Сара Дессен - Долго и счастливо [litres]

Передо мной попытался вклиниться грузовик, и я нажала на тормоз, освобождая ему больше места.

– Кто такая Милли?

– О, одна из девчонок, с которыми я познакомился вчера. Я спал у нее на диване. – Эмброуз вновь потянул за ремень безопасности. – В новостях сказали, что у парня появилась эта навязчивая идея из-за стрельбы в других школах.

Я невольно сильнее стиснула руль. «Десять и два» [7] По правилам дорожного движения, водитель должен мысленно разделить руль по циферблату часов и держать руки так, чтобы они указывали на десять и два. , – проговорила я про себя.

– Говорят, он делал доклад о стрельбе в Браунвуде, а потом со всеми подробностями рассказал его перед всем классом. Жутко, правда?

Я сглотнула, внезапно почувствовав, как покалывает уши. Грузовик вновь перестроился в соседний ряд.

– Не могу…

– Вот-вот. Я тоже. В смысле, я тоже не любил старшую школу, но это же несерьезно. Остальные ведь в этом не виноваты. – Эмброуз замолчал на мгновение. – Эй, ты в порядке?

Нет. Но при этом я находилась за рулем, в плотном потоке машин, и понимала, как ужасно прозвучит это признание.

– Почему… – начала я, но мой голос надломился. Поэтому я прокашлялась и продолжила: – Почему тебе не нравилась старшая школа?

Он смахнул прядь волос с лица.

– Ну, на это было множество причин. Во-первых, я не особо преуспел в стандартной учебной среде. Во-вторых, у меня возникли проблемы с привычными формами власти и концентрацией внимания, что очень всех раздражало. – И, словно желая подчеркнуть это, он вновь переключил станцию. – Это, кстати, их слова.

– Консультантов?

– И учителей. И психиатров. Так сказать, экспертные оценки.

– Полагаю, твои сверстники говорили, что ты их раздражаешь?

– Нет, это утверждал один из моих мозгоправов.

Я подняла брови.

– Знаю. Я тоже подумал: «Эй, врачи не должны так говорить! А как же диагноз? И могу ли я получить лекарства, чтобы излечиться от этого?»

А затем Эмброуз рассмеялся и покачал головой, словно и сам не верил в это. После чего посмотрел в окно и забарабанил пальцами по колену.

В этот момент я увидела съезд на двухполосную дорогу, по которой нам предстояло проехать оставшуюся часть пути. Включив поворотник, я перестроилась на соседнюю полосу так аккуратно, словно сдавала экзамен, а на соседнем кресле сидел инструктор. Только когда мы вывернули на дорогу, а шум шоссе превратился в тихий гул, я поняла, что все это время задерживала дыхание. «Продолжай болтать», – велела я себе.

– Ты действительно вчера вечером ушел домой с одной из тех девушек?

Эмброуз дернул ремень безопасности и отстегнул его.

– Ну да. В техническом плане. Но между нами ничего не было. Я уснул у нее на диване, а утром в гостиной появилась ее мама в халате и предложила мне позавтракать.

– А Би не переживает, что ты не вернулся домой?

– Нет. Я предупредил ее. Ты же помнишь, насколько я всех раздражаю. Так что ей надо время от времени отдыхать от меня.

– Она показалась мне очень милой девушкой, – сказала я.

– Так и есть. – Его голос прозвучал так спокойно, словно он озвучивал какой-то факт. – Нелегко всегда быть милой, но у нее врожденный дар. У тебя есть братья или сестры?

Я покачала головой.

– Нет. Только мама и я.

– Хм, – донеслось с пассажирского сиденья.

«Не спрашивай», – уверяла себя я, но все же не удержалась.

– Что?

– Ничего, – бросил он.

Я выразительно промолчала, давая понять, что такой ответ меня не устраивает.

– Просто это многое объясняет: к примеру, почему тебе нравится быть одной.

– Я не люблю быть одна, – возразила я.

– Верно. Тебе просто не нравится мое общество.

Я покосилась на Эмброуза.

– Это не совсем так.

– Ну-ну. Разве не ты сделала все, что могла, чтобы уехать за цветами одна, и даже заявила маме, что я тебе не нравлюсь? – поинтересовался он.

Я удивленно моргнула. Он в тот момент находился в другой комнате.

– Раздражение усиливает мой слух, – пояснил Эмброуз. – И он становится таким же хорошим, как у собаки.

– Надо это запомнить. – Я прокашлялась. – В любом случае, мне не надо было так говорить. Просто… я привыкла работать одна, и…

– Послушай, тебе ничего не надо объяснять, – спокойно сказал он. – Я не всем нравлюсь.

И это тоже было сказано с таким спокойствием, словно он констатировал факт. Каково это – настолько принимать свои недостатки, чтобы ни капли не обижаться, когда кто-то указывает на них? Я практически завидовала ему.

Мы почти добрались до магазина «У Кирби», и вдалеке уже виднелись оранжереи, а также яркие цветущие кусты перед зданием. Когда дело доходило до флористов, мама предлагала клиентам только лучшие салоны, которые могли полностью удовлетворить потребности клиентов. Если невесты хотели идеальные скульптурные композиции из роз и лилий, мы предлагали им обратиться во «Флористическую компанию Лейквью» или в цветочный магазин «Важные события». Но если кто-то желал букет в стиле бохо или композиции из полевых цветов в вычурных вазах, все более популярные среди молодых девушек, то нет ничего лучше цветочного магазина «У Кирби».

Я свернула на грунтовую парковку у низкого здания, в котором располагался офис. Мама предпочитала его еще и потому, что это был семейный бизнес. И если вы звонили им по какому-то вопросу, то не висели подолгу на телефоне, ожидая, пока трубку поднимет телефонистка, а просто просили позвать мистера или миссис Кирби, которые обычно пропадали в саду.

– Итак, – начала я, потянувшись к сумке и вытащив список, – мы приехали за герберами Дейзи, гладиолусами, лилиями и подсолнухами. Всего десять букетов. Миссис Кирби всегда пытается добавить нам еще один-два букета, но у нас нет для них места, так что мы ни за что не должны на это соглашаться.

– Десять букетов, – повторил Эмброуз. – Герберы, гладиолусы, лилии и подсолнухи. Никаких дополнительных букетов.

Ого. Видимо, он не соврал насчет хорошего слуха.

– Верно. И если мы не будем болтать, то это займет не более получаса.

– Разговоры только по делу. На все про все тридцать минут.

Внезапно зазвонил мой телефон. Это была Джилли, которая, видимо, решила поболтать со мной, пока везла КитКат с одной тренировки на другую. Решив подождать, когда окажусь в одиночестве, я сбросила звонок.

– Что это было? Твой рингтон? – спросил Эмброуз.

– Ничего, – ответила я.

– А прозвучало как ужасная попсовая песня…

– Нет. Идем.

Я толкнула свою дверь и вылезла на улицу, а когда он сделал то же самое, направилась к открытой сетчатой двери.

Внутри в несколько рядов стояли самодельные столики из козла и фанеры с растениями, а вдоль одной из стен выстроились холодильники.