Колин Маккалоу - Тим [litres]

Рон поднялся с кресла, в которое его усадил Тим, и крикнул:

– Чепуха! Рано или поздно это все равно вышло бы наружу, так уж лучше сейчас. Нас с женой всегда волновало благополучие Тима, а Тим всегда будет нуждаться в вас, мисс Хортон. Перед смертью Эс только о Тиме и говорила. «Бедный, бедный Тим!» – сетовала она. «Присмотри за Тимом, позаботься о Тиме», – просила она. Что я и намерен сделать, мисс Хортон. А если та парочка на диване не согласна со мной, это их проблемы. Я исполню последнюю волю жены, ведь ее больше нет с нами. – Голос Рона сорвался, но он сдержал слезы и продолжил: – Мы с Эс не всегда были вежливы друг с другом, но при этом друг о друге заботились. Мы с ней были счастливы, и я буду вспоминать ее с улыбкой за кружкой пива. Ему этого не понять, – он кивнул в сторону дивана, – но Эс была бы разочарована, если б я каждый день не поднимал в ее честь кружку пива во «Взморье».

Мэри с трудом сдержала порыв подойти к благородному старику и утешить его прикосновением, но она знала, как непросто ему сохранять самообладание, а потому лишь затуманенным от слез взглядом и ласковой улыбкой пыталась донести до Рона, что очень хорошо его понимает.

Всю дорогу до Артармона Тим молчал. Войдя в дом, Мэри предложила Тиму переодеться, но он, казалось, не знал, что делать: стоял посреди спальни и сжимал ладони, с мольбой глядя на нее. Против этого выражения лица Мэри никогда не могла устоять. Вздохнув, она подошла к нему.

– Тим, давай переоденься в пижаму и попробуй немного поспать.

– Так ведь сейчас день, а не ночь! – запротестовал он. Голос выдал мучившие Тима страх и горе.

– Ничего, милый, – ответила она, чувствуя, как больно сдавило горло. – Думаю, тебе удастся заснуть, если я задерну шторы.

– Меня тошнит. – Он подозрительно икнул.

– О, бедняжка! – мгновенно среагировала Мэри, вспомнив, как Тим боится, что его станут ругать, если он напачкает. – Пойдем скорее, я тебе помогу.

Едва они вошли в ванную, Тима начало рвать. Мэри положила ладонь ему на лоб и, придерживая голову, ласково увещевала и гладила по спине, пока он корчился над унитазом.

– Все? – спросила Мэри.

Тим кивнул. Она усадила его на стул и пустила теплую воду в ванну.

– Смотри, как ты испачкался. Давай-ка раздевайся и залезай в ванну. Тебе сразу станет легче.

Она отжала махровую салфетку и вытерла остатки рвотной массы с его лица и рук, затем сняла с Тима рубашку и вытерла ею заляпанный пол.

Бледный, весь дрожа, он апатично наблюдал за ней.

– П-п-прости, Мэри, – запинаясь, произнес Тим. – Я на-на-пачкал. Ты будешь с-с-сердиться на меня.

Сидя на корточках, Мэри улыбнулась ему.

– Никогда, Тим, никогда! Ты ведь не специально. И ты попытался вовремя добежать до ванной. А это самое главное, милый.

Тим по-прежнему был бледен и слаб, что вселяло тревогу, поэтому, когда он опять упал на колени перед унитазом, ее это не удивило.

– Ну теперь-то уж точно все, – сказала она, когда Тим наконец затих. – Давай в ванну.

– Я так устал, Мэри, – прошептал он, вцепившись руками в сиденье стула.

Она побоялась оставить его одного. Стул был с прямой спинкой, без подлокотников, и если Тим потеряет сознание, ни за что не усидит на нем. Самым лучшим местом для него была бы ванна, где он мог бы лечь и согреться. Стараясь не думать о жестоких словах Дони, молясь, чтобы Тим никогда не упомянул об этом дома, Мэри помогла ему раздеться догола и залезть в ванну: одной рукой она крепко обнимала его за талию, а он опирался на ее плечи. Тим погрузился в воду и испустил благодарный вздох. Его лицо начало розоветь. Обрадованная, Мэри завершила уборку, открыла дверь и окно, чтобы проветрить, и повернулась к Тиму.

