Юрий Гаврилов - Записки комбата

Время девать некуда и он решил ознакомиться со столицей.

Долго ждал на остановке автобуса и вдруг услышал сзади сигнал машины. Сергей обернулся. Это была «Волга», такси.

— Такси в Монголии? — удивился Сергей, но тут же решил им воспользоваться и махнул рукой.

За рулем сидела симпатичная молодая метиска.

— Куда едем, компан (товарищ — монг.)?

— Куда повезешь, кухен (девушка — монг.).

— А если серьезно?

— А если серьезно, то и сам не знаю. Вот уже второй месяц, как я здесь, а нигде еще не был. Если можно, то покажи достопримечательности столицы.

Аюн, так звали девушку, оказалась хорошим гидом. Они объездили весь город, останавливаясь и обходя пешком наиболее интересные места.

Аюн рассказывала историю страны и города, при этом показав очень глубокие знания.

На площади, возле Народного хурала, они сфотографировались у памятника Сухэ-Батору.

Сергей откровенно любовался Аюн. Высокая, стройная, красивая, одета по последней моде, коротко постриженная брюнетка с огромными глазами.

В конце экскурсии поехали к горе Зайсан, на которой стоял памятник монголо-советской дружбы и в горе были высечены огромные барельефы Маркса, Ленина и Сухе-Батора.

— Полезем на гору? — спросила Аюн.

— Конечно, полезем.

— Но, смотри, туда тысяча шестьсот тридцать ступенек!

Закрыв машину, они пошли на гору, останавливаясь на смотровых площадках, любуясь открывшейся панорамой города, высокими сопками, покрытыми соснами и елями и быстрой рекой Толой, несущей свои воды под ними. Вид, в ясную, солнечную погоду, с высоты птичьего полета, был захватывающий. Впрочем, несмотря на резко-континентальный климат Монголии, сильные, до -50С морозы, очень жаркое, до +50С лето и постоянные ветра, настроение здесь всегда было приподнятое, так как солнце светило триста сорок дней в году.

Аюн рассказала, что мама у нее русская, а отец монгол, что закончила она политех в Иркутске, а сейчас, временно, работает на такси, кстати — единственная женщина-таксист в Монголии. Правда, весь таксопарк столицы составлял всего шестнадцать машин.

Сергей, так же рассказал о себе. Сказал и о том, что вряд ли они больше увидятся, так как если в течение недели ему не найдут должность, то отправят обратно в Союз.

На пересылку они вернулись уже поздно вечером. Аюн помогла Сергею перевезти вещи в общежитие и быстро исчезла.

Уже в общаге Сергей вспомнил, что не рассчитался с Аюн, и та, уезжая, не напомнила, а накатали за день они немало.

Утром его разбудили сигналы машины.

— Вставай, «Казанова», — улыбаясь, сказал сосед по комнате, — подруга приехала.

Выглянув в окно, Сергей увидел Аюн, стоявшую возле такси.

Помахав ей рукой, он побежал в душ приводить себя в порядок.

Вскоре Аюн подвезла его к отделу кадров и, пообещав вечером заехать, отправилась на маршрут.

В отделе кадров ничего нового ему не сказали и, покрутившись по магазинам, Сергей вернулся в общагу.

День тянулся как обычно. Ближе к вечеру подъехала Аюн и пригласила Сергея в гости к себе домой.

В первый момент он смутился. Все-таки знакомы они были всего два дня, да и появление советских офицеров в монгольских районах, мягко говоря, не приветствовалось. Однако, безделье уже надоело, а знакомые офицеры все были чем то заняты, и Сергей, в конце-концов, согласился.

Жила Аюн в так называемом Брежневском районе, в высотке возле гостиницы «Москва».

Двух уровневая квартира была шикарно обставлена.

Слушали музыку, рассматривали фотографии, просто дурачились.

Раздался звонок в дверь.

— Это родители, я сейчас, — Аюн побежала открывать дверь.

В прихожей послышались голоса, говорили по-русски. Аюн долго в чем-то убеждала отца, затем заглянула к Сергею и пригласила его к столу.

На предложение поужинать, Сергей категорически отказался — не понравилось слишком быстрое развитие событий. Тогда, она попросила его зайти в кабинет отца.

В кабинете, обставленном под старину, его встретил высокий, плотный, моложавый северный (белокожий) монгол.

За его спиной висел большой, в полный рост, портрет генерал-полковника монгольской народной армии.

Сергей, от неожиданности, аж задохнулся. С портрета на него смотрел отец Аюн!

Все он мог ожидать, но чтобы вот так, запросто, в домашней обстановке, встретиться с начальником Генерального штаба МНА… Это было круто!

— Ну, что встал, как столб? — Ухмыляясь, спросил генерал, — проходи, будем знакомиться.

Сергей растерянно и смущенно приблизился к столу. Сзади раздался смех Аюн:

— Вперед, капитан, не робей, — подкалывала она его.

Генерал крепко пожал руку Сергею. Познакомились.

Отец Аюн рассказал, что тоже закончил в Союзе военное училище, а затем академию Генерального штаба в Москве. Вспомнили Ленинград, Петрозаводск, Читу, Новосибирск, где ему приходилось бывать по делам службы.

Сергей откровенно поведал о себе. Сказал и о проблемах с назначением на должность.

Домой он вернулся на такси.

На следующее утро Сергея вызвал начальник отдела кадров армии. В кабинете сидели направленцы по родам войск и искали должность для капитана Сибирцева по всей Монголии.

В армейский полк связи Сергей идти отказался, так как помнил их разговор с командиром полка и знал, что там ему ничего не светит.

На выбор предложили четыре должности: начальник штаба эскадрилии «Сушек» на тридцать пятой площадке, под Чойром; начальник связи пехотного полка в Сайн-Шанде, на границе с Китаем, в пустыне Гоби; дежурный по связи армии в Улан-Баторе (должность старшего лейтенанта), или командир батареи управления зенитно-технической ракетной базы, расположенной в центральной части Монголии.

Летчиком себя Сергей как-то не представлял, возвращаться в приграничный с Китаем район желания не было. На понижение, даже с обещаемым быстрым последующим ростом, идти тоже не хотелось. Оставалась должность комбата в Чойре.

На этом и порешили. Получив предписание, Сергей собрал чемодан и уехал на железнодорожный вокзал.

Когда до отправления поезда оставались минуты, на перрон прибежала Аюн и со слезами на глазах набросилась на Сергея, стуча своими маленькими кулачками по его могучей груди.

— Ты, предатель! Ты хотел уехать не попрощавшись! — истерически кричала она. — Почему ты не согласился остаться в Улан-Баторе, ведь была такая возможность?

Сергей, как мог, успокаивал девушку, гладя ее по голове.

— Никуда я не убегаю. Мне вручили предписание, где сказано, что я к утру должен быть в части, а туда добираться пол суток. Ты, наверное, забыла, что я военный человек? Телефона я твоего не знаю. Не буду же отцу звонить.

— Мог бы и позвонить.

— Ну, хватит ныть. Приеду, устроюсь и сразу же позвоню. Диктуй телефон.