.

Я протянула пятерку, не обращая внимания на повизгивание и потявкивание за спиной.

– Эй, приятель! Все хорошо, – успокаивал собаку Эмброуз.

– Он лает каждый раз, когда кто-то сигналит, – сказал мужчина и протянул мне сдачу. – Это раздражает похлеще скрипа гвоздей по доске.

Ничего не говоря, я подхватила напитки и направилась к двери.

– Идем, – сказала я Эмброузу, все еще пытавшемуся успокоить собаку. – На шоссе наверняка пробка.

Пес снова пролаял, затем еще раз. Мужчина вскочил на ноги и, ворча себе под нос, обошел стойку, а затем, прихрамывая, отправился к задней двери.

– Выходи, – открыв дверь, сказал он собаке. – Иди побегай за машинами.

Собака тут же притихла и села.

– Хороший мальчик, – вновь проговорил Эмброуз.

– Выходи , – вздохнув, повторил мужчина и щелкнул пальцами.

Пес медленно встал и вышел за дверь, которую мужчина тут же захлопнул за ним. А затем продавец медленно поковылял к стойке, не обращая внимания на пристальный взгляд Эмброуза.

– Идем, – вновь позвала я.

Шли секунды. Наконец он отправился вслед за мной на улицу.

Когда мы сели в машину, я протянула ему газировку и завела машину.

– Подожди, – выпалил он, как только я потянулась к рычагу коробки передач. – Мне нужно в уборную. Ехать еще далеко и все такое.