Дженни Хендрикс - Небеременная [litres]

Я побежала обратно к лимузину.

– Она была здесь! – Распахнув дверцу, я скользнула на сиденье, подалась к Бобу и обняла его. Он крякнул. Я сидела и улыбалась.

– И что с того? – спросил он.

Я запустила руку в волосы.

– Я точно не знаю, где она сейчас. Но она сидела на этой вот скамейке полчаса назад. – Я показала на скамейку, и у меня перехватило дыхание. Я заметила на ее спинке рекламу. Она выглядела выцветшей и ободранной, но все же можно было разобрать изображение мужчины в желтой рубашке-поло, с волосами до плеч, несмотря на немаленькие залысины. У него на губах играла фальшивая улыбка, а под мышкой был садовый гном. – «Товары для дома и сада Безумного Ларри», – прошептала я. – Ну ясен перец!

Мы затормозили перед магазином «Безумного Ларри», также известного как отец Бейли, которого, как подруга клялась, она не желала видеть, что, как мне следовало бы сразу понять, на языке Бейли означало «Я очень, очень хочу повидаться с тобой, папочка, даже больше, чем оказаться в Розуэлле». Потому что, чем меньше она говорила о чем-либо, тем больше это для нее значило.

Магазин находился на углу улицы; территорию рядом, где стояли керамические горшки, окружал чугунный забор. Само здание было выкрашено в нежно-голубой цвет, а его фронтальная стена была расписана танцующими кактусами. На окнах также имелись чугунные решетки, а запыленная входная дверь остро нуждалась в том, чтобы ее помыли. Не знаю, как местные жители, но я не стала бы покупать здесь никаких растений.

– Поставьте лимузин за углом. Не хочу, чтобы она выглянула в окно и увидела нас. – Я вовсе не намеревалась устроить Бейли сюрприз, а просто боялась, что при виде нас она поспешит выбежать из магазина через заднюю дверь. Когда Боб припарковался, я вышла из машины и осторожно направилась ко входу. Окна располагались слишком высоко от земли, и я не могла заглянуть в них, так что мне оставалась только дверь. Я старалась идти как можно тише и привлекать как можно меньше внимания. Дверь была тонированной, и яркий солнечный свет мешал мне разглядеть интерьер магазина. Я отошла в сторону и прислушалась. Ни Бейли, ни ее отца слышно не было. Все, что до меня доносилось, так это ненавязчивые звуки рок-музыки, льющиеся из колонок. Может, Бейли с отцом задушевно разговаривают где-то в глубине здания. Но стоило этой мысли прийти мне в голову, как я сразу же поняла, что это не так.

Бейли была зла на отца. А в таких случаях она всегда громогласна. Если бы они с отцом действительно общались, я бы наверняка услышала это. Ее наверняка услышал бы весь квартал.

И тут некая молодая мамочка в спортивных шортах и кроссовках для бега прошмыгнула мимо меня и вошла внутрь, таща за собой едва научившегося ходить ребенка. Я ничего больше не узнаю, если так и буду стоять у магазина. Набрав в грудь побольше воздуха, я последовала за ней.

В магазине пахло сыростью. Повсюду были складированы большие мешки с землей. От идущего из кондиционера воздуха позвякивали китайские колокольчики. Женщина в шортах разговаривала с мужчиной за прилавком, расспрашивала его об органических семенах, а стоящий рядом ребенок играл ее телефоном. Мужчина повернулся к древнему компьютеру, подсоединенному к кассе, я увидела его лицо и обратила внимание на волосы. Это был отец Бейли, никаких сомнений. Линия волос отступала от его лба еще дальше, чем на рекламе на скамейке, и, тем не менее, это был он. Его улыбка казалась благодушной, глаза – спокойными. По всей видимости, Бейли здесь не появлялась.

Я свернула в первый же проход между мешками, не давая мистеру Батлеру возможности заметить меня. Вряд ли бы он меня узнал – в последний раз мы виделись четыре года назад, – но рисковать не хотелось. Я медленно шла мимо мешков с натуральными пестицидами, чутко прислушиваясь к любому звуку. В магазине было тихо, лишь у прилавка хозяин разговаривал с покупательницей. В душу закралось сомнение. Что, если Бейли и не думала приходить сюда? Что, если она направилась к нему домой? Или же каким-то образом все-таки уехала в Розуэлл? Но прежде чем мои сомнения расцвели пышным цветом, я увидела ее.

Она пряталась среди образцов садового искусства на самых задворках магазина, скорчившись у огромного керамического гуся. И непрерывно таращилась на продавца. Сквозь щель между полками я посмотрела на него. Он как раз заканчивал общаться со спортивной мамашей – вручал ей несколько пакетиков с семенами. Пока она искала кредитную карту, он скорчил глупую рожицу ребенку, и тот захихикал.

Я снова посмотрела на Бейли и чуть было не отвела от нее взгляда. Ее лицо сияло такой неприкрытой тоской, что просто смотреть на нее казалось вторжением во внутренний мир. Я ожидала, что она будет контролировать себя, наденет, как обычно, сварливую, язвительную маску – свою неповторимую фирменную маску, однако, казалось, время повернуло вспять. Ее поза изменилась; обычная ухмылка растворилась в нежной, любящей улыбке. Ей словно снова стало восемь. И она была готова предстать перед своим отцом именно такой – перед сбежавшим папашей, который, насколько я знала, не говорил с ней уже много лет.

– Бейли, – прошептала я, пытаясь привлечь ее внимание. Но она уже вставала. Я перевела взгляд на прилавок. Мама с ребенком уходили – в липкой руке мальчик сжимал лаймовый леденец. Папа Бейли, взяв метелку для обметания пыли, сделанную из перьев, лениво водил ею по заставленным полкам позади прилавка. – Бейли, не надо, – отрывисто прошептала я, стараясь, чтобы она меня услышала. Но даже если мой шепот и достиг ушей Бейли, она и виду не подала. И пошла в переднюю часть магазина, по-прежнему не отрывая взгляда от отца.

Остановить ее не представлялось никакой возможности. Это было бы хуже, чем готовая развернуться передо мной сцена. По крайней мере, я так считала. И я снова спряталась за полки, вдыхая запах пыли, удобрений и еще плесени, и посмотрела в щель как раз тогда, когда Бейли приблизилась к прилавку. Она молчала. Стояла и ждала, отставив ногу в сторону под неудобным углом.

Ее отец оказался спиной к ней, лицом к полкам, но я засекла момент, когда он понял, что рядом кто-то есть, и расправил плечи. Опустил метелку, повернулся и улыбнулся приветливой улыбкой продавца. Эта улыбка быстро угасла, стоило ему увидеть по другую сторону прилавка девушку. Но он тут же улыбнулся снова, почти так же тепло и дружелюбно, как поначалу. Между двумя этими улыбками он успел выказать страх, и вину, и небольшое раздражение, и Бейли, разумеется, тоже заметила все это.

Должно быть, она поздоровалась с ним, но я была слишком далеко, чтобы расслышать, что она сказала, а потом по губам мужчины я поняла – он называет ее по имени. Он явно произнес «Бейли». А затем в магазине стало совершенно тихо.