Эрик Нойч - Мир на Востоке

Тут вмешался Функе, наблюдавший за всей этой сценой с крыши своего сеновала:

— Ну, если это не повод, чтобы пропустить по рюмочке, то я просто и разговаривать с вами не хочу. А фартук я тебе, солдат, сейчас принесу.

— Да, по такому морозцу рюмочка бы не повредила, — согласился Макс Зибенлен, крестьянин из соседней деревни, приглашенный в качестве главного эксперта. Он точил ножи для разделки туши. — Все как прежде, — добавил он. — Начальники вас отпускают, только надо их как следует подмазать, верно?

— Нет-нет, — запротестовал Бернд, — у нас в училище такое невозможно. Меня поощрили за лучшие результаты по стрельбе.

При этом известии настроение у Эриха стало совсем праздничным.

— Неси-ка сюда твой фартук, Карл! — крикнул он Функе. — Давай к нам, выпей рюмочку, а то я просто видеть не могу, как у тебя там, наверху, слюнки текут.

Юлия в теплом спортивном костюме, шапке и шарфе с любопытством наблюдала за царившей на дворе суматохой. В летней кухне Ульрика, внимательно выслушав указания Зибенлена, принялась за работу — резала мясо на мелкие кусочки. Она осталась здесь одна, потому что Халька отправилась готовить для всех завтрак.

— Мне, пожалуйста, только пару яичек пожарь, — сказал вслед Хальке Зибенлен, — я эту свинину просто видеть больше не могу. Мало того, что своих забиваешь, так еще и людям помогать приходится.

Теперь все с нетерпением ждали представителя санитарного контроля. Он появился точно в назначенное время, поставил в сторонке мотоцикл, поздоровался и достал свои приборы из ящичка.

Это был человек в длиннополом зеленом пальто, с острой бородкой и закрученными вверх усами. Он приветливо поглядывал на всех сквозь очки в железной оправе и особенно ласково разговаривал с Юлией. Та просто не отходила от него и смотрела круглыми глазами на его таинственные действия. Вероятно, он казался ей волшебником, скорее всего, добрым, но, может, и злым. Юлия видела, что даже взрослые наблюдали за его действиями со смесью страха и уважения.

Когда были взяты пробы и стеклышки положены под микроскоп, она спросила:

— Ты теперь что ищешь, дядя, таких маленьких червячков?

Он засмеялся, посадил ее к себе на колени и сказал:

— Вот, взгляни сама. Только один глаз надо прищурить.

Это Юлии никак не удавалось, и тогда она попросту закрыла его рукой.

— Ну а теперь скажи мне, что ты видишь?

— Еще хочу посмотреть, — попросила она.

— Пожалуйста, барышня. — И он сунул под микроскоп другие стеклышки.

— Еще, еще, — без конца клянчила она.

Наконец он выдернул волосок из ее головы и тоже показал ей в микроскоп.

— Никаких червячков нет, — произнес он наконец, погладив Юлию по темным волосам. — Разве мы с тобой что-нибудь увидели, — спросил он девочку, — каких-нибудь червяков? Нет, ничего не видели. Животное совершенно здорово.

Все с облегчением вздохнули, и это радостное известие явилось новым поводом для того, чтобы осушить по рюмочке.

На завтрак всех угостили бульоном, а также свежесваренным мясом с горчицей. Ахим и Бернд с ручной тележкой отправились к Моосшвамму, у которого находилась купленная в складчину жителями поселка — давным-давно, еще во времена Веймарской республики, — машинка для закручивания банок.

Макс Зибенлен тем временем опустошил седьмую и восьмую рюмку пшеничной водки, становясь все более разговорчивым.

— Желудок подводит, — объяснял он, оправдываясь. — Когда я столько жирного мяса вижу, такая начинается изжога, что только водка и помогает.

По старинным рецептам он наполнял кишки сдобренным луком и специями ливером. Юлия с любопытством смотрела, как быстро он своими ловкими пальцами вяжет все новые и новые круги колбасы.

Нет, на покой он еще не собирается, охотно рассказывал он Ульрике, хотя ему скоро семьдесят стукнет. Теперь уж сын хозяйством заправляет, они, правда, сейчас в кооператив вступили, и его даже в правление выбрали — нуждаются в его советах, он ведь всегда образцовым хозяином считался. А если честно говорить, то он еще весной подумывал о том, не бросить ли все и не отправиться ли на Запад счастья искать. Ох, как тяжело было! Эти сорвиголовы из кооператива «Красный петух» — сейчас название сменили, «Рассвет» называется, — заклеймили его как врага. А ему просто жаль было с наследством, с землей расставаться. Нет, теперь он ни о чем не жалеет. Да и совет Мюнца тоже свою роль сыграл. Слышала она про такого? Он ведь сейчас в Берлине, можно сказать, на самом верху, а в конце войны Зибенлен прятал его от нацистов. И вот однажды Мюнц, когда в этих краях оказался, навестил его, и они откровенно побеседовали о перспективах, если Ульрика, конечно, понимает, о чем идет речь…

— Ладно, начинку для кровяной я сам замешаю, это не для нежных женских ручек. — Ульрика хотела было возразить, но он не дал ей рта раскрыть. — Значит, мясо и жир помельче рубите, а язык крупнее… Да, меняются времена… Еще недавно прямо так и подмывало все кооперативные амбары поджечь, а теперь вот сам в правлении сидишь, сын в бригадирах, за каждым колоском следит…

Моосшвамм был готов к приходу Ахима, даже ожидал его с нетерпением, чтобы высказать ему свое копившееся еще с рождества раздражение по поводу партизанских выходок его матери. Ахим явился, но в сопровождении какого-то незнакомого парня — из-под ворота рабочего халата выглядывали серебряные петлицы.

— Ты что, солдата с собой привел?

— Это же брат Эриха Хёльсфарта.

— Что ты! Ну и ну! Дай-ка, парень, на тебя поглядеть. Сними свой маскхалат. А что означает буква «С» на погонах?

— Офицерское училище.

— Значит, скоро в лейтенанты?

— Через два с половиной года.

И тут Моосшвамм не удержался:

— Я, конечно, вам никаких военных секретов не выдам, но ты, Ахим, все-таки прочистил бы своей матери мозги.

— Почему? Что она такое натворила?

— Ты разве ничего не знаешь? Она просто помешалась на этой дороге, нелегально собрание созвала, всю партию осрамила. А ты ведь тоже член партии, Ахим.

— Разве она не права? Не нужна разве поселку новая дорога?

— Как? И ты туда же?

— Да, — заявил Бернд, которого за завтраком уже успели просветить, — наша народная армия это начинание поддерживает. Мы уже обязались и помощь оказать. Наши саперы скоро технику подгонят и в два счета вам тут дорогу проложат. Это будет подготовка к будущим маневрам.

Моосшвамм прикусил язык. Он недоверчиво поглядывал то на одного, то на другого, не зная, чему и верить, но уважение к военной форме все-таки победило.

— Конечно, если армия… — растерянно пробормотал он.

Ахим с трудом сдерживал смех, а когда они отошли подальше от дома, разразился громким хохотом.

— Ну, ты даешь! Где так мастерски врать выучился?