В Коско - Войной опалённая память

— Какие вопросы у Вас, Иосиф Иосифович?

— Задача ясна. — Ответил Коско. — Мне нужно семь надежных бойцов.

— Берите тех, кто необходим, — согласился Градов. — Но помните, что в наших с вами руках будут судьбы вот этих невинных людей.

Сказав это, Станислав Алексеевич указал в сторону семейного лагеря, который гудел как встревоженный улей. Люди с тревогой посматривали туда, где коммунисты держали совет.

Большинство беженцев вело себя организованно. Но отдельные предпочли прорываться стихийно. По-разному сложились их судьбы. Разбилась на части и семья Николая Далидовича. Жора с Женей ушли на Подлавье в болота реки Осиновки. С ними была тетя Аня. Кругом, насколько охватывает глаз, простирается мокрое кочковатое болото. Впереди в дальней синей дымке врезается в него лесной массив. Это место называется Пучок и находится возле деревни Пруцк. Здесь засели каратели с пулеметами.

Головы не поднять — фашисты простреливают болото. Другие цепи прочесывают его — гонят жертвы к ловушке. Чавкает под сапогами фашистов ржавая вода. Местами они проваливаются по пояс. Рядом ползут, обрезая о жесткую осоку свои морды, злые овчарки. Вот послышался лай — обнаружена очередная семья. Раздаются крики и плач детей. За этим следуют очереди. Душегубы. На беспомощных малышах они сгоняют свою злобу за неудавшийся поход на Восток.

Гранаты у Жоры с Женей были наготове. Они вместе с отцом изготовили их в своей мастерской…

Применить не пришлось. Враг их не заметил. Вася с отцом, мать с пятилетней Соней и бабушка решили уйти с этого места. Надо искать недоступные для фашистов дебри. Словили коня, запрягли повозку, приехали в свою деревню в Блащитник. Хата стояла на месте, но оставаться нельзя. С минуты на минуту сюда ожидались гитлеровцы. Подали в глубинку к деревням Мижилище, Ямное и дальше к Теребутам. Там непроходимые болота, там концентрировался народ. Встретили большую колонну беженцев, их было около тысячи. Вел колонну председатель Селецкого сельсовета.

Дети почти не плакали. Они видели полные ужаса глаза своих матерей, крепко прижимавших их к себе. Воз¬можно в последний раз…

Стефанида со своей дочуркой Соней и бабушкой к колонне присоединиться не захотела. Как не убеждал ее И. И. Коско, отказалась наотрез. Они забрались поглубже в болото, залезли в большую деревянную бочку, которая не¬весть каким образом оказалась в этих дебрях. Фашисты тем временем проверяли все укрытия, заглядывали под каждый кустик. Вот один из них с автоматом наперевес заглядывает в бочку. Мать побледнела, прижала к себе дочурку. Слепая бабушка, видно, с перепугу задает вопрос:

— Партизанчик, ты не видел моего сына в лесу, он тоже с такой же винтовкой?

— Это конец, — мелькнула мысль, у побледневшей Стефаниды.

Но этот власовец оказался человечным. Спросил, есть ли вода. Попил. Дал перепуганной девочке кусок печенья. Предупредил, чтобы сидели тихо, это наши последние цепи, за нами никого…

Младший сын Вася затаился в густых ветвях могучей ели. Рядом прошли гитлеровцы, не заметили…

Фашистские цепи достигли землянок. Слышны крики и автоматные очереди. Глухо звучат взрывы гранат. Раздаются очереди. Гибнут мирные люди.

Внезапно послышался тревожный женский крик: «Не убивайте меня! Не убивайте! Я за немцев. Мой брат Костик в полиции». Это была Таресина дочь — Юлька.

— Много попили вы крови народа, — был ответ. За ним последовала очередь, голос умолк навсегда…

Колона беженцев быстро спустилась в лощину и скрылась в густом ельнике. Справа и слева от нее, немного впереди, шли на прорыв два партизанских отряда.

Так было задумано командованием отряда и подпольным горкомом партии. Войти в соприкосновение с фашистами, отвлечь огонь на себя, разорвать их цепи, а в образовавшуюся брешь пропустить колонну беженцев. Это были семьи партизан, советских руководителей.

В городах и селах им угрожала расправа. Лес им стал родным домом. Но и сейчас жизнь безоружных людей висела на волоске. Все зависело от собранности и организованности командиров. Наша Красная Армия стремительно развивала наступление. Враг откатывался, все уничтожая на своем пути. Это была последняя блокада. Пережить бы ее…

Раздались первые залпы партизан. Дружное «ура» громко разливалось со стороны лощины, где в ожидании команды к началу движения находились женщины, старики и дети. Но хорошо вооруженный враг отступать и не думал. Подходили все новые цепи карателей. В бой ввели минометы. Фашистские мины кромсали верхушки сосен и елей, не причиняя особого вреда партизанам. Враг не мог развернуться. Это была родная стихия партизан.

Вправо и в глубь леса потянул за собой карателей один отряд партизан. Эту же тактику отступления, но влево, применяет другой. Фашист увлечен, цепи его разорваны. Группировка врага раздвоилась. Партизаны осуществили свой замысел, втянули гитлеровцев в лесную чащу.

Плотно сгрудились беженцы. Не говорят, не плачут, не кричат. Затихли дети. Все предельно напряжены. Не выдать себя — такая стоит задача. Враг перекосит всех, если обнаружит. Это было ясно. Крепче прижали детишек матери.

Первые выстрелы. Они совсем рядом. Кажется, враг окружил мирную колонну со всех сторон и рвется именно, к ней. Свист пуль, вой и разрывы мин, тревожные лица матерей — все это отражалось в детских глазах, полных ужаса…

Поднятой вверх рукой И. И. Коско делает легкое движение. Сотни глаз следили за этим взмахом. Затаиться и ждать — означал этот сигнал.

Команды голосом не отдавались. Заранее было условленно следить за движением руки. Поднял руку — остановиться, внимание. Поднятой рукой — движение вперед — стремительно вперед. Была и условная команда залечь. Но ее применить не пришлось, враг не обнаружил колонну.

Стрельба и разрывы начали удаляться. Вот они уже раздаются справа и слева за спинами беженцев. Можно начинать прорыв. Трое смелых разведчиков-партизан отправляются в разведку. В сотне метров друг от друга, не упуская один другого из вида, легкими перебежками меж деревьев обследовали они путь впереди. Он свободен.

Показался посланный вперед Николай Далидович. Вот он подбежал к И. И. Коско и что-то тревожно и тихо ему говорит. Оба были чем-то омрачены. По сигналу руки полтысячи людей ринулось вперед. Вперед и только вперед. Бегут, падают, опять поднимаются и вновь бегут. Преодолели трудный лесной километр. Но вот рука вожака поднята вверх.

Стоп! Остановились! Возможно, впереди враг…

Нет! На сей раз не враг. Это его черная работа, его предсмертная агония. Прямо на пути колонны лежали тела двух убитых женщин. Трое их детей были растерзаны. Маленькую девочку душегубы насквозь пронзили штыком, приколов ее тело к дереву…