Дженни Хендрикс - Небеременная [litres]

Наконец Бейли заговорила, оживленно и пылко. И постепенно улыбка исчезала с лица ее отца. Скоро от нее не осталось даже следа, а его взгляд стал испуганным и каким-то затравленным. Но Бейли этого не замечала, потому что продолжала быстро говорить.

Надо было подойти к ним ближе, чтобы разобрать, что она выпаливала на такой невероятной скорости. И необходимо было остановить все это. Прежде чем она выложится без остатка под пустым взглядом отца.

Я стала красться вдоль полок, медленно продвигаясь к прилавку. К счастью, они слишком сосредоточились друг на друге, чтобы услышать мои осторожные шаги. Наконец я подобралась достаточно близко и смогла расслышать маниакальную, бессвязную речь Бейли.

– …и я подумала, что, может, могу зависнуть здесь? – Эта ее последняя фраза имела вопросительную интонацию и была произнесена неуверенно и очень не по-бейлевски.

Ее отец запустил пятерню в то, что осталось от его похожих на проволоку волос. Он выдохнул, казалось, впервые с той минуты, как обернулся и увидел дочь.

– Сейчас не лучшее для того время, Бейли. У меня… разгар сезона. – Солгал он не слишком убедительно: слова буквально сорвались с его губ, неискренние и безжизненные. Я ожидала, что Бейли в своем обычном язвительном обыкновении заявит, что магазин, в общем-то, пуст. Но она лишь разочарованно вздохнула.

– О. Да. Конечно. – Конечно, Бейли? Скажи ему, что гномов здесь больше, чем покупателей; скажи, что сможешь помочь, если вдруг появится ураганный спрос на цветочные горшки в виде кактусов. Скажи ему… – А как насчет пообедать вместе? Я могу приготовить.

Неееееееет! Ты же не такая, Бейли!

Лицо ее отца стало напряженным. Взгляд – колючим. Страх и вина исчезли. Осталось только раздражение.

– Я толком не знаю… Тебе надо было предупредить. – В ее взгляде мелькнула боль, которая тут же сменилась еще более яркой и одновременно горькой улыбкой, чем прежде.

– Понятно. Я ляпнула не подумав. Ты же меня знаешь! – она издала фальшивый смешок, словно они оба предавались дорогим им воспоминаниям. Но отец не разделял ее чувств.

– Ты всегда была слишком импульсивной.

На этот раз боль на лице Бейли никуда не делась.

– Знаю. Прости, папа. – Казалось, сердце ее отца должно было смягчиться. Ведь его дочь словно разбилась на миллион частиц, и ему следовало бы поддержать ее, прежде чем они разлетятся в разные стороны.

Он вздохнул:

– Тебе нужны деньги, чтобы вернуться домой?

На лице Бейли было написано непонимание. И на моем, вероятно, тоже. И это все? Она проделала тысячу миль ради двухминутного разговора и денег на обратную дорогу?

Я ждала. Сейчас начнется. Бейли придет в ярость. Ее кулаки сожмутся. Она закричит. Ощерится. Возможно, швырнет в него грабли. Скажет отцу, куда именно ему следует засунуть своих долбаных гномов.

– Нет. Все в порядке. Я… пойду.

Нет. Нет, Бейли. Я смотрела на ее отца. Облегчение. На его лице было написано облегчение и ничего больше. Его дочь разлеталась вдребезги, а единственное, о чем он думал, так это о каких-то паршивых семенах. А раз она разбилась, раз каждый ее осколок вот-вот упадет на пол, то что от нее останется?

Я шла к ним, не успев понять, что приняла решение.

– Ты что, издеваешься, твою мать?! – Бейли и ее отец, вздрогнув, обернулись на звук моего голоса. Он прозвучал куда громче, чем я хотела. Мистер Батлер выглядел сконфуженным, а Бейли… Я не могла сказать точно. Возможно, она безумно сердилась. Или была заинтригована.

– Вероника! Какого дьявола? – выдохнула она. Определенно, это была ярость.

Брови отца Бейли говорили теперь не о смущении – он, соотнес мое имя с моей внешностью.

– Вероника Кларк? – Он надел на лицо торгашескую улыбку. – Какой сюрприз!

– Она проехала почти тысячу миль, чтобы увидеться с тобой, а ты не можешь даже пообедать с ней? – Я по-прежнему кричала. Это происходило ненамеренно, но говорить нормальным тоном в тот момент было совершенно невозможно. Мистер Батлер отошел на шаг от кассы и, казалось, был не против сбежать еще дальше.

– Вероника, хватит, – прошипела Бейли. Но я и не подумала притормозить. Я не могла. Ведь от Бейли остались одни кусочки. Я продолжала идти к прилавку, сжав кулак. Звонок на прилавке слабо звякнул.

– Думаешь, достаточно раз в год посылать открытку на Хануку?

Отец Бейли издал нечто среднее между жалобным визгом и хрипом. Бейли повисла у меня на руке, пытаясь оттащить в сторону.

– Заткнись, Вероника. Забудь, хорошо? – Выражение ее лица было совершенно незнакомо мне, и я не сразу поняла, что это. Ей было неловко.

Отец Бейли улыбнулся:

– Кажется, вы влезли не в свое дело, юная леди. Почему бы вам не исчезнуть на то время, что я общаюсь с дочерью.

– Нет.

Он моргнул, определенно не ожидав, что семнадцатилетняя девчонка столь откровенно проигнорирует его слова, и стало окончательно ясно, что опыта общения с людьми моего возраста он не имел вовсе.

– Нет? Ну так я втолкую тебе, что это моя собственность и что, если понадобится, я вызову полицию. – Он протянул руку к замызганному телефону, лежащему у кассы. Но вместо того, чтобы податься назад, я рванула вперед, глядя прямо ему в глаза. Его рука замерла на полпути.

– Я подруга Бейли. И я останусь здесь. – Краем глаза я заметила, что Бейли вздрогнула. – Меня не было с ней, когда ты слинял. Но я не оставлю ее сейчас, когда ты снова разбиваешь ей сердце.

Полыхнув гневом, взгляд отца Бейли стал нарочито бесстрастным. Отвернувшись от нас, он невидящим взором уставился на висящий на стене садовый шланг. Наконец он пожал плечами, снова провел рукой по своим редеющим волосам и весь как-то съежился, став маленьким и неуверенным в себе.

– Послушай, когда ты повзрослеешь, то начнешь разбираться в подобных вещах. То есть… Мама Бейли знала, что я не хочу детей. – Он сделал судорожный вдох, осознав, что сказал то, чего не должен был говорить, и – это было видно по его лицу – впал в панику. Паника тут же сменилась облегчением оттого, что правда наконец вышла наружу. Я повернулась к Бейли. Бейли плакала. И не говорила ни слова. Слезы текли по ее лицу, а тело дрожало, хотя она всеми силами старалась скрыть свои чувства.

– Я хочу сказать… ты же очень хорошая девочка, Бейли, – продолжал мистер Батлер. Казалось, он был готов потрепать ее по плечу или сделать что-то в этом же роде. – Но… – Он смотрел мне в глаза, и в его взгляде не было ни малейших угрызений совести – а только полное безразличие. – Некоторые люди не созданы для того, чтобы быть родителями. – Я смотрела на него с приоткрытым от шока ртом. Он снова взял метелку для пыли и вернулся к полкам, а тело его дочери тем временем сотрясалось от причиненной им боли.