Сара Дессен - Долго и счастливо [litres]

– Что? – воскликнула я. – Нам не обязательно вместе ехать в магазин «У Кирби», это может сделать и один человек.

– Сегодня у Эмброуза первый рабочий день, так что он будет смотреть за тобой и отмечать все тонкости.

Ручка вновь заскрипела. И я вопреки своей воле снова посмотрела в его блокнот.

«4. Я ТЕНЬ», – добавил Эмброуз.

– Мне не нужна помощь, – я указала на доску, – там есть еще множество других заданий. Нужно свернуть программки и разложить карточки по конвертам. Это можно делать и здесь, пока вы с Уильямом будете проводить свои встречи.

– Думаю, будет лучше, если он поедет с тобой за цветами, – сказала мама. – Вдруг тебе понадобится дополнительная помощь.

– Обойдусь сама, – ответил я. – Как-то ведь справлялась все это время.

Уильям с удивленным видом скрестил пальцы и поставил на них подбородок.

– Вероятно, вы поняли, что Луна – не моя поклонница, – сказал Эмброуз. – Хотя мне казалось, что все изменится после прошлой ночи.

Уильям поднял брови. Мамино кресло заскрипело, когда она повернулась и спросила:

– Прошлой ночи?

– Как интересно , – прокомментировал Уильям.

– Это не так, – заверила его я. – И это не имеет никакого отношения к делам, которые, как мне казалось, мы должны обсуждать.

– Луна всегда в делах, – ответил Эмброуз. – И именно это мне в ней и нравится. Но не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что спас ее от тупоголового осьминога.

– Осьминога? – переспросил Уильям. – В море, что ли?

– Осьминога, который любит всех щупать. И еще раз. И еще раз. – После каждой фразы Эмброуз щелкал ручкой, лишь усиливая напряжение. – Это произошло на танцполе, на вечеринке.

– Ты танцевала? – уточнил Уильям, хотя по выражению его лица можно было подумать, что Эмброуз сказал, будто я разделась там догола. – На вечеринке?

– Почему это тебя удивляет? – возмутилась я.

Он посмотрел на маму, и они дружно расхохотались.

Эмброуз снова щелкнул ручкой.

«5. ЛУНА РЕДКО ВЫБИРАЕТСЯ ИЗ ДОМА», – вывел он.

– Мне пора ехать в цветочный магазин, – объявила я и толкнула стул, схватившись за край стола, чтобы не укатиться в сторону. – Позвоню на обратном пути и договоримся об обеде.

С этими словами я подхватила свою сумочку и вышла из зала совещаний, давая понять, что уже все решила. Я была полна решимости, шагая к входной двери офиса, пока не услышала голос мамы.

Уже в приемной я обернулась и увидела ее у себя за спиной.

– Возьми, пожалуйста, с собой Эмброуза, – подойдя ко мне, тихо сказала мама.

– Почему?

– Потому что через пять минут сюда приедет очень нервная невеста, а после нее будет встреча с потенциальной клиенткой, чья свадьба сможет принести нам кучу денег. Так что мы не сможем следить за ним и рисковать переговорами из-за еще одного взорванного держателя для скотча.

– Не понимаю, зачем ты его наняла, – сказала я.

– Потому что его мать попросила меня об этом и поклялась, что он сможет стать действительно хорошим работником, если направить его энергию в нужное русло.

Я скорчила гримасу, выражая большие сомнения по этому поводу.

– А кроме меня и Уильяма, ты – лучший наставник из всех, кого я знаю, – добавила мама.

– Не подлизывайся. Мне от этого не по себе.

Она улыбнулась.

– Знаешь, тебе может понравиться общаться с другими людьми.

– Я не испытываю неприязни к людям, – возразила я, – просто мне не нравится он .

Для меня это было важное различие. Но, казалось, мама не обратила на мои слова ни малейшего внимания, потому что уже повернулась спиной, окликнула Эмброуза и махнула ему, чтобы он подошел к нам. Парень послушно встал из-за стола, прихватив с собой ручку и блокнот. Кто бы сомневался.

– Вас ждут в магазине к десяти часам, – протягивая мне список, сказала мама. – Проверь, чтобы они все отдали.

Я забрала у нее листок и молча повернулась к двери. Как только потянулась к ручке, Эмброуз тут же схватился за нее и открыл для меня дверь.

– Прошу.

В первое мгновение мне из принципа захотелось остаться на месте. Однако я поняла, что веду себя словно капризный ребенок. Странно, как человек, которого ты едва знаешь, способен пробудить в тебе самые худшие качества. Так что, вздохнув, я кивнула ему и шагнула через порог. Но, когда проходила мимо, увидела в волосах Эмброуза еще одно крошечное перо.

Он… не переставая… все… трогал.

Это началось с решеток вентиляции, которые Эмброуз крутил целых пять минут (я специально следила за часами на приборной панели), поворачивая их туда-сюда, чтобы добиться, как он сказал, максимального охлаждения. Затем пощелкал кнопками и так понизил температуру, что я была удивлена, не увидев на его половине экрана надписи «арктический холод». После этого Эмброуз взялся за ремень безопасности, сначала ослабив, а затем затянув его. И вот теперь он добрался до радио.

– Перестань! – воскликнула я при очередной смене радиостанции. – Пожалуйста, выбери уже что-то одно.

Когда он спросил, можно ли переключать песни, я, не задумываясь, согласилась, решив, что это будет не больше одного-двух раз. Но Эмброуз перебирал сохраненные станции снова и снова, усиливая мою головную боль каждым нажатием кнопки.

– Я не могу слушать плохую музыку, – объяснил он. – Это ужасно на меня влияет.

– Хорошо. – Я ткнула на кнопку переключения избранных станций. – Значит, будем слушать информационные каналы.

Но тут же поняла свою ошибку, поскольку в начале часа по ним всегда шли новости.

– Власти опубликовали имена пяти жертв стрельбы в Калифорнии, произошедшей вчера. – Голос диктора звучал ровно и спокойно, как всегда на таких радиостанциях. – Все они – ученики старшей школы Ривертона. Шестнадцатилетний стрелок также учился в этой школе, в девятом классе. Одноклассники и учителя рассказали, что он был тихим парнем и никогда не проявлял насилие к окружающим.

Я вздохнула и постаралась сосредоточиться на своих руках, сжимавших руль. Эмброуз вновь затеребил ремень безопасности.

– Пятнадцатилетняя Лейси Торнквист жила по соседству со стрелком, – продолжил диктор.

– Он был неплохим парнем, но иногда к нему докапывались, – затараторил девичий голос. – И я никогда не думала, что он способен на подобное. Никогда!

– Имя стрелка пока не разглашается, – вновь послышался голос диктора, а затем он сменил тему: – В России чиновники…

Я вновь нажала кнопку переключения станций, возвращаясь к музыке.

– Ну и кто теперь щелкает радио?

Я ничего не ответила, вместо этого сосредоточившись на дыхании и дороге. Эмброуз протянул руку, чтобы еще снизить температуру кондиционера.

– Эта стрельба – просто безумие, верно? Я посмотрел несколько репортажей утром с мамой Милли, пока она готовила блинчики. Это так ужасно.