Он сидел ссутулившись и с едва заметной улыбкой наблюдал за струями пара, поднимавшимися от воды. Густые золотистые волосы намокли и теперь курчавились. Как он прекрасен, как прекрасен! «Воспринимай его как ребенка, – велела себе Мэри, взяв кусок мыла. – Относись к нему как к ребенку, каковым он и является на самом деле; не разглядывай его, не смотри на него как на мужчину». Но, при всей решимости, мисс Хортон не могла оторвать взгляд от его тела в прозрачной воде. Тим внезапно лег, издав тихий возглас почти чувственного наслаждения. В конце концов, одно дело – нагота, изображенная в книгах и художественных альбомах, которая никогда не трогала и не волновала ее, и совсем другое – живое обнаженное тело Тима. Усилием воли Мэри заставила себя отвести от него глаза, но взгляд непроизвольно возвращался к нему снова и снова, а когда она увидела, что Тим закрыл глаза, стала рассматривать его с жадным интересом, но не столько плотоядно, сколько смятенно и растерянно.

Внезапно Мэри почувствовала некую произошедшую в нем перемену и взглянула на его лицо. Оказалось, что Тим наблюдает за ней – вяло, но с любопытством. Ее обдало жаром. Она ждала, что Тим что-то скажет, но он молчал. Мэри присела на бортик ванны и принялась намыливать его грудь и спину. Ее пальцы скользили по безупречно гладкой коже. Время от времени она как бы невзначай брала его за запястье и проверяла пульс. Судя по всему, Тиму становилось лучше. Он по-прежнему был апатичен, но, когда она облила его голову водой, рассмеялся. Искупав Тима, Мэри подала ему большое банное полотенце, которое привело его в восторг. Мисс Хортон с серьезным видом выслушала заверения Тима в том, что он никогда не видел такого огромного полотенца, в которое так приятно завернуться целиком, будто ты младенец.

– Мне очень понравилось, Мэри, – признался Тим, лежа в постели и натянув одеяло до подбородка. – Мама, наверное, тоже меня купала, когда я был маленький, только я не помню. Мне нравится, когда меня купают. Это гораздо приятнее, чем мыться самому.

– Я рада, что тебе понравилось, – улыбнулась Мэри. – А теперь на бочок и спать, договорились?

– Договорились, – рассмеялся Тим. – Только, Мэри, я не могу сказать «спокойной ночи» – ведь сейчас день.

– Тим, как ты теперь себя чувствуешь? – спросила она, задвигая шторы. В комнате сразу стало сумрачно.

– Хорошо, только устал ужасно.

– Вот и поспи, милый. Как проснешься, найди меня. Я буду здесь.

Выходные не были отмечены какими-то событиями. Тим до конца еще не окреп и все больше молчал, хотя Мэри почти не замечала признаков, которые указывали бы на то, что он сильно горюет по матери. В воскресенье после обеда она усадила его на переднее пассажирское сиденье «бентли» и поехала на Серф-стрит за Роном. Тот, с чемоданом, ждал на крыльце и, увидев подъезжающий к дому автомобиль, быстро сбежал по лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки. Как же он стар, подумала Мэри, открывая заднюю дверцу. Подтянут, жилист, по-мальчишески подвижен, но далеко не молод. При виде Рона ее охватила тревога. Она только и думала о том, как Тим останется один, без отца и матери. После гневной вспышки Дони в пятницу Мэри сомневалась, что сестра сумеет заменить ему родителей, ведь она полностью находилась под влиянием мужа. Для самой Дони это, возможно, было и неплохо, но ее семье не сулило ничего хорошего. «И если что-то случится с Роном, – рассуждала мисс Хортон, – удастся ли мне забрать к себе Тима? Меня и так уже все осуждают, так что же подумают люди, если Тим переберется ко мне насовсем?» Уже одна эта мысль вселяла в нее ужас. Пожалуй, только Рон, Арчи Джонсон, живущая по соседству старая Эмили Паркер да сам Тим одобряли их отношения. Мэри боялась даже представить, как поступит Дони. Наверняка будет скандал; возможно, и судебное разбирательство. Но, что бы ни произошло, Тима необходимо оградить от неприятностей и насмешек. И не важно, что станет с ней, с Дони, как это отразится на их судьбах. Главное, чтобы Тим не пострадал.