Сара Дессен - Долго и счастливо [litres]

– Но мы же уже сели в машину! – возмутилась я.

– Я быстро, обещаю.

Я откинулась на спинку сиденья. Он быстро отстегнул ремень безопасности и, выскочив из машины, свернул за здание, куда указывала вывеска «Туалеты».

Только я потянулась, чтобы переключить радиостанцию (видимо, эта навязчивая привычка прилипла и ко мне), как пассажирская дверь открылась, и Эмброуз завалился на сиденье.

– Поехали, – сказал он, явно что-то удерживая в руках.

– Что?

– Поехали. Давай. Сейчас же!

Не задумываясь, я выполнила его приказ и включила задний ход, а затем повернулась и увидела, что он прижимает к себе того самого пса.

– Эмброуз, ты украл пса у этого мужчины?

– Я предпочитаю думать об этом как о спасении, – поправил он меня, пока подопечный дико извивался в его объятиях.

Я оглянулась через плечо.

– Ты серьезно?

– Я не смог оставить его там, – сказал Эмброуз таким голосом, будто это я сейчас спрашивала настоящую глупость. – Ты не могла бы ехать немного быстрее, пока мы хотя бы не скроемся из виду?

Я посмотрела на парковку, но никого там не увидела. И все же чуть сильнее надавила на газ, отчего мы с большой скоростью вылетели на дорогу, разбрызгивая гравий. Пес тут же принялся лаять.

– Видишь, как он счастлив? – спросил Эмброуз, когда мы влились в поток машин.

Он опустил стекло, и собака высунула голову наружу. Ветер трепал клоки шерсти на ее морде, задувая в глаза. Я посмотрела на них, а затем в зеркало заднего вида, но все, что увидела, – это цветы, покачивавшиеся на заднем сиденье. И только тогда я поняла, что совершенно забыла об Итане и о том, что собиралась рассказать о нем Эмброузу. Наверное, это должно было обрадовать меня или хотя бы принести облегчение. Но вместо этого мне стало грустно. Ведь иногда забывать о чем-то так же грустно, как и вспоминать.

– Это собака ?

Я переживала, что мама отругает меня за пионы. Но, когда я втащила их через заднюю дверь в офис, она на них даже не взглянула.

– Да, – подтвердила я, проходя мимо нее и ставя ведро с цветами на пол. – Хочешь, чтобы я поставила все букеты вместе?

– Конечно, – ответила она, не сводя взгляда с Эмброуза, завязывавшего на шее пса старый шарф, который я нашла на заднем сиденье.

Собака ни капли не успокоилась за час, проведенный в пути, и постоянно пыталась лизнуть парня.

Я вернулась к машине, открыла вторую дверь и потянулась за ведром с высокими ярко-розовыми и пурпурными гладиолусами. Через мгновение рядом появился Эмброуз и потянулся к герберам Дейзи.

– Кажется, он хочет пить, – сказал он. – Как думаешь, я могу дать ему воды?

– Мама не очень любит животных, – призналась я.

Мы дружно повернулись в ее сторону. Мама неотрывно следила за псом, грызшим шарф.

– О, что бы ты ни решил, постарайся не привлекать много внимания.

– Хорошо. Спасибо.

Мы вошли в офис и поставили ведра на пол. Заглянув в комнату переговоров, я увидела Уильяма, который доставал вычурные вазы из картонной коробки.

– Ты принесла обед? – крикнул он. – Я умираю от голода.

– Подожди секунду, – попросила я, – мы только занесли цветы.

Он посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на Эмброуза и машину.

– А это…

– Да, – все еще стоя в дверях, ответила мама. – Они еще привезли собаку, что точно не входило в наш список.

Я подхватила бутылку воды с соседнего стола и пластиковый контейнер, от которого мы уже давно потеряли крышку. А когда вышла на улицу, Эмброуз вытаскивал ведро с подсолнухами.

– Держи, – сказала я, протягивая ему свою добычу. – И постарайся, чтобы он вел себя прилично.

– Я всегда так делаю, – жизнерадостно ответил Эмброуз.

Но мне не удалось понять, шутит он или нет.

Занеся пакет с продуктами, я оставила маму и Уильяма есть салаты, а сама вернулась на улицу. Пес уже вовсю лакал воду из контейнера. Однако стоило ему меня увидеть, как он остановился, поднял мокрую морду и завилял хвостом.

– Ты ему нравишься, – объявил Эмброуз.

– Просто от меня пахнет обедом, – неуверенно ответила я.

Но все же наклонилась и почесала жесткие волоски за ушами пса. По правде говоря, я не умела общаться с животными. В первом классе больше всего на свете мечтала завести кошку или собаку. Но мама много работала и все время твердила, что ей хватило жизни на ферме, где она ухаживала за животными, и дома их точно не будет. Так что через какое-то время я перестала просить. И дело не в том, что я разлюбила животных, просто решила: они не для меня, как пирсинг носа или безглютеновая диета.

Но Эмброуз, видимо, считал иначе. И это было видно по его взгляду, когда он смотрел, как пес пьет. Словно это было нечто очаровательное и невероятное одновременно.

– Ты тоже не слышала, чтобы тот мужчина его как-то называл? А значит, мы должны сами придумать ему кличку.

«Мы?» – подумала я, но вместо этого спросила:

– А что Би скажет насчет него?

– О ней не волнуйся – она любит животных.

Пес допил воду, уселся на землю и потряс мордой, отчего брызги полетели во все стороны.

– К тому же, – продолжил Эмброуз, – ей не придется иметь с ним дело. Я буду везде брать его с собой.

– Пешком, – уточнила я.

Он кивнул.

– А что ты будешь делать, когда решишь вломиться в чужой дом, как прошлой ночью?

– Это маленький пес, – ответил он, – и компактный. Не думаю, что возникнут проблемы.

– Тебе придется его кормить, а еще отнести к ветеринару и убедиться, что он здоров. А что ты станешь делать осенью, когда вернешься к учебе?

Эмброуз посмотрел на меня.

– Ты всегда обо всем думаешь заранее?

– Нет, – ответила я, хотя и не понимала, что в этом плохого. – Я просто думаю и не стала бы брать собаку, не просчитав все последствия.

– Вот только прямо сейчас нет никаких последствий, – ответил он, – а есть счастливый пес. Что ты думаешь о кличке Джерри?

Пес наклонил голову и принялся лизать контейнер с такой силой, что он заскреб по асфальту.

– Почему ты не спросил меня о том, что сказала миссис Кирби?

Конечно, я думала задать вопрос иначе, хотя в целом вообще не собиралась этого делать. Неприятное ощущение от неизбежности разговора перекрыло волнение из-за похищения пса и поездки домой. И теперь меня уже не мучило желание покончить со всем этим, зато проснулось искреннее любопытство. У Эмброуза явно не возникало проблем с тем, чтобы пересечь или попросту прорваться через любые другие границы, почему же сейчас он просто промолчал?

– Ты про своего парня? – уточнил он.

– Да.

– А тебе хотелось бы, чтобы я спросил?

– Нет, – тут же ответила я. – И никогда не захотелось бы. Я ненавижу говорить об этом. Но ведь это никогда тебя не останавливало.

– Неужели мы дожили до того момента, когда можно использовать слово «никогда»? – спросил Эмброуз. – Как-то быстро.