В Коско - Войной опалённая память

Из 52 крупнейших диверсий, организованных спецотрядом, более 40 были осуществлены подпольщиками в Минске, в том числе такая крупная диверсия, как взрыв в столовой фашистского СД.

Ваупшасов имел с оккупированным гитлеровцами Минском настолько широкие и устойчивые связи, что после крупных провалов минского подполья и ввиду ожесточенного террористического режима в городе ЦК КП (б) Б предложил базировать третий состав Минского подпольного горкома партии в его отряде, введя его самого в состав подпольного горкома.

Много раз приходилось С. А. Ваупшасову глядеть в лицо смерти. Но, разгадывая хитрости врага, он миновал расставленные сети, совершал побеги из казематов, а участвуя в жесточайших боях с врагом, сохранял хладнокровие и проявлял беспредельную храбрость. Исключительно бережно относился к людям, он добивался максимального сокращения возможных потерь, заранее предусматривая пути выхода из боя и операции.

В наиболее безопасном месте при отряде Ваупшасова располагался охраняемый партизанами так называемый «семейный лагерь» из женщин, стариков и детей-членов семей партизан и подпольщиков. Все они были выведены из Минска и других населенных пунктов в то время, когда перед партизанами и подпольщиками возникала угроза провала и репрессий против членов их семей».

Весной 1943 года мой младший брат Петр — руководитель Марьиногорского подполья сообщал, что есть возможность пополнить запасы оружия, добыть радиоприемник и важные разведданные по Пуховичскому гарнизону карателей и полиции. У него состоялась встреча в деревне Липск в доме Дмитрия Сипача с братьями Александром и Николаем Бабук, а также Филиппом Слабинским. Оружие они собирали в урочище Сомино! Братья Бабуки проживали в деревне Ковалеве и были из надежной семьи. Этими данными я поделился с Градовым, которого заинтересовало мое сообщение.

Надо отметить, что к этому времени наши отряды еще не объединились, но все свои действия я согласовывал с опытным командиром-чекистом. Градов еще раз напомнил о необходимости слияния наших местных отрядов, моего, имени Котовского, и Корзуна, имени Пархоменко. К действиям отряда Корзуна у него были претензии. Отмечались случаи мародерства, и другие нарушения, поэтому особому отделу было поручено в них разобраться. Я понимал важность объединения и сразу же дал свое согласие.

Для доставки добытого подпольщиками оружия была направлена группа градовцев во главе с политруком Алексеем Григорьевичем Николаевым (партизанская кличка Алик). Встреча состоялась возле Михайлова, оружие в большом количестве (автоматы, автоматические винтовки, гранаты, толовые шашки и снаряды) было загружено на подводу и доставлено в отряд.

Особым спросом у партизан пользовались толовые шашки, неразорвавшиеся мины и снаряды. Они нужны были для подрыва вражеских эшелонов и путей. Вскоре Слабинский разыскал припрятанный радиоприемник и передал Петру Иосифовичу Коскову, а тот через связных — мне в Селецкую зону. Слабинскому удалось уговорить двух полицейских с оружием перейти на сторону партизан. Но все же этих мер было недостаточно.

Много разных сведений доставлял из вражеского гарнизона в Пуховичах боец нашего отряда имени Котовского Владимир Жидович. Брат его Петр по заданию партизан служил в полиции, поэтому о многих намерениях и рейдах полиции и карателей у нас были достоверные сведения. Была достигнута договоренность о переходе на сторону партизан 15 полицейских с оружием, встречу назначили на явочной квартире у Бабука. Однако среди полицаев оказался предатель. Володю Жидовича и Андрея Лапцевича схватили, увезли в жандармерию в Осиповичи и казнили. Эти потери были непоправимыми.

Обстоятельства обязывали нас ответить гитлеровцам более чувствительными мерами. После августовского налета вражеской авиации на наш партизанский лагерь «Поддера», нам удалось из неразорвавшихся бомб и мин выплавить более ста килограммов взрывчатки. Использовать ее планировалось на главной цели — железной дороге.

Подготовку к операции с подрывом эшелона проводили с особой тщательностью. Сермяжко тщательно инструктировал моих бойцов. И вот темной сентябрьской ночью на задание ушли двадцать три партизана.

В условленном месте возле Тальки поджидал группу мой младший брат Петр с Марьиногорскими подпольщиками. Несколько дней и ночей они тщательно изучали подходы к железной дороге, действия охраны и время патрулирования. Выбрали самое удобное и уязвимое место. Группы прикрытия по семь человек залегли справа и слева от места минирования. Ждать пришлось недолго. Со стороны Минска катила дрезина. Ее беспрепятственно пропустили. Спустя некоторое время показался грузовой состав. Когда паровоз поравнялся с головным зарядом, Сацук резко дернул шнур. Раздался мощный взрыв. Почти одновременно последовали еще два взрыва в середине состава. Паровоз оторвался от рельсов и тяжело « завалился на бок. Дыбились и лезли друг на друга платформы с немецкой техникой. Взорвался паровозный котел, облако горячих брызг обдало головную группу подрывников.

— Переборщили мощность заряда, — констатировал Сермяжко, — можно было экономней с взрывчаткой. Осколками от паровоза могло и нас накрыть, близко залегли.

Кравцов, Продан, Хохлов, Павлович, Варивончик, Зинович и другие поливали автоматным огнем уцелевших фашистов, прикрывая отходящих партизан и подпольщиков…

Мне подробно доложили о результатах операции. Возмездие свершилось. По-прежнему остро стоял вопрос о продовольствии. Через несколько дней Павел Быков, Константин Варивончик, Михаил Ревтович, Бордюк, Хохлов, Зинович получили задание добыть его у фашистов в районе Осовец-Щитковичи. Трое суток партизаны не возвращались в зону, на четвертые прибыл обоз из трех подвод, нагруженных продовольствием.

В лесах Селецкой зоны. В боевой поход выступают партизаны. В руках новое оружие, доставленное из Москвы самолетом. Решительные лица у молодых борцов за свое Отечество, за освобождение Родины от фашистов.

— Обошлось без крови, — докладывал Зинович. — Наш связник из Осовца, Цвирко, точно знал маршрут продвижения обоза с награбленными у населения продуктами. Сделали засаду. Заготовители и сопровождавшие их полицаи сдались без боя. Обезоружили и отправили по домам. Продовольствие поделили с отрядом Градова. После этой операции он предложил:

— Прошу ко мне, Иосиф Иосифович, не в гости, а в хозяева. Будешь моим заместителем по тыловому обеспечению.

Я не возражал. Отныне домом моим и моей семьи стали партизанские землянки в бывших владениях князя Радзивила, в урочище Княжий Ключ, в Гресских лесах. Здесь базировался объединенный наш отряд численностью около 500 бойцов. Здесь же располагался и семейный лагерь беженцев из ушедшего от расправы карателей гражданского населения. Ответственность за них была возложена на меня. Лагерь был оборудован еще осенью 1942 года, сразу по прибытию Градова и Кускова в нашу зону. Эти места я отлично знал.