Юрий Гаврилов - Записки комбата

Лицо Сибирцева изобразило крайнее удивление:

— В тайгу??? Но тогда вернемся к деньгам, зачем тебе в тайге деньги?

— Это мое дело!

— Понял. Твое так твое! Эту тему закрыли. А, с чего ты решил дернуть из части? Неужели из-за денег?

— Это тоже мое дело.

— Э, нет, браток. Вот это и мое дело тоже. С меня же, после твоего побега, сразу звезду снимут, а мне жалко — позавчера только получил. Должен же я как-то оправдаться? Или я причинил тебе зло, что ты в отместку так решил меня подставить?

— Вас я не хотел подставлять!

Хотел, не хотел, но подставил. Так что разъясни ситуацию.

Солдат закурил импортную сигарету, с непривычки закашлялся.

— Ладно, скажу! Девка моя, Галька, в деревне замуж за завклуба собралась. А обещала ждать! Я люблю ее!

— А она? — спросил Сергей.

— Что она?

— Она тебя любит?

Петрушин вздохнул:

— Говорила, что любит!

— Понятно! — Сергей сделал еще несколько глотков.

— А ты ее трогал?

— Ну, было дело.

— Скажу тебе, Коля, дурак ты! Она же бабой стала! Ей теперь мужик нужен. По-любому! А не тронул бы, глядишь, и ждала бы тебя девочкой по-тихому, мужской ласки не зная, а значит, и не испытывая в ней потребности. А ты влюбился и сразу полез на нее, да еще перед армией. Как хочешь, воспринимай мои слова, но ты, Коля, дурак! Вот так-то!

Ты из-за бабы под пулю лезешь! Нет, чтобы отслужить и приехать домой с почетом. А они, невеста твоя с завклубом этим гребаным, пусть смотрели бы на тебя. Ты думаешь, сельский клуб — это тебе казино? И деньги в карман рекой льются? Как бы не так. В селе, Коля, пахать надо. А ты бы во власть махнул, в ту же ментовку, участковым, хотя бы. И сношал бы мозги этому завклубу. Посмотрел бы, как она, твоя ненаглядная, тогда запела бы. А рядом, девок куча. Выбирай любую. За героя всякая пойдет! А ты задумал какую-то херню, только меня позоришь.

Беглец возразил:

— Ага! Отслужишь! Теперь мне одна дорога, если сдамся, в тюрьму!

— Ну, так и в тюрьму! Дадут полгода дисбата, и все! Зато, знаешь Коля, как завклубом тебя бояться будет, когда узнает, что ты дисбат прошел?

— Дисбат за то, что я сделал? Нет, лет пять впаяют, точно, — вновь тяжело и как-то обреченно вздохнул Петрушин.

— Да ладно тебе, — за что пять лет? Сам сдался, никому вреда не причинил, в самоходе — считанные часы, дезертирства не повесят. Остается только хищение оружия, но это же в состоянии аффекта, вызванного сообщением из дома. И, в конце концов, сдашься то ты сам. Можно сказать, вернешься с повинной. Нет, Петрушин, по-моему, даже дисбата тебе не видать! Хотя поговори с прокурором, — спохватился Сергей, — у нас же телефон.

Сибирцев попросил по телефону, чтобы соединили солдата с военным прокурором гарнизона. Они о чем-то долго разговаривали, вернее, говорил прокурор, Петрушин больше слушал.

Наконец солдат положил трубку.

— Ну и что тебе сказали? — спросил Сергей, сделав знак Игорю приготовиться. Еще неизвестно, какое будущее обещал прокурор солдату и не толкнет ли этот разговор Петрушина на агрессивные действия?

— Сказал, что если добровольно вернусь в часть, то могу отделаться и административным взысканием, в порядке исключения.

— Ну вот! А ты — пять лет, вертолет, деньги! Свобода, она, брат, дороже всего, запомни это. А твоей неверной невесте я лично письмо напишу, где отмечу тебя, как геройского парня, выполняющего сложнейшие задания. Пусть сравнит со своим завклубом.

