Татьяна Виноградова - Непростые истории 3. В стране чудес

– Совсем? – Тошка держалась рукой за щеку. Егор кивнул. – А я есть хочу, – шмыгнула она. – Я деньги дома забыла. Я потому сразу на кухню и пошла, что мне кушать очень хотелось, а она… и потом я… – одинокая слезинка скатилась по ее щеке.

– Ну, все, все, – Егор подхватил дочку на руки и понес на кухню. – Сейчас мы чаю попьем. С бутербродами. Да?

Тошка кивнула, слабо улыбнувшись сквозь слезы. К миске с оладьями они так и не притронулись. Утром Егор скинул их в мусорку, туда же отправились и всевозможные амулеты и обереги, щедро развешанные Алей по всему дому.

***

Телевизор на стене беззвучно работал, цветные сполохи плясали по комнате. Егор плотно закрыл дверь в детскую, чтобы не разбудить Тошку. Павел, старый друг, заехал поздно вечером, и они негромко обсуждали завтрашнюю поездку.

– Нам бы завтра пораньше тронуться, до пробок. Давно мы с тобой на речку не ездили! Помнишь, как раньше? – начал Павел и осекся.

Егор, странно вздрогнув плечами, кивнул. Да, давно. Год с небольшим. С тех пор как заболела жена.

– Зря ты на клинику в суд не подал, – правильно истолковал его вздох Павел. – Я бы тебе толкового адвоката из своих парней выделил, зря, ей-богу, зря.

Павел заведовал юридической фирмой и, несмотря на внешность весельчака-балагура, обладал бульдожьей хваткой успешного адвоката. Егор вздохнул.

– Они сделали, что могли. Кто же знал, что этот прибор выключится? Чертовщина какая-то, – Егор залпом допил коньяк из стакана. – Как будто проклял кто. Ты же помнишь, какая Нина была веселая, легкая? И вдруг как подменили – ревность без причины, скандалы, истерики, головные боли эти ужасные. Надо было сразу ее к врачам тащить, а я с ней ругался. Думал, бабья блажь… А теперь уже ничего не изменишь…

– Ладно, – сказал Павел поднимаясь, – время позднее, пойду. На моей машине поедем? Может, тогда сразу вещи в багажник сложим, чтоб завтра время не терять?

Пока Егор искал в недрах квартиры рыбацкое снаряжение, Павел шумно возился в прихожей, натягивая ботинки.

– Привет, Тонечка, – кивнул он, заметив выглядывающую из-за угла смущенную физиономию девочки. – Ты чего не спишь? Поздно уже.

– Привет. Дядя Паша, а вы с папой куда-то завтра едете? – Тошка вышла в коридор.

– Едем, едем! – Павел улыбнулся. – Сто лет не выбирались. Егор вон зеленого цвета уже. Ему свежий воздух нужен.

– А я? – губы ее капризно надулись.

– Ну, Тонечка, мы же на денек только. Вечером приедем.

Тошка нахмурила светлые бровки и, казалось, задумалась.

– А вот я папе скажу, что вы ко мне приставали, – решительно вскинула она голову.

– Как приставал, ты о чем?

– А вот так. Щупали меня, вот!

– Ты что мелешь? Тонька, ты что? – громким шепотом возмутился Павел, мгновенно вспотев. – Да ты в своем уме? Ты сериалов, что ли, насмотрелась? Я вот Егору скажу…

Тошка лишь плечами пожала. Павел посмотрел в ее ясные серые глаза. Как, откуда в этой головенке такие мысли? Да не трогал он ее никогда. Ну, возился с малышней, летом на даче. Неужели она могла решить, что?.. И пока мысли сайгаками носились в его голове, девочка улыбнулась. Улыбнулась совсем по-взрослому, той самой улыбкой, какую Павел не раз видел у взрослых прожженных сук. И вспотел еще больше. Даже если и не поверит Егор дочери, все равно дружбе их, многолетней и прочной, в одно мгновение придет конец… Хотя какое не поверит! Он за Тошку и убить может! И ничего ты не докажешь, хоть умри! И тут он сдался и чуть слышно пробормотал:

– Ты чего добиваешься, а?

– Мы с папой в аквапарке давно не были, – скромно потупилась Тошка.

