Дженни Хендрикс - Небеременная [litres]

– Сука неблагодарная.

Это было сказано тихо, но так, чтобы я услышала. Я развернулась, сделала к нему несколько больших шагов, моя рука уже была отведена назад. Кевин даже не испугался. Он лишь был немного сконфужен. Я сделала последний шаг и изо всех сил ударила его кулаком в челюсть. Раздался глухой звук, я почувствовала боль в костяшках. Голова Кевина откинулась назад. Все было как в кино. Я могла бы поклясться, что его кожа в том месте, куда пришелся удар, медленно отделилась от мышц лица. Увидев, как он, проделав несколько неуверенных шагов, грохнулся на асфальт, совершенно ошеломленный моим поступком, я почувствовала сильный прилив адреналина и радости.

Я рванула вперед, желая в довершение всего пнуть ногой ту часть его тела, что доставила мне столько горя, но тут Боб схватил меня за руку. Он сверкнул глазами на протестующих. Некоторые из них опустили свои транспаранты, и я подумала, что, может, увижу в глазах какой-нибудь женщины проблеск удовлетворения, но все они стояли с окаменевшими лицами. Объясняться с полицией в присутствии двадцати недружественных свидетелей не входило в мои намерения. Я кивнула и вслед за Бобом вошла в клинику, оставив стонущее тело моего бывшего бойфренда под солнцем Нью-Мексико.

Я была там. Все стало реальным. Я добилась своего. Эта мысль эхом отдавалась у меня в голове. Внутри клиники оказалось чисто и просторно, вдоль стены стояли стулья, был здесь также ресепшен и несколько успокаивающих нервы картин, а на краю столика лежали старые журналы. Несколько женщин спокойно ждали своей очереди, листая People или просматривая что-то мобильниках.

Я продолжала свое дело. Я была в клинике. И видела все в ярком свете и одновременно слегка размытым. Кто-то с кем-то разговаривал, но эти звуки заглушались несущейся по моим венам кровью. Ладони стали мокрыми от пота. Все это было наяву. Наяву. На негнущихся ногах я подошла к ресепшен, а рядом со мной шел Боб. Женщина средних лет оторвала взгляд от лежащих перед ней бумаг.

– Добро пожаловать! Вы записаны к нам на сегодня? – Она посмотрела на Боба, стараясь, очевидно, понять, что связывает растрепанную девушку и пожилого человека, одетого как ковбой, но ее голос оставался добрым, а в глазах не было осуждения. Я слегка расслабилась, хотя мое сердце по-прежнему стояло у меня в горле, и кивнула.

– Вероника Кларк, – смогла ответить я, радуясь тому, что голос у меня не дрожит. Она что-то набрала на компьютере, а потом, в свою очередь, кивнула.

– Хорошо, вам нужно будет заполнить несколько анкет, а потом медсестра возьмет у вас анализы. Вы уже были у нас? – Я помотала головой. – Ну, дайте нам знать, если у вас есть какие-то вопросы. – Она протянула мне довольно толстую пачку бумаг на клипборде и шариковую ручку.

Я сидела на стуле. Слова, написанные черными чернилами. Квадратики для ответов. Второе имя. Аллергия. Что я ела перед этим. Что пила. Какими болезнями болела. Сколько беременностей у меня было. Я зачеркнула ноль и написала «одна».

Боб тем временем листал кулинарный журнал – выискивал рецепты для мультиварки.

Отдаю заполненные анкеты. Меня вежливо просят заплатить. С трудом достаю из кармана бумажник и протягиваю липкие, мятые банкноты. Внимательно пересчитываю их: каждый раз, когда одна из них касается стойки, передо мной мелькает образ Бейли. Ломбард. Оладьи. Фруктовый лед. Стриптизерши. Двадцатки, пятерки и десятки я пересчитываю быстрее и подталкиваю их к администратору. На этот раз она неспособна скрыть свою жалость. Я улыбаюсь ей, давая знать, что все в порядке. Она берет деньги.

Опять жду. Женщин одну за другой вызывали – по анонимным номерам, а не по именам, и они исчезали за дверью. Их партнеры, подруги, матери читали журналы. В телефоне я нашла еще один автобус до моего города. Он выезжал из Альбукерке, а не из Розуэлла – у меня больше не было необходимости ехать туда. Автобус отправлялся в три тридцать. Я забронировала себе место.

Номер.

Мой номер.

Меня зовут. Встаю. Медсестра держит дверь открытой. Вхожу в нее.

Весы. Они слегка покачиваются, когда я встаю на них. Скрип металла – это медсестра передвигает гирьки, добиваясь равновесия. Руку сдавливает манжета тонометра. Указания тихим голосом. Ответы на вопросы из анкеты. Укол иглы. Берут кровь. Небольшой пластиковый стаканчик и пачка влажных салфеток.

Сгибаюсь над унитазом и очищаю себя. Холодные салфетки в складках моей кожи. Мочусь в баночку. Ставлю ее на стойку рядом с другими, наполненными желтой жидкостью, баночками.

Жду.

Приходит медсестра. Говорит приятным, но бесстрастным голосом, что нужен будет ультразвук. В той анкете, что они мне дали, я указала время последних месячных, поставив рядом вопросительный знак. Объясняю, что вообще-то знаю, когда они у меня были. Она говорит, что тут нужна абсолютная уверенность. Меня ведут в полутемную комнату и вручают бумажную ночную рубашку. Делали ли мне вагинальное ультразвуковое исследование прежде?

Вагинальное?

– Конечно, нет. – Мне хочется кричать, но вместо этого я просто мотаю головой. Мне объясняют, что я могу почувствовать легкий дискомфорт, но беспокоиться тут не о чем. Медсестра оставляет меня в полутемной комнате одну, чтобы я могла переодеться. Волнуюсь.

Лежу в гинекологическом кресле, мои ноги на специальных подставках. Мне говорят, чтобы я спустилась ниже. Ниже. Показывают оборудование, которое окажется у меня внутри. Говорят, что я почувствую некоторое давление. Оно оказывается гораздо сильнее, чем я ожидала. Экраны всех мониторов отвернуты от меня, их биканье и прочие издаваемые ими звуки приглушены. Смотрю в потолок и считаю, сколько там плиток. Теплое прикосновение геля, а потом исследование начинается. Оно менее и одновременно более болезненно, чем я себе представляла. Растяжение, и давление, и вторжение. Продолжаю считать плитки на потолке. Дышу. Мне говорят, что я веду себя хорошо, что все почти закончилось, но процедура продолжается. Сбиваюсь в счете. И начинаю сначала. Слезы щиплют глаза.

Все закончилось. Мне дают салфетки вытереть себя. Опять говорят, что я отлично со всем справилась. Оставляют одну, давая мне время одеться.

Выйдя в коридор, мигаю от яркого света. Здесь меня ожидает другая медсестра. Провожает в другой кабинет. Усаживает на стул. Спрашивает, нужно ли мне что-нибудь. Отрицательно качаю головой. Снова жду. На стенах картины с изображениями океанов и деревьев. Ничего не значащие красивые вещи. Когда дверь наконец открывается, я вздрагиваю. Входит спокойная невысокая женщина с короткими волосами и усталыми глазами. Садится.

– Здравствуй, Вероника. Я доктор Ривера. Прежде чем мы приступим к процедуре, нужно прояснить несколько вопросов. – Говоря это, она просматривает лежащие на столе бумаги, быстро и по-деловому.