Сергей Кузнечихин - Где наша не пропадала

А настоящий омуль не в Байкале, а на Севере обитает. Вес нагуливает в море. В речки заходит только на нерест. Такого распорешь, так все потроха жиром залиты. И здесь уже хоть кем называй, хоть бычком, хоть воблой – породу не скроешь, она сама за себя скажет.

Но эти тонкости я потом постигал, опытным путем.

У начальника моего знакомые в Туруханске жили. И уговорил он меня слетать на осенний ход омуля. Я же объяснял, что не люблю рыбачить сетями, но когда выбора нет, а любопытства много, соглашаешься на любые условия, тем более что в пристяжку берут, а пристяжная – кореннику не указ.

Встретили нас хорошо. Привезли в балок, дали лодку, дали сеть и сказали: ждите, если сегодня омуль не пойдет, то завтра – обязательно. А он и завтра не пошел, и послезавтра не объявился. Мы исправно каждую ночь плаваем, у них так и называется «омуля плавать». Плаваем, значит, а омуля все нету, омуль все не идет. На уху, конечно, достаем, с голоду не умираем: то налимчик попадет, то щучка, то сижок – но не за этим же тысячу верст летели! У начальника нервишки начали шалить. Время уходит, на работе квартальный отчет квасится, план под угрозой, а рыбы нет. И главное, неизвестно, дождемся ли, а он половине города наобещал. Да еще и погода на мозги капает. Северный сентябрь на пегой кобыле ездит: то дождь, то снег. Но самое поганое в такой рыбалке – это конспирация. Последним шакалом себя чувствуешь. Вся работа по ночам. От каждого огонька на реке, от каждого всплеска сердце останавливается. Со слабыми нервами лучше не соваться, лучше дома сидеть. Дома это не так заметно.

Вот и напарник мой, в городе орлом держался: мужчина в полном соку, волевой, напористый, походка упругая, взгляд прямой и в голосе металл, а на реке и взгляд забегал, и голос заплаксивел. Через каждое слово на крик срывается, страх от себя отгоняет. Я уж его успокаиваю: ну поймают, говорю, так рыбы-то все равно нет, значит, и штрафовать не за что. А он на меня, как на придурка, смотрит. Но не объяснять же ему, что я все понимаю. Не с луны свалился. Знаю, отчего дети родятся. Штраф – плохо, но хуже, когда на работу сообщат, все-таки начальник. Хоть и власти большой не имеет, а все равно на виду. Блюсти себя приходится. И рыбнадзор таких клиентов обожает, самая удобная добыча. До крупных чинов не дотянешься – руки коротки, так хоть на средненьких отыграться. И в план добавка, и для души разрядка.

А моему напарнику еще и повышение корячилось, очередная ступенька освобождалась. Лишние скандалы, разумеется, не ко времени. Попробуй не занервничай. Хотя – мог бы и не рисковать. Рыбалка – дело добровольное. Никто силком не тащил. Сам уговаривал. И все ненасытность наша, все бы нам побольше и разом. Короче, и рыбку съесть, и в кресло сесть. Наверняка и угостить кого-то собирался, чтобы в креслице подсадили. Размечтался, а вышло, что и рыбки нет, и кресло могут отодвинуть.

Если бы, конечно, омуль попер, так все бы страхи позабылись. Если бы да кабы…

Отдежурили неделю, напсиховались вдосталь и решили: плаваем последнюю ночь и, уж коль не судьба, значит, не судьба, значит, собираем манатки.

С вечера снежок прогулялся, и ночь темнущая была, как в Уругвае. Напарник совсем расклеился, кашляет и температуру найти пытается. Неохота человеку из теплого балка на слишком свежий воздух вылезать. А у меня, наоборот, предчувствия на все голоса поют, заверяют, что именно в такую пакостную ночь подоспеет наш долгожданный и драгоценный. Предчувствия поют, а я молчу, боюсь удачу спугнуть, только напарника успокаиваю, давай, мол, уж последний разок. Для очистки совести, поплаваем часик и спать.

Вышли на реку. Разметали сеть. Плаваем.

