Юрий Гаврилов - Записки комбата

Однажды, из-за поломки машины, заночевали с ним у костра в степи. Давидович, узнав, что Сергей долгое время служил в Забайкалье, расспросил его о селе Агинское.

Через два года, Кобзон будет депутатом Верховного Совета от Агинско-Бурятского национального округа.

Много философствовали о жизни. К этому особенно располагала обстановка: у ночного костра, под звездным небом монгольской степи-пустыни Гоби. Передавали по кругу пиалу с архи (монгольская водка), закусывали тушенкой и пели народные песни.

Этот месяц, проведенный рядом с поистине великим человеком, остался в памяти Сергея на всю жизнь.

Перед возвращением в Союз, Иосиф Давидович делал «отвальную» в ресторане «Алтай», куда был приглашен и Сибирцев.

В гостинице «Алтай» жили в основном русские командировочные, и была она довольно посредственным заведением, а в баре ресторана, кроме водки и леденцов было шаром покати.

Однако, в этот раз, ресторан выглядел шикарно. Собралась вся элита Монголии и наш генералитет.

Сибирцеву погулять не удалось, так как в этот день он был ответственным в части. Давидович, узнав об этом, сначала возмутился, но Сергей его убедил, что это необходимо, и он успокоился.

На прощание, Кобзон поблагодарил Сергея за дни, проведенные вместе, дал визитку и пригласил в любое время заезжать в гости.

5

Служба шла своим чередом. Весной в строй влилось молодое пополнение, среди них были двое чеченцев.

Командир предупредил Сибирцева, что эти чеченцы уже неужились в двух воинских частях, и он вправе от них отказаться. Однако, Сибирцев, уверенный в том, что сможет найти подход к любому солдату, решил взять их в свою батарею.

Притирка характеров шла сложно и довольно долго. В первую же неделю своего пребывания в части, молодые чеченцы устроили драку с дембелями в столовой. Дошло даже до поножовщины.

«Деды» решили покомандовать молодежью, но, к своему удивлению, получили достойный отпор. Командир, за этот проступок, хотел перевести чеченцев в другую часть, но Сибирцев вступился за них.

Вскоре он выдвинул ребят на сержантские должности и, надо сказать, не промахнулся. Это были хорошие помощники, однако, надо было вовремя остужать их горячие головы.

Особенности национального менталитета чеченцев в том, что, собираясь даже в небольшую группу, они обязательно морально подавляют представителей других народов.

Комбат заметил, что по вечерам в расположении появляются чеченцы из других частей гарнизона. Их было немного, держались они обособленно, с офицерами общались, прямо скажем, заискивающе, но в душе Сибирцев чувствовал какую-то тревогу и озабоченность.

Однажды, наводя шмон в каптерке, Сергей обнаружил два вещмешка с какой-то травой. Не придав этому значения, просто выбросил их на мусорку. Каково же было его удивление, когда эти же вещмешки с травой на следующий день оказались опять в каптерке!?

— Дневальный, вызови ко мне Кикаева, — приказал Сибирцев.

— Аслан, — спросил он у вошедшего сержанта, одного из чеченцев, — ключи от каптерки только у тебя?

— Так точно.

— А, что это за мешки с травой?

— Не знаю, может быть, старшина поставил?

— Хорошо. Свободен.

Увидев, возле казармы, старшину батареи, Сибирцев поинтересовался:

— Васильевич, Вы что, кролей завели?

— Нет, а в чем дело? — удивился прапорщик Марин.

— Да вот, смотрю, траву заготавливаете в каптерке.

— Какую еще траву?

— Ну, пойдем, посмотрим.

Развязав вещмешок и достав пучок травы, старшина воскликнул:

— Это же конопля!

— И что?

— Как, что? Наркотики! Ну, Кикаев! Ну, сволота! Это чеченцы, больше некому. И чего вы их, товарищ капитан, пригрели? Сержантов им дали. Говорил я, — натерпимся мы с ними. Не зря их уже в третью часть переводят.

Сибирцев впервые так близко столкнулся с наркотиками. Да в то время о них еще ничего толком не знали, тем более в армии.

Он вызвал Кикаева. Тот признался, что трава его и начал сбивчиво и растерянно рассказывать, что они с детства бегают голыми по полям конопли, а затем ножом соскребают ее пыльцу с потного тела…

— Стоп! — прервал окриком понос слов комбат. — Ты что «мелешь»? Ты, наверное, забыл, где находишься и с кем говоришь? Пошел вон!

«В его подразделении наркотики! Во, дожил, комбат!», — в изумлении и ярости думал Сибирцев. Такой подлянки ему еще подчиненные не делали.

После бессонной ночи, Сергей принял решение.

Утром он вызвал в канцелярию Кикаева.

— Да, товарищ сержант, обидел ты меня сильно. С сегодняшнего дня никаких земляков. Друга твоего переводим в другую часть. Обращаю внимание на то, что последнее время к тебе появилось много нареканий по службе со стороны офицеров и прапорщиков части. И, все-таки, наказывать тебя и в этот раз не буду. Даю тебе еще один шанс, может быть, последний. Вопросы есть? Вопросов нет. Свободен.

Вопреки ожиданиям комбата, Кикаев не воспылал рвением к службе, а наоборот, грубо говоря, положил на нее «большой болт».

Всем своим поведением он негативно влиял на сослуживцев и оказывал неуважение командирам.

— Давай, уберем его с базы, — неоднократно предлагал командир части Сибирцеву, но Сергей отказывался, считая, что этим он расписывается в своем бессилии.

В батарее опять появилась конопля. Тогда, Сибирцев снял Кикаева с должности замкомвзвода и, написав письмо, послал вызов его отцу.

При виде приехавшего отца, у Аслана, словно земля из-под ног ушла. Он побледнел, как-то весь поник и ссутулился, превратившись из гордого горного орла в мелкого зачуханного воробышка. Ну, никак он не ожидал, что комбат способен на это.

Средних лет, хорошо сложенный и солидно выглядевший мужчина, был ярким представителем своей национальности. Он попросил оставить их с сыном вдвоем.

О чем они говорили, осталось тайной, но через двадцать минут Кикаев старший вышел из канцелярии и попросил Сибирцева показать, где он может остановиться.

Расположил его Сергей у себя дома, выделив одну комнату. Жил он еще два дня. Комбат провел его по гарнизону, рассказал об армейской жизни. С сыном встретиться он больше не пожелал.

После встречи с отцом, Кикаев на глазах изменился. Возможно, он затаил злобу в себе, но внешне этого не показывал. До конца службы был образцовым сержантом и на дембель ушел старшиной. Однако, доверительных отношений между ним и комбатом уже не было.

6

«Солнце жарит и палит — в отпуск едет замполит. На дворе декабрь холодный — в отпуск едет Ванька, взводный». Строевые офицеры, как правило, в отпуск ездили в конце или начале года. Не исключение и капитан Сибирцев.

И вдруг — отпуск в августе! Это просто счастье! Помогла путевка в Сочинский военный санаторий, выделенная ему окружным госпиталем, к тому же, путевка семейная. Шестьдесят дней ничего не деланья, да еще и летом! Блеск!