Сергей Кузнечихин - Где наша не пропадала

Не получилось.

Видно, что-то недоучел. Может, мушки надо было чем-нибудь сбрызнуть, может, жерди не из того дерева попались – не знаю. Ноль один не в нашу пользу.

Но возможность отыграться у меня появилась.

Пошли мы зимой на охоту. Остановились у речки чайку попить, ледок еще тоненький был. Вырубил я ради любопытства лунку, глянул на дно, а пиленгасы эти – слоями лежат. Бери сколько хочешь. Но не палить же по ним из шестнадцатого калибра? Лежачих не бьем, не так воспитаны.

На море никому не приходилось рыбачить?

Много потеряли.

Море полно неожиданностей. Бывает, тащишь – и сам не знаешь, кого.

Поначалу, конечно, пока опыту наберешься, без происшествий не обходится.

Помню, вышел в первый раз. На Дальнем Востоке это было. Красотища! Куда там реке! Вода прозрачная, каждый камушек на дне виден. А у берега волны пенятся, шумят, как шампанское в бокале. Привалился к корме и слушаю. Идиллия. Вроде и не клюет, а все равно хорошо. Воздух йодом насыщен, лекарственный, стало быть. Покачиваюсь потихоньку, как в гамаке, и здоровья набираюсь. Но, видно, перестарался. Перебрал. Чувствую, назад просятся излишки здоровья. А надувная лодка – не самолет, стюардессу с пакетом не вызовешь. Неудобно, конечно, оскорблять такую красоту и гармонию, да что поделаешь. На то и придумана морская болезнь. Свесил голову за борт, закрыл глаза, чтобы позора своего не видеть и… Не приведи господь свидетеля в такую минуту. Наизнанку вывернуло.

Отлежался. Водичкой солененькой умылся. Вроде полегчало. А на душе все равно муторно. Стыдно за себя.

Сижу, переживаю свой позор. Лишний раз шевельнуться боюсь, как бы снова чего не вышло от переизбытка целебного воздуха. Вдруг слышу – трещотка на спиннинге: тр-р-р-р. Как сирена взвыла. Дергаю. Чувствую – сидит. Кручу – упирается. Здесь уже не до переживаний. Дышу полной грудью и наворачиваю, аж катушка стонет. Вытаскиваю, а там камбалища диаметром с бригадную сковородку.

Не успела свежая наживка на дно опуститься, другая схватила. И пошло-поехало. Перекурить некогда.

Прикормил, называется.

Камбала – рыба вкусная. Не магазинная, разумеется, а свежая. Когда из воды до сковороды одни руки несут. Недаром ее «морской курицей» обозвали. И тащить ее приятно. Как распластается поперек хода: удилище в дугу, и на леске хоть «Светит месяц» бренчи. Но до того она глупая и жадная, даже ловить порой стыдно. За красноперкой охотиться куда азартнее: хитрая, сильная и вдобавок гурманка – на что попало не кинется. Интеллигентная рыбина, можно сказать. Оттого, наверно, и костлявая.

Другое дело – окунь. Его и поймать не так просто, ну и вяленый он хоть к чаю, хоть к пиву. Речному до него не то чтобы расти, но тянуться и тянуться в самом высоком вкусовом смысле.

Так вот. Нашел я у больших камней местечко, где гуляет это спортивно-гастрономическое чудо. Сходил раз, другой – надежно, как в собственном питомнике. Захотелось рыбки – выловил десяток, и лады.

Но однажды являюсь и вижу – мужик возле берега барахтается. Одетый мужик. А кто станет купаться в таком виде? Значит, тонет. Вытащил его. Сам промок. Какая уж там рыбалка! Да некстати и ветерок холодный потянул. Ладно, думаю, перенесу на завтра. Мое от меня не уйдет.

Оказалось, мужик плыл на резиновой лодке, баллон неожиданно лопнул, и пришлось выбираться вплавь. Я термос достал, напоил бедолагу чаем, ну и простились.

