Люсинда Райли - Сестра ветра

Я недовольно нахмурилась, глянув на Тома. Что это с ним такое творится? Обычно он щедр на всякие любезности при знакомстве, но сегодня его словно подменили. Я даже немного обиделась на него. Не сумел представиться моим как положено. Что за дела!

– Мы тоже очень рады познакомиться с вами, Том, – откликнулась Марина. – И спасибо вам, что заботились все эти месяцы об Алли.

– О, мы взаимно заботились друг о друге, – рассеянно ответствовал Том, по-прежнему не сводя глаз со Стар.

В этот момент по громкоговорителю прозвучал сигнал для оркестрантов занять свои места на сцене.

– К сожалению, нам пора. Увидимся после концерта прямо в фойе, – сказала я и добавила: – Боже! Я так нервничаю. – Вздохнула и расцеловала Ма и Стар.

– Все будет хорошо, милая, – приободрила меня Ма. – Все у тебя получится как надо. Я уверена в этом.

– Спасибо! – Я помахала им рукой и заторопилась по коридору вслед за Томом. – Ты что, язык проглотил? – набросилась я на него, когда мы отошли чуть подальше.

– Боже мой! – восхищенно воскликнул Том. – Твоя сестра… Да она же настоящая красавица. Согласна?

Больше ничего путного от него так и не удалось добиться. Я проследовала за Томом на сцену и присоединилась к другим музыкантам, приготовившимся выслушать последние указания и напутствия от Эндрю Литтона.

* * *

– Как же я волнуюсь, – прошептала я Тому, когда ровно в семь двадцать семь мы гуськом вышли на сцену и заняли свои места в оркестре. Раздались громовые аплодисменты. – Он до сих пор трезв. А мне ведь говорил, что ему лучше играется на пьяную голову.

Том издал короткий смешок, глянув на мое озабоченное лицо.

– Сказать по правде, мне искренне жаль Феликса. Бедолага! Вечно ему не везет. Но ничего… Впереди у него все первое отделение плюс антракт. Так что у нашего папаши еще есть время выправить ситуацию. А сейчас, – Том тоже перешел на шепот, – гони прочь все свои страхи и сомнения, Алли. Насладись в полной мере незабываемым, поистине неповторимым моментом в семейной истории Халворсенов… Или Григов… Люблю тебя, сестренка! – добавил он с широкой улыбкой, после чего каждый из нас уселся на свое место.

Я расположилась среди духовиков. Через три минуты с небольшим мне предстоит подняться со стула и сыграть на флейте первые четыре такта «Утреннего настроения» Эдварда Грига. А ведь правильно сказал мне Феликс. Какая разница, чья кровь течет в наших жилах? Главное – что я появилась на свет, получила свыше драгоценный дар жизни, а уж дальше мне самой решать, как распорядиться этим даром и собою тоже.

В зале погас свет. Публика затихла в ожидании. И в этот миг я подумала обо всех тех, кто любил меня. И о тех дорогих моему сердцу людях, которые сейчас сидят в этом притихшем зале, мысленно подбадривая меня и заставляя двигаться вперед.

И тут я вспомнила слова Па Солта. «Именно в минуты слабости ты обретешь свои главные силы». А ведь так оно и случилось. Потеряв любимых, я стала только сильнее. А еще я вспомнила Тео, который научил меня, как нужно любить другого человека. Сегодня рядом со мной – увы! – нет ни Па Солта, ни Тео. Но я знаю, они будут гордиться мною, наблюдая за моим выступлением с небес.

А потом я улыбнулась при мысли о том, что во мне зреет новая жизнь, которая очень скоро заявит о себе во весь голос.

Я поднесла флейту к губам и начала играть. Для всех них.

Стар

7 декабря 2007 года

В зале погас свет. Я увидела, как моя сестра поднялась со своего места. Летящий покрой черного концертного платья не скрывал ее заметно округлившийся живот, в котором уже зрела новая жизнь. На какое-то мгновение Алли закрыла глаза, словно молилась. Когда она поднесла флейту к губам, чья-то рука коснулась моей руки и осторожно сжала ее. Я знала, это Ма. Она даже на расстоянии улавливает любую, самую малейшую вибрацию в наших настроениях и переживаниях.

И вот уже полилась, поплыла над залом прекрасная, знакомая мне с самого раннего детства мелодия, под которую мы с сестрами взрослели когда-то в Атлантисе. И я почувствовала, как с меня постепенно спадает напряжение всех последних недель. Музыка словно омыла меня, подобно живой воде. Я слушала и понимала, что сейчас Алли играет для всех, кого она любила и кого потеряла. Но понимала и другое. Как даже после самой долгой ночи восходит солнце и наступает новый день, так и ее существование сейчас озарено новым светом зародившейся в ней жизни. Вот оркестр присоединился к солирующей флейте, и прекрасная мелодия достигла своего крещендо, ликующими звуками встречая наступление этого нового дня. И я тоже почувствовала, как все во мне ликует и радуется.

Да, мое второе рождение доставило другим много горя. Со всем этим мне еще предстоит разбираться, осмысливать, понимать. Но одно я уже успела понять: любовь многолика и всякий раз проявляет себя по-разному.

В антракте мы с Ма отправились в бар. За бокалом шампанского к нам присоединилась чета Фейлис-Кингс. Питер и Селия представились нам как родители Тео. Глядя на то, как Питер бережно придерживает Селию за талию, я подумала, что они сейчас очень похожи на юную парочку влюбленных.

– За здоровье, – сказала Ма, чокаясь со мной. – Какой прекрасный вечер, не правда ли?

– О да, – ответила я. – Замечательный вечер.

– Алли сыграла превосходно. Какая жалость, что остальные девочки не смогли поприсутствовать здесь и лично насладиться ее игрой. И, конечно, жаль, что ваш отец не услышал это.

Я увидела, как Ма сосредоточенно нахмурила лоб, погрузившись в свои невеселые раздумья. Интересно, подумала я, какие еще тайны хранит в себе эта женщина. А они ведь давят на нее, еще как давят. Одни мои секреты чего стоят.

– Сиси так и не смогла ничего сделать? – вбросила пробный шар Ма.

– Нет, не смогла.

– Давно виделись с ней?

– Я в последние дни редко бываю дома.

Марина не стала прессовать меня и дальше. Знала, что это бесполезно.

Чья-то рука тронула меня за плечо. Я даже подпрыгнула от неожиданности. Всегда реагирую подобным образом на внезапные тактильные прикосновения. Питер нарушил повисшую паузу.

– Всем привет. – Он повернулся к Ма. – Так вы и есть та знаменитая няня, которая вырастила Алли с пеленок?

– Да, это я, – ответила Ма.

– Великолепно справились со своей работой, – великодушно заметил Питер.

– О, в этом нет моей заслуги, – скромно ответствовала Ма. – Алли сама по себе прекрасная девочка. Впрочем, я могу гордиться всеми своими девочками.

– А вы, значит, одна из сестер Алли? Знаменитые сестры Деплеси. – Питер перевел свои глаза-буравчики на меня.

– Да.

– Как вас зовут?

– Стар.

– И какой ваш порядковый номер?

– Третий.

– Интересно-интересно! – Он снова глянул на меня. – Я тоже у себя в семье значился под номером три. Нас никогда не слушают и никогда не слышат, правда?