Колин Маккалоу - Тим [litres]

– Да нет, сама по себе она не паршивая. За паршивца замуж вышла. И тот вовсю старается превратить ее в паршивку. Думаю, она просто повторила то, что он нашептал ей в ухо. Она очень любит Тима и всячески пытается его защитить.

Мэри опустила голову, слова из-за барной стойки звучали приглушенно:

– Понимаешь, они думали, что я гораздо старше, чем есть на самом деле. И когда я явилась к ним за Тимом, они были просто потрясены.

– С чего вдруг у них сложилось такое впечатление?

– Тим сказал им, что я седая. Из-за того, что у меня седые волосы, Тим решил, что я старая, очень старая. Он им так и сказал: что я очень старая.

– А ты разве не встречалась с ними до того, как его мать умерла? Как так получилось, что ты не вывела их из заблуждения?

Мэри покраснела, на ее лице отразилась мучительная боль.

– Если честно, сама не знаю, почему я раньше не представилась родителям Тима. Если я и боялась, что они запретят нам общаться, узнав, сколько мне на самом деле лет, клянусь, мой страх был неосознанным. Я знала, что со мной Тим в полной безопасности. Он рассказывал мне про родных, я с удовольствием его слушала. Думаю, в каком-то смысле я откладывала знакомство с ними, опасаясь, что они окажутся совсем не такими, какими рисовал их Тим.

Арчи перегнулся через стойку и похлопал Мэри по плечу.

– Ладно, не кори себя. Итак, ты говорила, что сестра Тима очень его любит.

– Да. И Тим ее очень любил, пока она не вышла замуж. После он стал отдаляться от нее. Видимо, решил, что она его бросила, хоть я и пыталась ему втолковать, что это не так. Из рассказов Тима я поняла, что его сестра – здравомыслящая, рассудительная, добрая девушка. И очень умная. Странно, да?

– Не знаю. Ладно, а что же ты?

Мэри снова опустила голову.

– Я была просто раздавлена. Расплакалась, кажется. Можешь представить меня в слезах? – Она подняла на него глаза и вздохнула, силясь улыбнуться. – В страшном сне не приснится, правда? Хотя в последнее время, Арчи, у меня нередко глаза на мокром месте. Реву и реву.

– Представить трудно, но я тебе верю. Поплакать всем иногда надо. Я и сам, бывает, плачу, – великодушно признался он.

Она с облегчением рассмеялась.

– Ты, Арчи, такая задница, выражаясь твоим же языком.

Он наблюдал, как она наливает чай, и в его глазах сквозила жалость. Должно быть, это был чудовищный удар по гордости Мэри, думал он. Ее столь редкую трепетную привязанность низвели до уровня вульгарного примитивизма. За долгие годы у Мэри сформировалось мировоззрение монашки, и стоит ли этому удивляться? Многие годы она вела странную, уединенную, замкнутую жизнь! «Мы такие, какие есть, – рассудил Арчи, – и можем быть только такими, какими создали нас обстоятельства».

– Спасибо, дорогая, – поблагодарил Арчи, принимая от нее чашку с чаем, и, сев в кресло, посмотрел в окно: – Мэри, если можно, я хотел бы как-нибудь познакомиться с Тимом.

Ответом ему было долгое молчание.

– Как-нибудь познакомишься, – наконец произнесла она тихо, и по ее тону он понял, что это произойдет не скоро.

После полуночи Мэри припарковала «бентли» возле коттеджа. В гостиной все еще горел свет. Тим подбежал к машине и открыл дверцу. Увидев Мэри, он задрожал от радости и сжал ее в своих объятиях. Впервые при встрече с ней Тим дал волю чувствам, и это красноречиво свидетельствовало о том, как сильно он страдал всю неделю, горюя о матери.

– Мэри, я так рад, что ты приехала!

Она высвободилась из его объятий.

– Боже мой, Тим, ты даже не представляешь, сколько в тебе силы! Я думала, ты давно уже спишь.