И вдруг свет промелькнул. Если свет, значит, катер идет. Вот тебе и последний разок. Обманули предчувствия. Начинаем сеть выбирать. И снова что ни порог, то запинка – носатики в сети. Не сказать, что битком, но вполне достаточно для хороших неприятностей. Носатики – это молоденькие осетрята. Шпана, лезет куда не просят, и времечко выбрали самое подходящее, как раз для поддержания разговора при встрече с рыбнадзором. За каждый нос по сотне, невзирая на возраст. А свет на реке все явственнее – приближается катерочек. Напарник сеть выбирает и, слышу, шепчет: сто, двести, триста, четыреста – штраф уже подсчитывает, и голосок с каждой цифрой все утоньшается и утоньшается. А сеть словно русалки на глубине приплетают, тянется, тянется, кончиться не может. Свет уже в луч превратился, разгуливает по воде, еще немного – и до нас доберется. Вижу, напарник за нож схватился, сеть резать хочет. Я его за руку – неудобно же перед хозяином, он к нам по-человечески, а мы… чужое добро – не свое, пропадай, но береги. Вовремя остановил. Катерок взял правее и пошел к берегу. К нашему берегу. Рядом с балком причалил. А нам пришлось подальше отплывать, прятать сеть в тальнике и тащиться пешком против ветра со снегом, в темноте и по камням.

А катерок-то оказался почтовым. Мужики покемарить пристали, да пуганая ворона, сами знаете, кого не боится.

Вот вам и омулевая бочка. Неделю порыбачили и с пустыми рюкзаками домой, за тысячу километров. Да еще в порту три дня непогоду пережидали.

Но северного омулька я все-таки наловил. Правда, в следующую путину.

И знаете чем?

Сапогом.

Ей-богу, не вру. Самый надежный и безопасный метод. Парень один с работы собрался на Север, а сапог не имел. Я ему свои дал. Они у меня легонькие были и места мало занимали. Он вернулся и отвалил мне полмешка. Если в сапог пересыпать, то как раз до края голенища. А рыбка – объедение, распорешь – все потроха жиром залиты.

И никаких тебе волнений.

По северной рыбе я не скучаю даже на материке. Во-первых, друзья иногда угощают, а во-вторых, как говорил Черчилль или Дзержинский, точно не помню – для меня важнее процесс. Зимняя рыбалка тоже интересная, но летняя все-таки веселее. Ледоход еле переждал, руки чешутся. У напарника по работе балок на берегу стоял, но какой-то пакостник спалил. Начал новый изобретать, раму для саней заказал, пенопласта для утепления полную стайку натащил, но стройка – дело хлопотное, да и перевоз непрост, если нет вертолета, надо зиму ждать. А мне-то не терпится. Взял палатку, спальник, добротную подстилку под него прихватил – не на горбу же тащить, лодка довезет. Добрался до места. Закидушки поставил и пошел прогуляться со спиннингом. Кидаю, кидаю, блесны меняю через каждые пять бросков, но толку никакого. Поумнела рыбка за зиму, не желает на блестящую железку бросаться. Решил дровишек для костра натаскать. Брожу по берегу. Знакомые мужики на лодке подчалили. Одному из них я мотор помогал перебирать, он в благодарность и предложил не мучиться в палатке, а присоединиться к ним. Заодно и недокомплект устраню. Я у них четвертым буду, разобьемся на пары – все сподручнее. К тому же и дождем по радио грозились, пусть и кратковременным, но при любом раскладе промокнуть проще, чем просушиться. Убедили. На спиннинг все равно не берет. Нищему собраться… сами знаете. Кстати, перед отходом, закидушки ради любопытства проверил, с одной налимчика снял, килограмма на полтора – уже ушица. Можно сказать, что в гости не с пустыми руками иду, так-то спокойнее. Хотел дровишки, которые успел собрать, в лодку погрузить, но мужики сказали, что этого добра хватает. Балок у них стоял в устье боковой речушки, вытекающей из озера, грамотно место выбрали. Растопили печку и поехали ставить сети. По весенней воде и до озера добрались и в речке поставили, а в устье – сам Бог велел. Я и закидушки свои там настроил. Мужики посмеиваются, а я без этого баловства не могу. Да и червей очень красивых накопал, хоть на ВДНХ вези, не пропадать же добру. Спиннингжишко тоже покидал. Но опять двадцать пять и все с минусом. Вернулись в балок, а он выстыть успел, от пола заполярной стужей несет. Еще подтопили. Сварили уху из моего налима. Приняли по рюмахе. Не для сугрева – в балке температура быстро поднимается, хоть до плавок разболокайся. Только не надолго. Но вы же знаете, чем уха от рыбного супа отличается? Не знаете?! Тем, что к рыбному супу подается чай, а к ухе – водка. Ну и для разговора, конечно, как же без него. Заспорили о сугудае.