Татьяна Виноградова - Непростые истории 3. В стране чудес

Страх перетравился в сосредоточение – ригель удобно оттягивал ладонь, вот только куда тыкать им? – глаз у цыгры не видать. Сердце билось часто-часто, воздух не хотел выдыхаться.

Ленивое клацанье пучками зубьев – Пахнутка махнул стержнем и промахнулся, под курткой покатился жаркий пот. В следующий бросок пасти ригель пумкнул о лаково-серую губу чудовища, в лицо пахнуло подвальной гнилью, нестерпимо захотелось утереться.

Позади слышалось движенье, но Пахнутка не мог оторвать взгляда от длинного полосато-белёсого тела, он чуял себя мышью перед змеюкою.

Безглазая голова засипела, справа выскочил кончик хвоста и хлестнул по локтю, ригель вылетел и зазвенел о лёд. Метнулась девка – широкая дуга молотой соли шваркнула по пасти-сундуку, девка с недюжинной силой вцепилась в локоть:

– Бежим, дяденька, время!

Ноги сами оттолкнулись от бортика и понесли хозяина прочь, к спасительному просвету. Пахнутка мчался и чуял, что не успевает за собственными ногами – девица бежала шаг в шаг, не отпуская рукава, и феевод понял, что если заплетётся и шмякнется, то второго шанса цыгра ему не даст.

Они кубарем скатились с тропы, которая на опушке пошла под уклон.

Пахнутка вскочил и теперь уж сам потянул девицу вперёд – защитная огорожа не пустит ни огра, ни волколака, ни цыгру… Приблуда не стала спорить и вслед за ним проскочила в воротца, затем оба хлопнулись в снег, тяжело дыша. Зелено-малиновое марево над огорожею плёнкой колыхнулось, узнавая хозяина, и затихло.

– Что за день? – Пахнутка тоскливо пригладил волосы, без шапки на морозе было неуютно. – И второй улей загубил, да ещё и автонагра почти нового, о прошлом годе дядькой Прыхом как раз на ярмарке и взятого. Вернётся хозяин, углядит, чего племянник-то натворил… – Феевод покачал головой и кивнул девке: – Сегодня в Остож ты не попадёшь, цыгра кругами ходить станет, караулить нас. Барон пока охотников пришлёт, так и двое днёв может миновать.

Девица захлопала ресницами, её васильковые глазищи блестели так, что Пахнутке показалось, что она снова заплачет.

– Нельзя мне два дня, дяденька, никак нельзя. У меня нет ни хоть чуточки времени! Батянька мой искать станет.

Правильно, должон быть у девиц глазастых жених али батяня, кто уму учить и искать станет. У самого-то Пахнутки родителей давно уж не было в живых, вырастил его родной дядька в строгости, так что ещё мальчонкою Пахнутка привык защищаться сам и нести наказание також – спину и чуть ниже защипало в предвкушении солёных розог или чего похуже.

– Выбирать не приходится, приблуда, – пожал плечами феевод. – Чудо, что цыгра нас выпустила, небывалое дело! А ведь не должна была, у ней колдунство сильное, будешь бежать, а на месте завязнешь. Ловко ты солью ей по мордасам! Только это и спасло, похоже.

Девица кусала губу, на белом лбу пролегла тонкая морщинка:

– А оружие на хуторе есть, дяденька?

– Даже с оружием я на цыгру не пойду, извиняй. Да и какой я тебе дяденька? Не сильно-то и старше, почитай, тебя, приблуда. Пахнутий я, Пахнуткою кличут. У своего дядьки на ферме управляюсь. Пережди у нас, барон скоро пришлёт подмогу. Загибнешь ты вслед за лисапедом.

– А меня Дарой зовут, дядь… Пахнутий, – кивнула девица.

Она прижала к себе узел с вещами и покорно потрусила мимо теплиц к дому на холме.

