Юрий Гаврилов - Рассказы о рыбалке

— Я вон наблюдаю, в карьере мужики руками машут, наверное, что-то ловят. Может, пойдем туда?

— Пойдем, прогуляемся.

При подходе к рыбакам видим, что они «нащупали» тарань. Возле каждого лежало по десятку двухсотграммовых, примороженных и припорошенных снегом, рыбок.

Метрах в тридцати от них «забурились».

Бросил в лунки каши, настроил удочки. Пробил несколько лунок на разных горизонтах, проверил их эхолотом. Глубина четырнадцать метров и в двух есть рыба! Закармливаю их и возвращаюсь на старое место.

Сижу на ящике спиной к прохладному западному ветру, отдыхаю после работы пешней, жду поклевки и любуюсь зимним утром.

Тихо. Всюду лежит ровной пеленой чистый, нетронутый снег. Прямо передо мной опушенная снегом синяя кромка леса, над которой еле заметно проплывают хмурые облака. Вечным ориентиром, выступают из полосы леса четыре высоких стройных старых тополя. Напротив, над лесом, будто упираясь в серое небо, карандашом торчит высокая труба котельной насосной станции. Слева застыл в безмолвии старый, затопленный, глубокий карьер. Сзади, на высоком берегу, раскинулся дачный поселок.

Вижу в бинокль, как возле того берега бегает Петрович, машет руками и что-то кричит Васе. Ну, неугомонный! Не завидую я сейчас Василию.

Чего только не передумаешь, сидя над лункой в ожидании клева?

Играю мормышкой. И вдруг волнующее ощущение повисшей на крючке тяжести. Сколько ждешь этого мига, а наступает он так неожиданно!

Нет больше спокойствия. События начинают разворачиваться стремительно, как кадры в кино.

Взмах рукой, подсечка. Удочку отбрасываю в сторону. Быстро перехватываю леску руками: раз, другой, третий… Из лунки выскакивает двухсотграммовая тарань. Быстрее вынуть крючок из ее рта, поправить мотыль и дрожащими руками пихнуть мормышку в лунку…

Кивок тут же медленно выкладывает. Рывок! Есть!.. До чего же веселая работа! Торопись, рыболов! Под тобой стая тарани. Она может неожиданно перейти на другое место. Пошевеливайся, снимая рыбу с крючка, пришла твоя минута!

Прыгает возле меня припудренная снегом рыба. Я окликаю Алексея, посылаю по мобилке вызов Петровичу.

Выбрасываю на лед еще одну тарань и краем глаза вижу, как рядом, за спиной, «бурится», Леша.

— А где здесь самая большая тарань?

Он быстро опускает леску, смотрит, как я таскаю рыбу, и вдруг вскакивает: из лунки с превеликим трудом вылезает здоровенный лещ. И такой это красавец, что за него можно отдать добрую половину моего улова.

— Тэк-с, — довольно говорит Алексей. — А где здесь второй?

Но проходит минута, другая, а поклевки нет. Рыба отошла.

Появились Петрович с Васей и молча «забурились» в стороне.

Я ухожу на ранее закормленные лунки. Сразу же ощущаю резкую поклевку. Подсекаю… Рыба промахнулась, не засеклась.

Вижу, как Петрович тянет из воды что-то очень тяжелое.

— Коряга, небось? Смотри, леска лопнет, — кричу ему.

— Какая там коряга. Шевелится, дергает. Помоги.

Из лунки показывается острый, почти белый нос огромной рыбы.

— Рубить, что ли? — спрашиваю я, берясь за пешню.

— Подожди, как бы дело не испортить. Рыбка-то какая, а? Возьми леску, а я руку в лунку просуну.

Петрович осторожно опускает руку в лунку и с натугой тащит рыбу. Показываются янтарные глаза, серебристо-фиолетовые щеки, но жабры не пролезают.

— Давай, вместе потянем, — с дрожью в голосе говорит Петрович.

Мы запускаем два пальца под жабры и вытаскиваем на лед толстого, короткого судака, похожего на большую чурку. Удивительно спокойно лежит он на снежной подушке, лишь изредка пошевеливая жабрами и взмахивая широким хвостовым плавником с черными крапинками.

Сбегаются рыболовы, посмотреть на богатый улов. Петрович не успевает отвечать на вопросы. Удивительно, что судак соблазнился мормышкой!?

Клев прекратился, мы отправляемся на поиск новых мест, а Петрович остается на счастливой лунке.

В бинокль я разыскал Серегу. Тот сидел на ведре возле берега, низко опустив голову. Задумался или уснул? Показываю на него Алексею и просматриваю дальше водоем.

— Упал, смотри — упал! — кричит Леша.

— Кто упал? Куда упал?

— Серега с ведра свалился!

Пыхтя и отдуваясь, мы бежим к рыболову. Он стоит на коленях во влажном рыхлом снегу, еле удерживая в руках удочку, которую вырывает у него из рук весьма сильная рыба.

— Мори, мори!..

— Отпускай леску, дай рыбе ход!

— Держи так, никого не слушай, леска выдержит!

— Отойдите, дайте человеку самому все обдумать! — наперебой кричат болельщики над самым ухом рыбака.

А рыбака трясет, как в лихорадке, леска подозрительно звенит у острой кромки льда.

Мы наклоняемся над лункой и замечаем, что большая рыба никак не хочет заходить в освещенную лунку.

— Никак лещ?

— Пожалуй, он!

Раскрасневшийся Серега, виновато улыбаясь, тащит рыбу, как на сцене, под пристальными взглядами острых ценителей.

Кто-то заводит крюк под еще тонкий лед, и на мокром снегу уже прыгает, обдавая нас холодными брызгами, огромный лещ. Никто из нас пока не ловил таких лещей. И мы решаем под дружный хохот, что явился он не случайно. Надо же было кому-нибудь разбудить уснувшего рыбака…

Вечером мы подходим к Петровичу нагруженные рыбой, а у него все тот же утренний судак. Весь день простоял рыболов возле заветной лунки и не поймал даже маленькой густерки. И все ждал, очень хотел быть первым среди нас…

Так вот и бывает. Не радуйся, рыболов, легкой победе на водоеме. Утром — всегда день впереди. Крепко держись товарищей. Дерзай вместе с ними. Ищи!

г. Кривой Рог. Украина. 2005 год.

В тот день Днепр уловом нас не порадовал — всего несколько подлещиков и густерок, да неизменные каховские бычки. А ведь ровно неделю назад на этом же месте уже к обеду мы были с рыбой.

Однако именно эта неудачная рыбалка запомнилась нам надолго: природа подарила нам редкое по красоте, захватывающее зрелище.

Мы стояли на надувных лодках в одной из заток Каховского водохранилища возле Никополя. Вокруг нас расположились лодки других рыбаков.

Рыбалка не заладилась, и часам к десяти утра ожидание «чуда» сменилось разочарованием. Подставив обнаженные спины лучам еще теплого солнца, рыбаки толковали о том, что главное в нашем деле — не добыча, а общение с природой. Солнце, воздух и вода — все было по-летнему ласково. Установилось бабье лето во всей его красе. И вдруг…

— Смотри! — воскликнул Гриша, тронув меня за плечо. — Что это?

Оглядевшись по сторонам и увидев вокруг только чистую, зеркальную, не тронутую ветром поверхность и словно застывшие на ней лодки, я вопросительно посмотрел на Григория.

Он молча указал рукой вниз по течению. Далеко, метрах в пятистах от нас, река от берега до берега вспыхивала мелкими мерцающими искорками…