Юрий Гаврилов - Записки комбата

А вот и проверяющий полковник. Ручки белые, чистенькие, сапожки блестят. Лужи он брезгливо обходит. Как кот, чтобы лапки не испачкать.

— В общем, ты иди, становись в строй и молчи, говорить буду я. И, вообще, переходи в свой БТР. Хватит, повоевал, займись своими обязанностями. — Командует Сибирцеву комбат.

— Равняйсь, смирно! Равнение на право!

Но проверяющий рапорта комбата не слышит, он на полуслове обрывает:

— Это позорно, старший лейтенант. Не слышать команд и не выполнять их. Мальчишка, вы недостойны командовать батальоном. Я отстраняю вас. Сдайте батальон заместителю, пусть он ведет его в казарму.

— Нет у меня заместителя, — улыбается комбат ему.

— Тогда начальнику штаба!

Нет и его. — И чтобы полковнику всех командиров нижестоящих не перечислять, он объясняет: — Один я в управлении батальона офицер, да начальник связи, — лейтенант. Кстати, он и выводил батальон. За что ему честь и хвала. А батальон я сдам командиру первой роты.

Полковник угас. Пыл с него сошел. Он не мог представить, что комбат может быть единственным офицером в управлении батальона. Его он от командования отстранит, у него на это право есть. Но батальон надо возвращать в казармы. Поставить комбатом ротного, пусть даже и опытного, он не решался, это все равно, что брать ответственность за батальон на себя. А гнать батальон, да еще танковый, без управления, на десятки километров нельзя. Это преступление. Снимать легко, снимать любой умеет. Ну что, полковник, думаешь комбата вновь на должность ставить? Не выйдет. Не достоин он. И все это слышали. Не имеешь ты права ставить на батальон недостойного. А если наверху узнают, что вблизи государственной границы снимал с танковых батальонов законных командиров и на их место недостойных ставил? Что с тобой будет? Ась? То-то. Ну что же, полковник? Ну, веди батальон. А может быть, ты уже забыл, как его водить? А может, ты его никогда и не водил? Рос в штабах. Таких полковников множество.

Проверяющий полковник вскарабкался на свой бронетранспортер. Свита за ним. Бронетранспортер взревел, круто развернулся и пошел в военный городок другой дорогой.

Командир полка, батяня наш, тоже полковник, да только ручищи у него мозолистые, как у палача, к тяжелому труду его ручищи приучены. А рожа у нашего бати обожжена морозом, солнцем и ветрами всех известных полигонов и стрельбищ. Не в пример бледному личику проверяющего полковника.

У ворот военного городка оркестр гремит. Командир полка, батя, на танке стоит — свои колонны встречает. Глаз у него опытный. Придирчивый. Его взгляда одного достаточно, чтобы оценить роту, батарею, батальон и их командира. Ежатся командиры под ежовым батиным взглядом. Здоровый он мужик, портупея на нем на последние дырочки застегнута, еле сходится. А голенища его исполинских сапог сзади разрезаны слегка, по-другому не натянешь их на могучие икры. Кулачищи у него, как чайник. И этим чайником он машет кому-то.

Командир полка все еще что-то кричит обидное и угрожающее вслед колонне третьего пехотного батальона и, наконец, поворачивает свой свирепый взгляд на наш батальон. Горилла лесная, атаман разбойничий. Кто его взгляд выдержать может? Встретив взгляд его, Сибирцев вдруг неожиданно для себя самого, принимает решение этот многотонный взгляд выдержать. А он кулачище свой разжал, и ладонь широченную, как лопата, — к козырьку. Не каждому батя на приветствие приветствием отвечает. И не ждал Сергей этого. Хлопнул глазами, заморгал часто. БТР уже прошел мимо него, а он голову назад — на командира смотрит. А тот вдруг улыбнулся ему. Рожа у него черная, как негатив, и оттого улыбка его белозубая всему батальону видна.

— Стой тут и маши своим кулачищем. На то ты тут и поставлен. И не надо нам никакого другого командира в полку. Мы, командир, нрав твой крутой прощаем. И если надо, пойдем за тобой туда, куда ты нас поведешь, И я, командир, пойду за тобой, хоть простым солдатом, — размышлял вслух Сибирцев.

Подведение итогов учений проходило в клубе части. Общая оценка полку — «отлично». Танковый батальон, из-за упертости проверяющего полковника, получил четверку. Комбата пожурили немного и оставили в покое, а Сибирцеву за самоуправство в парке, объявили строгий выговор и приказали в двухдневный срок восстановить разрушенный забор. Но это все официальные итоги. А неофициально, было следующее. После уезда комиссии, вызвал его командир полка, и сказал:

— Ну что, Сибирцев, как не крути, а получается, что я теперь твой должник? Протяни ты с выходом из парка еще минут пять и неизвестно, как бы развернулись события. А я долги всегда отдаю. Говори, что хочешь?

— Товарищ полковник, да я тут вообще не причем. Комбат приказал выводить батальон, вот я и рванул на прорыв. Так что, это его заслуга.

— Ну-ну, не надо скромничать, мне твой комбат все уже доложил. Как ты смотришь на то, чтобы перейти в роту связи с перспективой принять ее?

— Ну, я не знаю, я как-то и не думал об этом. Вчера взыскание наложили, сегодня роту предлагаете. Странно все это?

— Что ж здесь странного? Ты что, до сих пор не понял, что в армии так чаще всего и бывает? Хочешь подумать? Хорошо, иди, подумай… минут десять и ответ сообщишь через комбата.

7

Однако переход в роту связи с последующим повышением в этот раз не получился и отодвинулся на длительный срок из-за следующих событий.

В декабре началось строительство укрепрайона. УР шел вдоль границы, в трехстах метрах от контрольно-следовой полосы. КСП представляла собой зеркально ровную сто метровую по ширине линию песка, ограниченную с двух сторон рядами колючей проволоки. Один из них был под напряжением. УР состоял из огневых точек, закопанных в землю башен тяжелых танков ИС-2 и КВ. Под башнями строились бетонные бункера, состоящие из боевого помещения, кухни, санузла, комнаты отдыха. Предусматривались вентиляция и отопление, бензиновый двигатель и аккумуляторные батареи. Запас воды и продуктов на тридцать суток. Экипаж огневой точки три человека. Вооружение — ста двадцати миллиметровая пушка и два пулемета: КПВТ и ПКТ. Точки располагались через пятьсот метров по фронту. Дополнительно во втором эшелоне были точки комбата и ротных.

Начальником строительства одного из огневых взводов (три точки) был назначен лейтенант Сибирцев. Строительство УРов велось по всей советско-китайской границе.

На границу выезжали на две недели, а затем, две недели «тащили» службу в полку. Жили в палатке, которая обогревалась «поларисом». Это печь-труба, работающая на солярке. Коптила и воняла она страшно, зато было тепло. Горячую пищу получали на батальонном ПХД, был свой ГАЗ-66.

Стройка шла быстро. Уже через два месяца начались пристрелки огневых точек и боевое дежурство. Штат УРа был еще не сформирован, поэтому на БД заступали те части, которые вели строительство. Желающих жить зимой в полевых условиях было немного. А условия действительно экстремальные: мороз до -50 и пронизывающий северный ветер. Спасали меховые комбинезоны и унты.