Две спасённые феи продолжали спать. Они сонно повели слюдяными крылышками, когда Пахнутка затолкал их в большую банку и прикрыл крышкой. Пора перекусить, проверить рунные гасители в хранилище фейской пыльцы – благо, прошлогодние её остатки дядька продавать повёз – а там уж садиться считать убытки. Ох и получит он на пряники! Зимы три назад, когда гаситель во втором хранилище заискрил и пожёг треть унции драгоценной пыльцы, дядька Прых его так отходил, что Пахнутка день подняться не мог, а хромал, почитай, до осени.

– Младшой хозяин! – завопил Падыграйка, дворовый работник. – Едет, едет, дедка пархатый, ить не перекинется!

Пахнутка выглянул в окошко, замер, а потом помчался вниз. Розвальни! Розвальни его целые и невредимые, показались из лесу, и автонагр, тихонько трюхая по колее, опускался к хуторской ограде, стремясь не опрокинуть поклажу. Насколько Пахнутка мог видеть, оба закутанных в мешковину улья стояли невредимы – и пустой, и полный.

– Отпустила цыгра, отпустила, негодная! – бормотал он, сбегая по лестнице и всовывая ноги в широкие голенища сапог.

Как был, в овчинном жилете поверх рубахи, помчался к воротцам – встречать и впускать имущество. Хоть автонагр походил на мерина, но был механом – не живым – и преодолеть ограду сам не мог. И для чудища лесного в еду не годился.

Как здорово, что Пахнутка не успел записать в амбарные книги потерю! Ежели правильно всё обставить, то дядька Прых и не узнает, что племянник чуть было не загубил имущества на полторы сотни дуцелей.

Уже у самой огорожи он заметил неладное и едва успел перехватить найденную девицу, Дару, у открывающегося полога. Она, похоже, вовсе не заходила в комнатку – одну из служебных, куда её определил Пахнутка. По-прежнему замотанная в косматую бесформенную одёжу, девица пыталась вышмыгнуть наружу, но где ей было справиться с крепким и ловким хуторянином!

– Этот мешок, часом, не тот ли, что я у разбойников взял? – Пахнутка вдруг понял, что узел, который всю дорогу Дара прижимала к себе, он собственноручно на розвальни и закинул, думая сдать чужое имущество в городскую Башню – да и позабыл в суете.

Девица вцепилась в мешок, прижала к себе, глаза зазеленели и сверкнули, как у дикой кошки. Пахнутка понял, что она в панике – едва ли не большей, чем при встрече с цыгрой. Даже обратно в лес бежать собралася, когда в придорожной поросли ещё кружит чёрный «снег» и мелькает полосато-белёсое тело. Со стороны тонких стволов потянуло злобой и голодом.

– Отпусти, – сказала она сквозь зубы, враз утеряв заискивающее «дяденька».

– Значит, ты заодно с душегубцами промышляла, – с удовлетворением сказал Пахнутка. – Про сломанный лисапед и Остож ты мне наврала. А теперь взад с награбленным бежать хотишь.

– Нет! – воскликнула Дара и задёргалась в его крепкой хватке. – Я не разбойница, это моё… Это они меня ограбили!

– Я похож на полудурка? – покачал головой Пахнутка и кивнул подбежавшим работникам: – В острог девку. Пальцем не тронь, Падыграйка, барон пущай разберётся.

– Дурак! – закричала Дара, белое облако пара срывалось с её раскрасневшихся губ. – Если не отпустишь, отец станет искать меня, и тебе не поздоровится!

– Будешь меня ещё своим разбойным родом пугать, – пробормотал Пахнутка, на всякий случай проверил рефлекторы на огороже и пошёл в дом.

Не надо было бы трогать мешок вообще. Однако раз он здесь – лежит на скоблёной столешнице рядом со стопкой амбарных книг – то отчего ж не взглянуть на разбойные сокровища? Брать их себе Пахнутка не собирался, однако любопытство глодало его, как волколак лошадиный остов.