Петрушин засомневался:

— А прокурор не обманет?

— Нет!

— И вы напишете письмо?

— Сказал же! Ну, давай автомат. И пойдем отсюда.

— Прокурор сказал, что я сам должен сдать оружие.

— А кому ты его должен сдать, кроме своего непосредственного начальника, чудила?

Петрушин протянул автомат.

— Ну, пошли, Коля. Про бутылку спросят, скажи — разбилась, хорошо?

— Хорошо! — впервые с момента побега улыбнулся солдат.

Они начали спускаться по лестнице. Петрушин неожиданно спросил:

— А как, товарищ старший лейтенант, закончилась ваша встреча с патрулем?

— Ты о чем?

— Вы рассказывали, когда поднимались ко мне.

— Это про Свердловск, что ли?

— Ага!

— Да, Сергей, ты так и не закончил свою историю, — напомнил Игорь.

— Любопытные, какие! Как закончилась? Хреново закончилась. Саня Смугалов, сержант наш, как повязки увидел, дает команду всем в кусты. Ну, мы через парапет и ломанулись. А кусты эти не кустами оказались, а вершинами елей, росших по крутому склону. Потому-то и парапет стоял. Вот и полетели мы вниз, по этому склону, пока мордами в мостовую внизу не уперлись. Фейсы разбиты, шинели в клочья. А патруль ржет сверху. Весело им, чертям. Интересуются, что за мудаки вниз нырнули?

Игорь засмеялся. К нему присоединился и Петрушин.

Солдата в сопровождении начальника штаба отправили в часть.

Командир поблагодарил всех за участие в операции и, выслушав доклад Сергея, подозрительно спросил:

— Сибирцев, а чего это у тебя вид не того? И язык заплетается? Ты никак пьяный? А говорил, на службе не пьешь!

— Это все остаточное явление, плюс чрезмерные психологические нагрузки, товарищ полковник!

— А бутылку водки кто выпил? Солдат трезв, Трубаев тоже, остаешься ты?

— А пузырь того, разбился. Не доставили по назначению, может, это и к лучшему.

— И где же осколки?

— В мусоропроводе! — заметно захмелев, Сергей нес уже явную чушь.

— Ладно! За захват беглого вооруженного солдата объявляю вам обоим благодарность, а с тобой, Сибирцев, потом разговор отдельный будет, смотрю, ты на ногах-то еле держишься.

— Мне благодарность нельзя, товарищ полковник, — напомнил Сибирцев, — у меня взыскание, недавнее и наложенное вами же.

— Значит, снимаю ранее наложенное взыскание.

Подошел «уазик», офицеры вернулись в часть. Потом только и было разговоров о том, как Сибирцев и Трубаев брали вооруженного солдата. Тему эту активно обсуждали и в штабе. Игорь возвратился к выполнению своих обязанностей, Сибирцева же комбат отправил в общежитие, приходить в себя от полученной «психологической» травмы, проще говоря — проспаться.

11

Семнадцатого февраля 1979 года мир узнал о нападении Китая на социалистический Вьетнам. Правительство СССР выступило с заявлением, в котором сурово осудило это преступление и решительно потребовало прекратить агрессию. Советский Союз, исполняя договор с Вьетнамом о взаимопомощи, обязан был ответить на этот шаг Пекинского руководства.

Двадцать первого февраля полк подняли по тревоге и вывели в запасной район для проведения очередных учений. Отрабатывались действия мотострелкового и танкового батальонов в наступлении. На следующий день занятия неожиданно свернули, и полк выдвинулся на зимние квартиры. Танковый батальон шел в голове колонны. Однако, при подходе к паркам расположения техники, колонна начала уходить влево, к границе. Сибирцев был в комбатовском танке на месте наводчика. Включив «на прослушку» радиостанцию Р-130, он узнал голос комдива, который давал распоряжения частям и подразделениям на следование в направлении границы до укрепрайона. Оказалось, что в движении находится не только полк, но и вся дивизия. А если судить по загруженности эфира, то происходило что-то неординарное.