Дженни Колган - Шоколадная лавка в Париже [litres]

На вторую половину дня магазин закрыли, и все же несколько покупателей упорно не уходили и интересовались, в чем дело. Фредерика и Бенуа это обстоятельство беспокоило. В лавку уже звонили из нескольких газет, но, похоже, этими вопросами занимается Элис.

Она мерила шагами коридор и говорила по телефону. Можно подумать, эта ее суета поможет Тьерри! Я уставилась на линолеум. Оптимизм убывал с каждой минутой.

Наконец в дверях показалась женщина-врач и сняла маску. Лицо ее было совершенно непроницаемо.

Клэр осторожно оперлась на ручку кресла. Она пыталась дозвониться до Анны, но к телефону никто не подходил. По голосу Анны Клэр сразу поняла: случилось что-то серьезное. Она нервно закусила губу. Ее сиделка, Монтсеррат, бодро суетилась, готовясь к приходу медсестры: прибиралась, выстраивала в ряд пузырьки с лекарствами. Монтсеррат женщина хорошая, но Клэр не готова до такой степени посвящать ее в свои дела и тем более делиться чувствами.

Когда ей только поставили диагноз, Клэр решила никому о нем не рассказывать. Сама не могла объяснить почему. Наверное, просто не хотелось привлекать к себе излишнее внимание. Нет, сочувственных взглядов ей не вынести. Клэр всегда терпеть не могла, когда ее жалели: и после развода, и после того, как завалила выпускные экзамены в школе. Легче вытерпеть химиотерапию, чем жалость. В глубине души Клэр понимала, что это всего лишь глупая, ложная гордость. Должно быть, перешла по наследству от папы. Но как бы там ни было, побороть ее Клэр была не в состоянии.

Да и зачем кому-то эта информация? Можно подумать, Ричард, ее бывший муж, бросит все, помчится к ней и перевернет их жизни с ног на голову! А у мальчиков своих дел хватает.

Когда дольше скрывать стало невозможно, все ее очень поддерживали. И все же Клэр старалась лишний раз не показывать, как ей плохо: не хотелось никого волновать. Гораздо больше ей нравилось слушать про новые проделки внуков и разглядывать открытки, которые они для нее нарисовали. Это отвлекало Клэр от тяжелых мыслей, иначе в голове крутилось только одно: рак, рак и снова рак.

Но лучше всего о болезни помогал забыть «проект Анна»: так его называла Клэр. Она говорила себе, что просто помогает девушке расширить горизонты. Показывает, что существует другая жизнь. Так же ей самой когда-то открыла глаза мадам Лагард. Но теперь та хорошенькая девушка осталась лишь в воспоминаниях (сейчас Клэр могла признать без ложной скромности: она и впрямь была очень хорошенькой). А теперь все ее тело покрыто бледными складками, отекло от гормональных препаратов и сильнодействующих лекарств, изменилось из-за возраста и родов. Клэр сама чувствовала, что обвисла, расползлась. Кажется, даже зубы стали мягче. Но в семнадцать лет она была свежа как роза. Ничего удивительного, что Тьерри увлекся светловолосой англичанкой, хотя в те времена Клэр воспринимала его интерес как чудо.

Как только Клэр подключила Интернет – а сделала она это поздно: хотя отец скончался много лет назад, не давало покоя ощущение, что он этого не одобрит, – сразу стала искать что-нибудь про Тьерри. И конечно нашла. Его имя часто упоминалось и во французских СМИ, и в кулинарных книгах, и в путеводителях по Парижу. Увидев, как он поправился, Клэр удивилась. Впрочем, с теплотой вспоминала она, Тьерри всегда отличался жадным аппетитом: к еде, шоколаду, сексу, вину, сигарам – и к ней. Ничего странного, что последствия этого аппетита в конце концов дали о себе знать. С другой стороны, Клэр всегда была добропорядочной особой: преподавала в школе, готовила для семьи полезную еду, следила за фигурой, не курила, не злоупотребляла алкоголем. Но это не помешало ей угодить в отделение интенсивной терапии, где она лежала, вся утыканная трубками, и чувствовала себя лет на сто, не меньше. Так какое все это имеет значение?

Клэр много раз невольно задумывалась: как бы все обернулось, напиши она Тьерри хоть пару строк? Она ведь знала его адрес. Но Клэр всякий раз себя останавливала. Это же просто нелепо! Подумаешь, юношеский роман! Да и длился он всего два месяца. Клэр сомневалась, что Тьерри вообще ее помнит. Что может быть унизительнее: выходишь на связь с мужчиной, а он понятия не имеет, кто ты такая! Клэр представила: вот он старается не подавать вида, что не узнает ее, а сам тем временем лихорадочно роется в памяти. А Клэр столько времени потратила на мысли о нем! Нет, врагу такого не пожелаешь. И вдруг Анна, сама о том не подозревая, обеспечила Клэр отличным поводом подать весть Тьерри.

1972 год

Клэр лежала на кровати в своей комнате и глядела на глупые постеры: певец Дейви Джонс, пони. Одно слово – детская. Теперь былые увлечения казались ей смешными. Лишнее подтверждение тому, что больше она не вписывается в прежнюю жизнь.

Всю дорогу Клэр плакала: и в поезде, и на пароме, и на другом поезде. В ушах так и звучали пылкие слова Тьерри: «Не забывай меня, не уезжай, возвращайся скорее». Клэр пообещала, что приедет, но сама на это не надеялась: денег нет, взять их негде. Она понятия не имела, что предпринять. В комнате с пастельно-голубыми обоями, уточками на каминной полке, балдахином над кроватью и школьной формой в шкафу Клэр чувствовала себя как в тюрьме.

В последний вечер мадам Лагард взяла Клэр за обе руки. Ей было искренне жаль, что девушка уезжает. Арно и Клодетт жались к ногам своей бывшей няни.

– Надеюсь, поездка в Париж многое тебе дала, – произнесла мадам.

Со слезами на глазах Клэр заверила, что так оно и есть и она не знает, как благодарить мадам за все, что та для нее сделала.

– Не хочу, чтобы мои слова прозвучали снисходительно, но когда еще заводить легкие романы, как не в юности? Но не он первый, не он последний, понимаешь? Как там говорят у вас в Англии? «Одна ласточка лета не делает»? Ты приобрела уверенность в себе, многому научилась. Скоро ты станешь взрослой женщиной. Сохрани воспоминания о Париже, но не цепляйся за них, хорошо? У тебя своя жизнь, свой путь. Ты слишком умна и талантлива, чтобы сидеть сложа руки, ожидая, когда тебя одарят хоть каплей внимания. Понимаешь, о чем я?

Не в силах выговорить ни слова от подступавших к горлу рыданий, Клэр лишь молча кивнула. Вспоминая этот разговор, она в глубине души понимала, что мадам Лагард дала ей мудрый совет. Но в тот момент Клэр жаждала услышать совсем другое! Вот бы мадам сказала: «Нам без тебя не обойтись. Бросай школу и живи у нас, пока вы с Тьерри не поженитесь». Но даже сама мысль была настолько нелепа, что Клэр невольно покраснела.

Мама очень радовалась ее возвращению домой, но даже в ее объятиях Клэр чувствовала себя чужой. Неужели прошло всего два месяца? За это короткое время Клэр стала другим человеком: независимой женщиной, которая сама зарабатывает на жизнь и проводит время где и как пожелает. Ну и как теперь прикажете снова засесть за алгебру и склонения глаголов?