Юрий Гаврилов - Записки комбата

Надо срочно принимать решение. Восемь танков, четыре из которых неисправны, против ста пятидесяти китайских машин — не густо!

Танки поставили по кругу, ощетинившись пушками и пулеметами. Двигатели заглушили. Свет выключили. Затихли.

Гул нарастал, затем медленно начал удаляться влево. В кромешной тьме можно было лишь догадываться, что мимо нас несутся наши же тридцать четверки, стоящие на вооружении китайской армии.

Напряжение страшное!

Увидят или нет!

До крайних танков оставалось каких-то сто метров.

«Пронесет или нет?!.. Пронесет или нет?!..», — стучало в мозгу.

Пронесло!!!

Железная лавина проползла дальше в степь.

Переждав минут двадцать, комбат начал выстраивать колонну.

В это время, вдалеке, показался прыгающий огонек, он постепенно приближался.

— Это что еще за чудо одноглазое, — усмехнулся комбат и приказал из танкового прожектора осветить местность.

В луче увидели, что ни какое это не чудо, а прыгающий по кочкам старый бронетранспортер БТР-40, и судя по всему, не наш.

Пока раздумывали, как он сюда попал, БТР «ускакал» и только позже поняли, что он нас заметил и обстановка резко обостряется.

Так все и произошло. Через полчаса послышался звук двигателей и танки, в составе до батальона, встали в километре от нас.

Решение было принято мгновенно — идем на прорыв.

Офицеры заняли места у орудий.

— Первый прицельный залп делаем из восьми орудий по левому флангу, ближнему к границе. Затем наводчики из оставляемых неисправных машин прыгают на броню исправных, и мы сходу вступаем во встречный бой с левым флангом противника в направлении государственной границы, — поставил задачу комбат.

Первый залп провели отлично. Запылали шесть китайских танков. В это зарево и ринулась бесстрашная четверка, но на этом везение закончилось.

До границы так никому и не суждено было добраться. Их расстреляли, как куропаток.

Последнее, что помнил старший лейтенант Серега Сибирцев, это сильный удар по броне и искры из глаз.

12

Очнулся он уже на траве. Рядом с ним сидел комбат, охвативший голову руками. В тридцати метрах горел их танк. Светало.

Удар по голове был сильным, Серега ничего не слышал, его контузило.

Перед глазами как будто прокручивали немое кино.

Словно в тумане различались контуры китайского солдата, который тыкал его винтовкой и что-то говорил.

Подхватив комбата, Сибирцев поплелся за китайцем.

В стороне, метрах в пятидесяти, под прицелом пулемета, стояла группа наших пленных солдат. Некоторые были ранены.

Офицеров посадили в БТР и привезли на плац пограничного отряда. Там на плацу, просидели они на корточках долгое время в сильный мороз, обморозив лица и конечности. Затем их закрыли в сарае и вызывали по одному на допрос.

Все происходящее превратилось для Сергея в одну длинную неясную туманную полосу. Как будто все это происходило не с ним, а был взгляд со стороны.

Вдруг, откуда-то появился Ли Зен. Он что-то говорил Сереге. Затем, его куда-то долго везли связанным в кузове машины.

Следующее озарение было в кошаре среди баранов. Возле него сидела маленькая китаянка, протирала тряпкой лицо и что-то лопотала. Только сейчас Сергей понял, что к нему вернулся слух. Он лежал на старом матраце, брошенном на сено. Очень хотелось пить.

Увидел ведро. Рядом стояла банка. Потянулся за ней, но достать не смог. Помогла ему напиться девочка.

Провалялся он неизвестно сколько, очевидно с неделю. За ним ухаживала девочка, да изредка захаживал старый китаец, который, как заметил Сергей, понимал русский язык, но скрывал это.

Несмотря на сильные морозы, в кошаре было тепло. Стояла печь, которую топили кизяком.

Вскоре ему доверили пасти баранов. Утром он выгонял их на пастбище, а вечером собирал обратно. По наблюдениям он понял, что находится в северном Китае, близко к границе.

Однажды на конях прискакали сыновья старого китайца. Увидев пленного русского, начали наскакивать на него конями и бить плетками. Изловчившись, Сергей подставил под удар руку. Бечева обмотала предплечье, и он с силой дернул на себя. Китаец не удержался и рухнул с лошади. Учитывая его немалые габариты, удар о землю был неслабым.

Тогда второй сын натравил на Сергея собак. Все это могло закончиться плачевно, если бы не вмешался отец.

Сыновья ускакали, однако попытки унизить Сергея предпринимались и в дальнейшем.

С каждым днем становилось все теплее, приближалась весна. Сергей продолжал пасти овец. Научился их стричь. Забивать и разделывать на мясо. Занимался хозяйством и ремонтными работами. Здоровье постепенно приходило в норму, головные боли уже не так беспокоили. В висках молоточками стучала одна мысль — бежать! Его как бы и не замечали. Никто с ним не общался, лишь старый китаец порой долго смотрел на него, что-то бормоча себе под нос.

Однажды, старик, проходя мимо пленника, обронил свернутый клочок бумаги. Развернув его, Сергей увидел записку, написанную по-русски, но с ошибками. Внизу стояло «Ли».

— Значит, это был не сон, — подумал Сергей, — Ли Зен действительно с ним разговаривал.

В записке Ли Зен сообщал, что помнит его и надо держаться. Он сделает все, чтобы вытащить Сергея. Старику можно доверять, но без особой нужды лучше не обращаться. Находится он в пятидесяти километрах от границы, недалеко от Абагайтуя. В Даурии о том, что он жив, знают. В ближайшие дни всех пленных русских соберут в погранотряде для отправки в Шеньян, в штаб округа. Очевидно, вспомнят и о Сергее. Надо быть готовым к побегу. Скоро придет человек, он и поможет перейти границу.

Эта весть вселила в сердце Сергея надежду на освобождение. Следующие дни прошли в ожидании. Удалось собрать несколько сухих лепешек и флягу с водой.

Напряжение достигло предела, он уже не мог оставаться на уровне скотины и готов был рискнуть даже жизнью ради свободы.

Сергей хорошо запомнил тот день. Он ремонтировал изгородь на кошаре и глотал прямо из ведра кислое молоко, разбавленное холодной водой.

Где-то ударил выстрел, потом еще и еще.

Послышался топот копыт и лошадиное ржание. К дому подскакали пятеро китайцев. Они спешились и долго ругались с хозяином, затем схватили Сибирцева и поставили к стене дома.

Чен Кивэй, сын хозяина, в песочной солдатской форме, с перевязанной рукой, подошел к Сергею и уставился прямо в глаза. От него несло перегаром, веко на левом глазу быстро и мелко подрагивало. Нос был вздернут, мелкие белые зубы блестели.

Рядом с Чен Кивэем стояли еще трое парней. Четвертый был у ворот, не пускал во двор хозяина.

Чен Кивэй, как удав, продолжал буравить Сергея взглядом. Не выдержав напряжения, он отвел глаза.

Китаец засмеялся и ударил Сергея прикладом ружья в живот. Он свалился, как подкошенный, показалось, что брюхо разорвало пополам. Он пытался кричать, но рот был сведен судорогой и не мог вздохнуть ни глотка воздуха. Его подхватили под руки и отволокли в сторону.