В Коско - Войной опалённая память

Гомель озарился заревом пожаров, покрылся язвами воронок, развалинами. Идя по улицам горящего города, я видел, как создается сеть баррикад, с каким усердием трудится на их возведении местное население, бойцы Красной Армии и народного ополчения.

Героически сражавшиеся первый, второй батальон и особая рота полка народного ополчения в критические минуты вступали в рукопашный бой и отбрасывали, а несколько раз даже обращали в бегство вражеские силы. Но силы врага были велики, несмотря на огромные потери, ряды гитлеровцев пополнялись живой силой и техникой.

В изнуряющих баррикадных боях ряды народных ополченцев, самоотверженно сдерживавших натиск черной фашистской чумы, таяли, многие уже погибли смертью храбрых как подлинные герои. Погиб и командир полка народного ополчения капитан Уткин, оставшиеся в живых нг потеряли присутствия духа. С верой в победу над врагом, вероломно напавшим на нашу страну, часть личного состава полка влилась в ряды Красной Армии, а часть — вступила в партизанские отряды и продолжала вести активную борьбу с врагом.

В тихий августовский вечер мы с Тимофеем Сазоновичем Горбуновым, секретарем ЦК КП (б) Б, выехали в районный центр Тереховка для организации дальнейшего продвижения в советский тыл поездной типографии, смонтированной еще в Гомеле из оборудования фабрики «Полеспечать». С болью в душе мы ехали по последнему рубежу Беларуси и наблюдали зарево в стороне Гомеля. Трудно на словах передать и описать эту тяжелую боль, боль, не поддающуюся успокоению никакими целебными лекарствами, и только уверенность в победе над ненавистным врагом и неизбежности расплаты придавали сил, энергии и вызывали желание борьбы.

Мы делились впечатлениями о прошедших двух месяцах войны, за которые советскому народу пришлось познать горечь поражений, потерять в упорных, кровопролитных сражениях много людей, материально-технических ресурсов, вынести немало лишений и тяжких испытаний. И в этот час смертельной опасности в борьбе за свободу, независимость от чужеземного гнета и порабощения Советский народ проявил стойкость и непревзойденный героизм.

Чем дольше продолжалась борьба, гем сильнее укреплялся и умножался героизм Советского народа. Подъезжая к райцентру Тереховка, мы услышали взрывы бомб в районе железнодорожной станции. В стороне взрывов вспыхнуло зарево. Положение становилось опасным, пришлось остановиться и выяснить обстановку. Оказалось, что бомба попала в поезд, состоящий из 10 вагонов нашей типографии и 20 вагонов с боеприпасами.

Боеприпасы начали рваться, подход к поезду был невозможен, но сопровождавший типографию инструктор ЦК КПБ Роман Дегтярев, рискуя жизнью, под разрывами снарядов подполз под горящие вагоны, отцепил их от типографии, а затем уговорил машиниста паровоза подъехать к горящему поезду. Работая в качестве прицепщика, Дегтярев подцепил к локомотиву часть еще не загоревшегося состава. Когда целые вагоны были перемещены в безопасное место, мужественный машинист зацепил горящие вагоны с боеприпасами и вывел их с территории станции. Так была спасена типография, и 12 вагонов с боеприпасами.

Этот геройский поступок как бы подтвердил высказанные нами полчаса назад мысли о том, что чем ожесточеннее будет борьба, тем больше будет рождаться героев, героем станет весь советский народ, который преодолеет все беды и выйдет победителем, еще более окрепшим духовно.

В Тереховке Т. С. Горбунов проинструктировал районный актив, подготовленный остаться в тылу противника, передал партийным работникам, оставшимся в подполье, конспиративные явки. Я в этот момент занимался вопросом первоочередного перемещения в советский тыл типографии. Вместе с Дегтяревым и Матузовым мы наметили дальнейший маршрут следования. Встретиться мы планировали в Курске, где должны были наметить дальнейшие действия.

Под утро Матузов и Дегтярев отправились в путь. Несмотря на опасность под непрерывными бомбежками I миография работала, выпускала ежедневно большое количество листовок, боевых листков, освещавших борьбу на фронтах отечественной войны, и юмористическую газету «Листок крокодила». В послевоенный период этот листок был преобразован в журнал «Вожык».

Через пару дней типография работала уже на станции Комотоп. Здесь она находилась несколько дней. При помощи горкома КП (б) У удалось пополнить запас бумаги, ириски и шрифтов. Работа по выпуску листовок, боевых листков, «Листка крокодила» шла полным ходом. Ежедневно тысячами экземпляров эти издания отправлялись за линию фронта. Через связных, через людей, направлявшихся по заданию ЦК для работы в тылу противника, информация о положении на фронте, о подвигах советских воинов доставлялась на уже оккупированные врагом территории. Много листовок доставлялось в тыл боевыми самолетами, летавшими на бомбежку, на выполнение разведывательных заданий.

Это помогало Центральному Комитету партии поддерживать связь с Белорусским народом, оставшимся в тылу противника, рассказывать ему правду о преступлениях немецко-фашистских оккупантов на занятой ими территории, призывать людей на борьбу с ненавистным врагом.

Когда Конотоп начался подвергаться бомбардировкам, пришлось переместить типографию в Путивль. Здесь примерно пару дней работали спокойно и плодотворно. Вагоны типографии стояли на железнодорожной ветке сахарного завода.

Наши боевые листки, листовки, и «листок крокодила» пользовались уважением и любовью не только в воинских частях, но и среди местного населения. Трудовые коллективы и общественные организации Путивля беспрерывно присылали делегатов с просьбой о выделении им некоторого количества наших изданий.

Фронт неумолимо приближался и к тихому (где, когда-то плакала Ярославна) Путивлю. Примерно в 20-х числах сентября 1941 года нашей спокойной работе наступил конец. Утром рано зашел редактор «Листка крокодила» Чаусский и сообщил, что обстановка тревожная, приглашают в райком на совещание. Было решено передислоцироваться в Ворожбу.

Подъехав к станции, я решил по селектору договориться с начальником железнодорожного отделения о времени отправки на Ворожбу нашей типографии. Только я подошел к пульту селектора, нажал кнопку и попросил пригласить начальника отделения, как раздался огромной силы взрыв. Помещение станции вздрогнуло, зашаталось, зазвенели стекла, ворвалась горячая воздушная волна. Меня и диспетчера отбросило к стене, да так, что от удара затрещали кости, казалось, в ушах полопались перепонки.

Придя в себя, я увидел в стороне микрофон селектора, подполз к нему (к счастью связь не оборвалась) и объяснил начальнику отделения, что произошло, изложил ему просьбу, попросил распорядиться об отправке типографии. Он попросил пригласить к селектору диспетчера или начальника станции и приказал первым паровозом отправить типографию на Ворожбу.