Юрий Гаврилов - Записки комбата

Перед своим танком стоит комбат и машет ему рукой:

— Сибирцев, — взволнованно хрипит он, — прыгай в танк и вытягивай батальон в пункт формирования колонн. Я догоню.

Комбат молодцевато рвет в хвост колонны, там что-то не заладилось у третьей роты.

Сергей с разбега прыгает на танк и по наклонному лобовому броневому листу взбегает к башне. Командирский люк открыт, и наводчик протягивает шлемофон, уже подключенный к связи.

Сибирцев кричит в ухо наводчику:

— Война или учения?

— Хрен его знает, — жмет тот плечами.

Как бы там ни было, взвод к бою готов, и его надо немедленно выводить из парка, таков закон. А за ними пойдет и весь батальон.

Скопление машин в парке — цель, о которой наши враги мечтают. Сибирцев бросает взгляд вперед. Похоже на то, что в разведроте БМП заглохло, загородив дорогу всему полку. Сергей смотрит на часы. Восемь минут осталось нашему командиру полка, бате нашему. Если через восемь минут колонны полка не тронутся — с командира полка погоны сорвут и выгонят из армии без пенсии, как старого пса. А к голове колонны ни один тягач из ремонтной роты сейчас не пробьется: вся центральная дорога, стиснутая серыми угрюмыми боксами, забита техникой от края до края. Он смотрит на запасные ворота. Дорога к ним глубоким рвом перерезана, там кабель какой-то или трубу начали прокладывать.

Сергей прыгает в люк и орет водителю во всю глотку: «Вперед!». И тут же всем ротным: «Делай, как я!» А влево ворот нет никаких. Влево — стенка кирпичная между длинными боксами ремонтных мастерских. В командирском танке — лучший в батальоне механик-водитель. Сибирцев ему по внутренней связи кричит: «Ты в батальоне лучший! Я тебя, гада, выбрал. Я тебя, сволота, высшей чести удостоил — командирскую машину лелеять да ласкать. Не посрами выбора моего! Сгною!»

Страшен удар танком по кирпичной стене. Кирпич битый, лавиной на броню рушится, ломая фары, антенну, срывая ящики с инструментом. Но взревел танк, окутанный паутиной колючей проволоки, вырвался из кирпичной пыли на степной простор. Сибирцев в задний триплекс смотрит. Танки их батальона пошли в пролом за ним весело да хулиганисто. К пролому дежурный по парку бежит. Руками машет. Кричит что-то. Рот разинул широко. Да разве услышишь, что он там кричит. Надо полагать, что матерится дежурный.

Батальон стремительно уходит вперед. На повороте Сибирцев оглянулся и посчитал танки. По радиостанции услышал, как его запрашивает комбат:

— За поворотом сбавь скорость, пусть «коробочки» подтянутся. Я уже догоняю.

Слева, обходя батальон, мчится танк. Сергею ясно — это комбат. Командует притормозить. Комбат спрыгивает на ходу и подбегает к танку. Выскочив из башни, и держась за поручень, Сибирцев протянул руку и рывком закинул комбата на танк.

— Держись! Нам сейчас далеко вперед вырваться надо! — кричит комбат и скрывается в башне.

«Дурака нашел — при выполнении боевой задачи торчать на броне!» — думает Сергей, и ныряет в люк заряжающего.

Слева промчался БТР с белым флажком на антенне. У него от сердца отлегло. Маленький белый флажок означает присутствие посредника. А их присутствие в свою очередь означает учения, но не войну. Значит, поживем еще.

Летят перелески слева и справа. Грохот внутри — адов. Посмотрел карту. И многое стало ясно. Вырываются на степные просторы, в стороне остается запасной район полка. Дивизию в прорыв бросили, и идет она стремительно на восток. Только где противник — неясно. Ничего об этом карта не говорит.

Подключился к внутренней связи. Комбат по рации разворачивал батальон в боевой порядок.

— Батальон, — орет комбат, — артиллерийский дивизион! К бою… Вперед!

А уж ребята знают, как с артиллерийскими батареями справляться.

Первая рота, обгоняя их, рассыпалась в боевую линию. Вторая, резко увеличивая скорость, ушла вправо и, бросая в небо комья грязи из-под гусениц, неслась вперед. Третья рота уходила влево, огромным крюком охватывая позиции дивизиона с фланга.

— Скорость! — рычит комбат.

У каждого водителя правая нога уперлась в броневой пол, вжав педаль до упора.

И оттого рев такой. И оттого копоть невыносимая.

— Квадрат 13—41… позиции САУ… принимаю бой… — Кричит в эфир комбат.

Заряжающий щелчком обрывает связь и бросает снаряд на досылатель. Снаряд плавно уходит в казенник, и мощный затвор, как нож гильотины, дробящим сердце ударом запирает ствол. Башня плывет в сторону. Казенник орудия, вздрогнув, плывет вверх. Наводчик вцепился руками в пульт прицела, и мощные стабилизаторы, повинуясь его корявым ладоням, легкими рывками удерживают орудие и башню, не позволяя им следовать бешеной пляске танка, летящего по ямам и оврагам. Большим пальцем правой руки наводчик плавно давит на спуск. С тем, чтобы страшный удар не обрушился на наши уши внезапно, во всех шлемофонах раздается резкий щелчок, заставляя барабанные перепонки сжаться, встречая всесокрушающий грохот выстрела сверхмощной пушки.

Сорокатонная громада летящего вперед танка дрогнула. Орудийный ствол отлетел назад и изрыгнул из себя звенящую дымную гильзу. И тут же, вторя командирской пушке, бегло залаяли остальные. А заряжающий уже второй снаряд бросил на досылатель.

— Скорость! — орет комбат.

А грязь из-под гусениц фонтанами. А лязг гусениц даже громче пушечного грохота. А в шлемофонах щелчок — это наводчик опять на спуск давит. И снова никто своего выстрела не слышит. Только орудие судорожно назад рванулось, только гильза звенит, столкнувшись с отбойником. Слышатся лишь выстрелы соседних танков.

От грохота, от мощи небывалой, от пулеметных трелей пьянеют танкисты. И не удержит их теперь никакая сила.

Искры из-под гусениц. Влетел батальон на позиции артиллерийского дивизиона.

Что б не задеть друг друга, танки без всякой команды огонь прекратили, только ревут, как волки, рвущие оленя на части.

— Выводи батальон из боя…, — слышится в рации голос командира полка.

Комбат командует:

— Батальон, отбой! Влево на поляну поротно марш!

Танки с разочарованным ревом один за другим, судорожно тормозя, выстраиваются в четкую линию.

— Разряжай! Оружие к осмотру! — подает команду комбат и вырывает шнур шлемофона из разъема.

Бронетранспортер с проверяющими далеко отстал. Пока он доковыляет до батальона, можно успеть согласовать наши действия с комбатом по вопросу выхода батальона из парка боевых машин. Ведь пришлось забор ломать!? — подумал Сибирцев.

Они стояли с комбатом, в уме плюсы и минусы подсчитывали, за что их могут хвалить, а за что наказывать: батальон на восемь минут раньше начал выход из парка — это несомненный плюс. Все танки исправны, артиллерийский дивизион не проморгали, не пропустили, унюхали, в землю втоптали — это тоже плюс. А в минусах, только разрушенный забор, так его всегда восстановить можно.