– Понятно, – кивнул Павел и провел рукой по мокрому лбу.

Егор вынырнул из комнаты с рюкзаком и спиннингом.

– Еле нашел, – выдохнул он. – О, дочурка! Ну-ка марш в постель. Я рано уеду, а ты с Серафимой Борисовной останешься.

После разрыва с Алей, Егор искал кого-то с кем можно оставлять дочь, но лучше старой Серафимы так и не нашел.

Тошка послушно кивнула, продолжая смотреть на Павла влажными глазами.

– Тут, знаешь, какое дело, – пробормотал Павел, не сводя взгляда с безмятежного лица девочки. – Жена только что позвонила, мать у нее заболела. Придется ехать. Сам понимаешь, теща – это святое!

– Черт! – Егор уронил рюкзак на пол. – Ладно, Павел, не судьба, видать. Ну, может, на следующие выходные?

– Ага, давай попробуем, – Павел заспешил, засуетился. Наскоро пожал руку Егору и вывалился за дверь, чувствуя, как колотится сердце и ноет в правом боку.

Егор задумчиво смотрел на рюкзак под ногами. Этот рюкзак тоже из той жизни, из счастливой. Вспомнил, как плясали тонкие пальцы по грифу гитары. Нину он увидел у костра в одном из студенческих турпоходов. Нет, сначала услышал. Низкий грудной голос. «Я здесь, Инезилья, я здесь под окном…» – пела она, и ладная шапочка каштановых волос на ее голове вздрагивала в такт аккордам. И Егор почувствовал себя сразу и Дон Жуаном, и Доном Сезаром…

– Па-а-ап! – Тошка потрясла его за руку. – А мы в аквапарк завтра пойдем?

– Да, – машинально кивнул Егор, – пойдем, да. – Он посмотрел на дочь, переминающуюся босыми ногами на холодном полу. Ее глаза с надеждой смотрели из-под растрепанной челки. Егор почувствовал комок в горле. – Ну что ты, мышка? Конечно, пойдем! – он подхватил дочь на руки и подбросил в воздух. – Ну и тяжелая ты стала, однако! Скоро меня перерастешь!

Уложив дочку и бережно накрыв одеялом, Егор вернулся в комнату, долго смотрел на недопитую бутылку, борясь с искушением. Иногда он завидовал алкоголикам. Если б можно было напиться и забыться. Забыть, что где-то умирает самый любимый человек, и ты ничем не можешь ему помочь.

Он ясно помнил тот день. После сложной операции Нина лежала в реанимации, подключенная к какому-то хитрому аппарату, но мужу и дочери разрешили навестить ее. Он и вышел-то переговорить с лечащим врачом на минутку. А когда вернулся, первое, что увидел – ровную зеленую линию на мониторе, дефибриллятор в руках у врача, а уж потом испуганные глаза дочери, которую медсестра тащила из палаты. Нину удалось откачать, но из комы она так и не вышла. Егор вздохнул и потер лицо. Никак нельзя раскисать. У Тошки, кроме него, никого нет.

Часы на стене тихо шептали «тик-так, тик-так». Тошка прислушивалась к звукам из гостиной – вот папа выключил телевизор и ушел к себе. Наверное, будет сидеть полночи за компьютером, работать. Как хорошо знать, что папа всегда рядом с тобой – умный и смелый, самый лучший на свете. Только ее и больше ничей. Тошка улыбнулась, вспомнив растерянность и даже страх в глазах дяди Паши. Избавиться от него оказалось еще проще, чем от ненавистной Али. Так же легко, как нажать кнопку на серо-белом корпусе аппарата. А потом молча наблюдать, как зеленые зигзаги на мониторе становятся меньше, реже и постепенно затухают совсем, превращаясь в унылую ровную линию. Главное, не смотреть на неподвижную фигуру на кровати, опутанную проводами и трубками. Это не мама. Это не может быть мамой. Это что-то, отнявшее у нее отца, то, из-за чего его никогда не бывало дома. Она просто хотела освободить папу. Но теперь все будет иначе, все будет хорошо. Завтра они пойдут в аквапарк, и на следующие выходные тоже куда-нибудь пойдут, и так будет всегда. Тошка повернулась на бок, подложив ладошки под щеку. Через минуту она уже крепко спала.