Эмма Миллс - До и после [litres]

Хотя можно ли считать, что у меня были виды на Эзру? Джейн Остин напомнила бы мне, что между нами не было никакой договоренности. Он не говорил, что я ему нравлюсь. Правда, иногда мне казалось, что его взгляд красноречивее любых слов.

– Лев?

Где бы я ни находилась, Фостер был тут как тут. Он присел рядом, и я закрыла книгу.

– Шумно тут, да? – сказал он. – И жарко.

– Обычное дело для школьного бала.

Я бросила на Фостера быстрый взгляд. Сегодня он казался другим человеком. И дело не в костюме, стрижке или телосложении, а в выражении лица. Тот Фостер, который переехал к нам в начале лета, выглядел… опустошенным. А внутри этого, сегодняшнего Фостера кипела жизнь.

– Гвин вроде милая, – добавила я через пару мгновений.

– Ага, только в ее гребаном имени не помешало бы букву «и» заменить на «е».

Я оглянулась на парковку.

– Не разговаривай, как они.

– Кто?

– Мальчишки-футболисты.

– Хочешь, чтобы я разговаривал как будущие прогрессивные ученые? – Он изменил голос: – Благодаря необычному выбору гласной таинственное имя «Гвин» бросает вызов устоявшимся языковым нормам.

Я искренне рассмеялась:

– Да просто говори как Фостер.

Он пожал плечами и сказал:

– Я скучаю по Марабелль.

– А почему ты ее не пригласил?

– Она бы не пошла. Сказала бы, что не может быть моей парой без ребеночка, а ребеночку еще рановато ходить на дискотеки.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что так она и сказала, – сконфуженно улыбнулся Фостер.

– О, мне очень жаль.

Он снова пожал плечами, но уже несколько вяло.

– Ну, по крайней мере, у меня есть Гвин. Она… ничего.

Я улыбнулась. Такой он прямодушный.

– Она, кстати… Она очень хочет пойти на вечеринку к Эзре. После бала.

Я совсем забыла. Из-за своего эгоизма я решила, что Эзра передумал устраивать вечеринку.

– И?

– И… Думаю, мы с ней сходим туда.

– То есть я должна вас отвезти?

– И ты приходи. Все вместе пойдем.

– С чего бы мне идти на вечеринку к этому говнюку?

На этот раз Фостер не стал со мной спорить. Однако на его лице отразилась борьба эмоций. Я поняла его без слов и глубоко вздохнула.

– Но я не против, если ты сам хочешь пойти на вечеринку к этому говнюку.

– Дев…

Я встала.

– Пойду-ка я обратно. И ты иди. Наверняка девчонки с физкультуры стоят в очереди, чтобы с тобой потанцевать.

Так и было. Я весь вечер наблюдала за Фостером, и он почти ни разу не присел. Я также искала взглядом Линдси с Эзрой, чтобы при необходимости скрыться, но так их больше и не увидела.

Зато я увидела Кэса. Голубой костюм, блестящие туфли и широкая улыбка, адресованная лично мне. От него скрыться не удалось бы.

– Дев! Вау, отлично выглядишь! – сказал он, продвигаясь ко мне.

Я пока что об этом не думала, но… Если Линдси пришла с Эзрой, то…

– Ты с кем?

Какая-то девушка в розовых блестках повернулась к нам, и я узнала Грейси Хольцер. Кэс приобнял ее за талию и лучезарно улыбнулся мне.

– Привет, Девон! – радостно защебетала Грейси. – Боже, ты сегодня такая хорошенькая!

– Спасибо. – Я была поражена до глубины души. – Ты тоже.

– Где ты купила это платье?

Я промямлила название магазина, но Грейси уже меня не слушала. Она заметила в толпе какую-то фифу и подбежала к ней – видимо, чтобы и ей сказать, какая та сегодня хорошенькая.

Я посмотрела на Кэса. Он все еще улыбался. Я толком не подобрала слов, чтобы выразить свое удивление, но все же вытащила Кэса в коридор и начала:

– Грейси Хольцер?

– Ага. Симпатичная, скажи ведь?

– Грейси Хольцер?

– Да. Давай вернемся. Я люблю эту песню.

– Ты понимаешь, что ты пришел с младшей сестрой девушки, которую привел сюда Фостер?

Кэс уставился на меня.

– Кэс, это, блин, незаконно. Ей всего четырнадцать!

– Успокойся. Мы просто хотим повеселиться.

Мне хотелось плакать, но вместо этого я лишь ударила его по плечу.

– Почему ты вечно ведешь себя как идиот? Почему с Линдси-то не пошел?

– Я думал, ты не хочешь, чтобы я шел с Линдси.

– Я такого не говорила! Вообще-то я, наоборот, попросила тебя пригласить ее! Да и даже если бы не просила, почему это мое мнение должно тебя останавливать?

– Я не знаю… Дело не только в тебе… Ну просто Грейси меня позвала, и я решил, что, если пойду с ней, никто не расстроится.

– Кроме Линдси!

– Но тебе же не нравится Линдси.

– С каких пор мое мнение мешает тебе с кем-то встречаться?

Казалось, Кэсу стало неловко.

– Она – особый случай.

– В смысле?

– Она мне нравится. Очень сильно.

– И что?

– Я не знаю.

Кэс отвел взгляд и начал теребить гвоздику в петлице пиджака. И вдруг я поняла: он чувствует то же самое, что и я на вечеринке у Фрэнка Ферриса. Он осознал, что рано или поздно влюбится. И что кто-то другой будет протирать его машину сухой тряпкой.

Кэс заглянул мне в глаза:

– Когда ты наконец уже это скажешь?

– Что скажу?

– Что я тебе нравлюсь не просто как друг.

Это было сродни внезапному удару под дых.

– С чего бы мне это говорить?

– Потому что это правда.

– Это нечестно, – сказала я.

– Почему? Я же тебе нравлюсь, разве нет?

– Откуда ты знаешь?

– Дев, все это знают.

Он посмотрел на меня с таким видом, будто это была самая очевидная вещь на свете.

– Мы друзья, – продолжил он. – Мы всю жизнь дружим. И я… Не знаю, блин. Не хочу задеть твои чувства или вроде того. Потому что я знаю, что они есть. И все это знают. Так что… Почему ты просто не скажешь об этом прямо?

Внезапно, как будто выйдя из тела, я увидела наши отношения со стороны. Вспомнила, как берегла для нас места в столовой. Как брала дополнительную порцию чего-то вкусного для него, пока стояла в очереди в кассу. Как звонила ему перед сном – и ведь это я всегда звонила, не он. Вспомнила, как делала ему музыкальные подборки на День святого Валентина и, не получив ничего в ответ, притворялась, будто мне все равно. Вспомнила, как дожидалась его с тренировок, полная надежд и иллюзий. Кэс был важен для меня, и, наверное, я тоже была важна для него, однако он меня не любил. Да, мама была права, когда пыталась успокоить меня в восьмом классе и делала мне шоколадное молоко. Я не могла измениться и влюбить Кэса в себя. И Кэса я тоже изменить не могла. А даже если бы и могла, разве мне это нужно? Неужели я действительно хотела бы заставлять кого-то себя полюбить?

Его последняя фраза висела в воздухе между нами, и в его лице опять появилась отвратительная уверенность. Я поняла, что он все знает, что он всегда это знал. И сейчас он жалел меня. Бедненькую Девон и ее чувства.

– Это неправда, – сказала я. – Вы все ошибаетесь.

– Дев, ну прекращай.

– Господи, Кэс. Ты вообще всегда какую-то хрень несешь, но сегодня сам себя превзошел.