Анатолий Луцков - Африканский связной

Что было бы, если бы он не получил этого письма от Памелы? Он поддерживал бы переписку, посылая письма за океан, наполненные шелухой пустых слов, пока ее не прервали бы те самые компетентные органы, в которых он сам служит. Но Памела решительно поставила точку и этим избавила Вьюгина от продолжения попыток заключать в слова чужого языка того, что питалось непрочными и угасающими чувствами.

Дождя не было, но и солнце не показывалось из-за слишком густых облаков. Вьюгин знал адрес наизусть. Проспект Независимости был недалеко от его дома, а дальше его пересекала улица Лукулинди и Вьюгин там однажды бывал. Туда легко можно было дойти и пешком.

На улицах города людей с европейской внешностью всегда было немного, их было больше по вечерам на набережной или сидящих в открытых кафе. Большинство из тех, кого можно было встретить на улицах, были туристы. Их выдавала незагорелость лиц, рук и ног, взгляды, излучавшие немного опасливое любопытство и слишком неспешная походка. А вот на здешних белых людях, кстати, очень редко передвигавшихся пешком, лежала неизменная печать озабоченной деловитости и небрежное невнимание к окружающему миру.

Впереди Вьюгина вышагивала тройка долговязых, похожих на кинематографических скандинавов, а их атаковали с двух сторон подростки в школьной форме. На своем школьном же английском они предлагали им посетить ночной клуб “Момбаса” и совали им в руки пригласительные билеты, дающие право на какие-то скидки.

Когда Вьюгин их обгонял, юные и еще неумелые искусители уже говорили о преимуществах какого-то игорного клуба, якобы славящегося высокой вероятностью выигрышей, а один из подростков обещал привести сегодня к ним в гостиницу девушек, причем, по его словам, вовсе и не проституток.

— Очень хорошие девушки, сэр, — говорил он в этот момент тому, с кем только что поровнялся Вьюгин, — образованные и говорят по-английски.

Говоривший это выразительно глянул на проходившего мимо Вьюгина, как бы давая понять, что сказанное относится и к нему, он тоже может быть включен в число клиентов и что внимание образованной темнокожей девушки ему будет обеспечено.

Вьюгин ускорил шаг и теперь слова, которыми старались прельстить белых туристов, стали тускнеть за его спиной и он стряхнул остатки их с себя, как стряхивают сор и пыль с одежды.

— Зачем вы явились с цветами? — спросила его Мегги с притворным, а, может, и искренним немного сердитым недоумением, во взгляде же ее сквозила доброжелательная насмешливость, которую Вьюгин помнил еще по совместной поездке, когда она приютила его у себя.

— Я думал, что этого требуют приличия, — таков был чистосердечный, хотя и смешной своей наивностью ответ Вьюгина. — Я все-таки приглашен на званый обед и все такое…

— Какая чушь! Тоже мне званый обед. Никого, кроме вас я и не звала. А цветы, к вашему сведению, хороши только, когда они живы, то есть их корни еще находятся в земле, — сказала она немного назидательно, принимая букет и ища глазами подходящий для его размещения сосуд, — а срезанные цветы, это только, извините, их трупы, а что происходит с ними дальше, все знают.

Она посмотрела в обескураженное лицо гостя с явно пародийной заботливостью старшей родственницы и ободряюще добавила:

— Но все равно спасибо. Вы просто не знаете моих пристрастий. А у меня еще есть мерзкая привычка ставить на вид джентльмену не отсутствие, а как раз наличие необходимых ему качеств. У меня вообще серьезные пробелы в воспитании. Поэтому дочь я поручила воспитывать мужу. Правда, с не самым лучшим результатом.

Маргарет Паркс, хоть и сознавала отсутствие у себя манер, украшающих хозяйку дома, но зато восполняла это вниманием к своей внешности и ей иногда удавалось не только скрывать досадные следы увядания, но даже быть по-настоящему привлекательной. А сегодня у нее все-таки был в гостях молодой мужчина.

Дом Парксов и великолепие его просторных комнат вызвал у Вьюгина умело скрываемое удивление. В таких домах ему бывать еще не приходилось. Он ведь был типичным сыном своей страны, в которой так называемый жилищный вопрос продолжал быть больным уже не одно десятилетие. А в силу своего происхождения Вьюгин в целом разделял мнение, что иметь излишки жилплощади, да еще в условиях города, это почти безнравственно. Сам же он никогда не был вхож в городские жилища, как бы сплошь состоящие из одних таких излишков. Это был закрытый для него мир в родном отечестве, его даже можно было назвать параллельным, так как о существовании его многие даже и не догадывались. Когда Мегги в своем открытом шелковом платье, поводя загорелыми плечами, спросила гостя с некоторой отстраненностью, как ему нравится ее жилище, Вьюгин довольно вяло высказал свое одобрение, а давать развернутую оценку ее, как сама она назвала “жилищу”, он не решился, ограничившись парой общих фраз.

Но в доме Парксов была еше и столовая, конечно, очень просторная и ничем другим она никогда и не была. И в ней действительно стоял большой обеденный стол под белой скатертью и множество столовых приборов, и еще рядом стоял слуга, одетый в белую длинную рубаху и с белозубой улыбкой на шоколадном лице.

Вьюгину подумалось, что Мегги искоса наблюдает за ним, как бы регистрируя его впечатления, но понял, что ошибся. Она давно уже принимала за привычную данность место, где она жила и всю окружающую обстановку. Возможно, она даже с трудом допускала, что другие белые люди, по крайней мере, люди ее круга, могут жить иначе.

Через два дня Ляхов позвонил Вьюгину поздно вечером и назначил ему у себя встречу. Вьюгин понял, что в этот же день ему придется ехать на задание. Утром еще шел дождь, но потом небо многообещающе посветлело и вскоре вышло солнце во всей своей африканской красе. Вьюгин знал, что сезон дождей не следовало понимать слишком буквально и что между периодами пролития живительной небесной влаги обычно следовал вполне разумной продолжительности промежуток, когда земледельцы рыхлили своими мотыгами землю и бросали в нее зерно или коробочки семян арахиса. А в современных хозяйствах заводили трактора и многолемешные плуги отваливали толстые пласты краснозема. В городе в это время высыхал асфальт и в лужах прямо на глазах понижался уровень воды.

Вьюгин пришел вовремя, Ляхов это отметил одобрительным кивком и теперь уже без всякой загадочной недоговоренности обрисовал ему весь ход предстоящей операции.

— Я подобрал парик, который весьма напоминает естественные волосы Бригстока. А вот и очки в темной оправе с очень слабыми стеклами. Удалось найти даже близкую копию рубашки, в которой его чаще всего видели. Правда, я не думаю, что этот Бригсток так уж часто общался со своим источником, чтобы он мог его хорошо запомнить.