– Нет, я ждал тебя. Я должен был тебя дождаться. Ох, Мэри, как же я рад тебе! Ты мне нравишься, нравишься!

– И ты мне нравишься. Я тоже по тебе соскучилась. Где папа?

– В доме. Он хотел тебя встретить, но я не пустил его. – Тим пританцовывал возле нее, но Мэри чувствовала, что чем-то его расстроила. Если б знать чем! – Мэри, мне не нравится здесь без тебя! Мне хорошо, только когда ты тоже здесь.

К тому времени, когда они вошли в дом, он уже успокоился. Мэри пожала Рону руку и мягко спросила:

– Как вы?

– Нормально, Мэри. Рад вас видеть.

– И я рада, что наконец добралась к вам.

– Вы уже поели?

– Да, но чаю все равно выпью. Хотите чаю?

– Не откажусь.

Мэри повернулась к Тиму, с потерянным видом стоявшему поодаль от них. «Чем я его обидела? – опять задалась она вопросом. – Что сделала не так или, наоборот, не сделала?»

– Что случилось, Тим? – спросила она, подходя к нему.

– Ничего, – покачал он головой.

– Точно?

– Да, ничего.

– Боюсь, тебе пора спать, мой друг.

– Знаю, – обреченно кивнул он, а в дверях обернулся, глядя на нее с немой мольбой в глазах. – Ты придешь пожелать мне спокойной ночи? Пожалуйста.

– А как же? Непременно. Так что поторопись! Я буду через пять минут.

Когда Тим ушел, Мэри обратилась к Рону:

– Как вы здесь жили?

– И хорошо, и плохо. Тим много плакал, горюя по матери. Смотреть на это нелегко, ведь теперь он плачет не так, как раньше, навзрыд. Просто сидит, а слезы катятся по лицу, и его уже не утешишь, помахав у него перед носом какой-нибудь завлекалочкой.

– Пойдемте со мной на кухню. Представляю, как вам было тяжело. Мне ужасно жаль, что я не смогла остаться и взять на себя часть вашего бремени. – Мэри налила чайник и с беспокойством посмотрела на часы. – Мне нужно пожелать Тиму спокойной ночи. Я недолго.

Тим уже лежал в постели, неотрывно глядя на дверь. Она подошла к кровати и принялась поправлять одеяло, подтыкая со всех сторон, пока не укутала Тима до самого подбородка, потом наклонилась и поцеловала его в лоб. Он выпростал из-под одеяла руки и обнял ее за шею, притягивая к себе, так что она была вынуждена присесть на край кровати.

– Мэри, так жаль, что тебя здесь не было. – Он прижимался к ее щеке, отчего слова прозвучали приглушенно.

– Мне тоже жаль. Но теперь все хорошо, Тим, я здесь, и ты знаешь, что я всегда буду стараться проводить с тобой как можно больше времени. Мне нравится быть здесь с тобой больше всего на свете. Ты тосковал по маме, да?

Тим крепче обнял ее за шею.

– Да. Я вспоминаю, что никогда больше не увижу ее, и это так ужасно. Забываю, потом опять вспоминаю, и мне до боли хочется, чтобы она вернулась, но я знаю, что она не вернется, и все так запутанно. Но я хочу, чтобы она вернулась, очень хочу!

– Знаю, знаю… Но со временем тебе полегчает, милый. Тебе не всегда будет так плохо, боль утихнет. Она будет все дальше и дальше уходить от тебя, ты к этому привыкнешь и перестанешь мучиться.

– Но мне больно, когда я плачу, Мэри! Ужасно больно, и боль не уходит!

– Да, знаю. И у меня так бывает. Кажется, будто у тебя вырвали часть груди, да?

– Точно, именно такое у меня ощущение! – Он неуклюже погладил ладонями ее по спине. – Мэри, я так рад, что ты здесь! Ты всегда знаешь, что на что похоже, объясняешь, и мне становится легче. Без тебя было ужасно!