АlshBetta - Клоун, или Подарок на день рождения [СИ]

— Не лучший? — мельком взглянув на мужчину, с усиленным вниманием изучающего поверхность барной стойки, интересуется она.

— Абсолютно.

— А что же хороший выбор? Латте?

— Если латте, то макиато, но это на любителя.

Разговор завязывается, пусть и странным образом, и почему-то Белла чувствует какое-то облегчение внутри. Словно бы что-то в молчании незнакомца обещало привести к ужасающим последствиям. Надеясь, что не оборвет только-только протянувшуюся между ними тонкую ниточку интереса, она спрашивает:

— Вы продаете кофе?

— Нет, — проблеск усмешки — невероятно — показывается на его губах. Зеленые глаза отрываются от дерева, касаясь Беллы. Осторожно, будто боятся порезаться (или порезать?..). Теперь они не такие пустые и мрачные. Теперь внутри хоть что-то живое, пусть и микроскопическое, все же есть, — я его всего лишь пью.

— Долго пьете?

— Двадцать лет — с двенадцати. Моей отец держал кофейню.

Теперь черед усмехнуться девушке. Её познания, как и призрачная любовь к шоколадному напитку, длится всего лишь полтора месяца — со встречи с Элис, коллегой, а после, по совместительству, и лучшей подругой. Тонкости кофейного дела — как и кофейного вкуса, впрочем — для неё все равно, что строение военного самолета. Ненужное и незаслуживающее внимание познание. Он же, судя по профессии отца, разбирается в этом лучше кого-либо.

— Лучший кофе — кофе по-ирландски, — тем временем продолжает незнакомец, методично постукивая пальцами по столу. За его голосом стука не слышно, — но здесь не Ирландия, так что заказывать не стоит…

— А что же стоит?

— Гляссе. Девушки любят гляссе.

— Здесь его продают? — Белла не имела ни малейшего понятия, о каком сорте и даже виде кофе идет речь. Капучино, американо, латте — вот чем ограничивалась сфера её интересов. И то по дороге на работу, в ближайшей булочной. Вкус мало интересен — нужна бодрость. Иначе зачем же пить кофе?

— Не самый лучший, конечно, но и не самый плохой, — незнакомец пожимает плечами, допивая свою вторую кружку. Его лицо расслабляется, а потухшие глаза на миллисекунду наполняются светом. Проблеск — и пропал. Но был ведь!..

— Хорошо, я попробую, — тут же соглашается Белла, поразившись проскользнувшему в зеленых яблоках сиянию. И не интересует её даже то, что денег может не остаться на билет домой. Почему-то очень хочется понять, что такое «гляссе».

Джаспер возвращается. Его передник немного примят, а волосы нервно взъерошены. Видимо, разговор был не из легких.

— Гляссе, пожалуйста, — подает голос девушка, на мгновенье запнувшись от усталого взгляда бармена.

Впрочем, усталость тут же пропадает. Видимо, такого выбора от нежданной посетительницы он не ожидал.

— Шоколад, корица? Перец?

Их что, несколько видов? Белла закусывает губы, пытаясь угадать правильный.

— С шоколадом, — приходит на помощь любитель латте. — Черным.

В этот раз изумление Джаспера обращено уже к нему. Но того это мало волнует. Теперь.

И опять урчание кофе-машины. И опять звон чашек. С интересом наблюдая за манипуляциями бармена, Белла видит, как тот достает мороженое из морозильника и ловко выкладывает небольшой шарик внутрь чашки. Мгновенье — и шарик пропадает под кофейной волной. Ещё секунда — и шелест сливок, ровным слоем укладывающихся поверх коричневой пленки. Пресловутый «гляссе» появляется перед глазами. Вот и шоколад — тонкая стружка, привлекательно смотрящаяся на фоне белых сливок.

— Пробуйте, — наставляет незнакомец. Внешним видом он, похоже, остался доволен. Внимательно следит за тем, как Белла осторожно делает глоток. И ещё один.

— Вкусно… — и вправду вкусно. Даже неожиданно для кофе. Она поражена.

— А если бы настоящий… — мечтательно заканчивает мужчина.

Джаспер хмурится, неодобрительно взглянув на него. Ему явно хочется что-то ответить, но он сдерживается. С трудом, но сдерживается. Не намерен терять работу — клиент как-никак.

— Что-нибудь ещё? — сдержано спрашивает он, всем видом стараясь показать, что обращается только к Белле.

— Нет, спасибо, — неожиданно покраснев, качает головой она. Прячется за кружкой и занавесью волос. Снова.

Бармен уходит — словно бы знает, что это сейчас понадобится. Телефон где-то в недрах заведения разрывается. С каждой секундой звук нарастает.

Они с босоногим снова остаются один на один. И снова вместе с кофе.

— Как вас зовут? — неожиданно спрашивает Белла. И тут же понимает, что ей на самом деле интересно. И даже больше — важно знать. Впервые мужское общество не вызывает негативных эмоций. Впервые хочется ещё поговорить, ещё посидеть, ещё посмотреть и ещё послушать… в нем определенно есть что-то необыкновенное. И дело вовсе не в любви к барефутингу [1] Формально «движение босоногих», призывающих везде и всюду ходить босиком, что, якобы, хорошо влияет на человеческое здоровье — прим. автора. .

— Зачем вам? — удивленно вскинув бровь, откликается мужчина. Вертит в руках пустую чашку, тоскливо глядя на последнюю, оставшуюся полной. — Мы больше не встретимся.

Уверенность, сквозящая в этих словах, пугает. Только, казалось бы, протянувшаяся нить, грозит оборваться. Он словно бы знает наверняка. Он словно бы готов в этом поклясться.

— Хотите остаться Любителем Латте? — пытаясь перевести разговор в шутку, бормочет Белла. Вполоборота садится на своем стуле, допивая кофе.

— Скорее уж Посоветовавшим Гляссе.

— Я могу рассмотреть оба варианта. Но все же?..

— Эдвард, — словно бы сдаваясь, уступая, выдыхает он. Глаза безвозвратно потухают.

— Вы из Англии?

— С Аляски.

— Я Белла.

— Белла? Прямо как в том фильме, да? — Эдвард устало усмехается, прикрывая глаза. — Держись от меня подальше, Белла. Я тебя съем.

Его голос подрагивает, а пальцы неестественно выпрямляются. И шутливые слова звучат совсем не весело в таком соседстве.

— У вас что-то случилось?.. — опасливо спрашивает она, наблюдая такие резкие изменения. В груди что-то екает.

Её вопрос становится для него неожиданностью. Прямо-таки ведром ледяной воды, если судить по вытянувшемуся лицу и вспыхнувшим глазам. На мгновение Белле кажется, что он похож на утопающего — дно уже здесь, совсем близко, а спасения все нет. Отталкивается, отталкивается, ударяет руками по воде… но поздно. Неумолимо тонет. Захлебывается.

— Да, случилось. Но уже разрешилось, — и голос другой. Совсем другой. Опять неживой.

Эдвард качает головой, словно отгоняя дурные мысли. Бросает взгляд на маленькую смятую фотографию, что держит в руке. Поднимается со стула.

— Можно заплатить за вас, Белла?

— Я сама могу…

— Пожалуйста, — на этот раз яблочные глаза умоляют. На самом деле умоляют. Едва ли не заклинают. В них затаилась такое отчаянное воззвание послушать, что невозможно отказать. Даже если очень хочется и на деле это выглядит совсем просто.