Прихожу на другой день. Заякориваюсь у своих камней. Времени в обрез было. В четыре смена начиналась. Так что, думаю, подергаю пару часиков, потешу душу перед трудовым буднем, и обратно.

Ан нет. Место словно подменили.

Только перед самым уходом схватил маленький окунишка. Вытащил, глянул, а у него брюхо разодрано. Какой уж там клев с таким животом! Видно, от боли совсем из ума выжил. Поглядел я на него и сам чуть не прослезился.

А вечером парень один с работы рассказал.

Приезжал к нему свояк из города и чуть не утонул на рыбалке. Нарвался на косяк окуней, надергал столько, что бортом черпать начал, а потом в экстазе и баллон собственным самодером пропорол. Короче, сук под собой подрубил.

Я тогда и спрашиваю, что за штука – самодер. Агрегат этот ребята по-разному называли: кто – самодером, кто – самодуром, но суть не в кличке, а в принципе. Система простая и надежная, как лом: берется латунная трубка, сверху делается петля, чтобы жилку привязать, а снизу впаиваются три или четыре мощных крюка. Опустил на дно и подергивай. Начищенная до блеска латунь подманивает, а крюки багрят: кого за хвост, кого за брюхо, кого за жабры… Просто и надежно. А если каждая вторая срывается, для живодера с самодером потеря невелика.

Тут-то я и догадался, кого спасал.

Спросил, где же теперь этот свояк. Оказалось, в аэропорту, домой намылился. Я – к мастеру. Отпросился. На такси – и вдогонку. Подъезжаю, а самолет уже на взлетную полосу выруливает. Когда не надо, они всегда вовремя взлетают. Я – остановите, мол. Куда там – разве прислушаются.

Надо было бы сказать, что у одного из пассажиров мина в багаже. Это я уже потом смекнул. Хорошая мысля приходит опосля – старая, но не стареющая истина.

А может, и к лучшему. Ведь, если бы догнал, утопил бы поганца. Возле порта как раз вонючее болото было. Самое место для него.

Утопил бы, а потом отвечай.

И всего обиднее, что сам его спас, чаем отпаивал. Вот уж действительно – море полно неожиданностей: тащишь порою и одному Богу известно – кого.

Сколько раз я слышал про гигантских карасей, таких, что в садок не лезут, лапоточков с ноги пятьдесят восьмого размера. И не только слышал, сам видел. Но в чужих руках. Значит, ловит народец. А у меня вечно серединка на половинку.

И, наконец, дождался, пригласили на карасей.

Парень один с работы. Фамилия у него смешная была – Требуховский. И он, кстати, оправдывал ее. К сорока годам такую требуху наел, что ножки у стульев гнулись, когда садился. И вот достает он перед обедом полкарася, а в этой половине – больше килограмма. Спрашиваю, где ловил. А он возьми да и предложи: поехали, и ты наловишь, давно веселого напарника ищу. Ломаться я, конечно, не стал, хотя и сомневался в его рыбацком опыте.

Но вскоре все выяснилось. Он, собственно, и не собирался мозги пудрить, сразу признался, что карасем его сосед угостил, но в его бригаде работает мальчишка-нанаец, родом из той деревни, откуда карасей привезли. Он дает пацану два отгула, чтобы у родных погостил, а заодно с ним и мы съездим.

Основательный мужик – Требуховский, все продумал: одного для веселья, другого в качестве проводника – целая экспедиция. Я поинтересовался насчет наживки, у меня, как назло, ничего не было, зима все-таки. И тут же спохватился: какой карась может клевать в середине декабря? Но Требуховского наживка не волновала, сосед ловил на серебряный крючок и поймал два пуда. Мне и ехать расхотелось. Начал отказываться, но компаньон это предвидел и выложил, что кроме двух пудов его сосед наловил на блесну мешок щучки-травяночки.