Юрий Козлов - Новый вор
- Название:Новый вор
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Роман-газета
- Год:2019
- Город:М.:
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Козлов - Новый вор краткое содержание
Новый вор - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Может, он потому и гонит меня в Россию, чтобы другие пилигримы не прознали про крысиный маршрут? Но тогда, прогнал глупую мысль, проще было меня убить. Хотя, одного меня мало, надо всех в доме, включая дона Игнасио, Лору, да, пожалуй, и остальных соседей. Возможно, в другой жизни, если бы Третий рейх победил во Второй мировой войне и в Синтре располагался гарнизон вермахта, господин Герхард так бы и поступил, но та другая жизнь, если и существовала, то исключительно в виде отложенной мечты в сознании старого фашиста.
Вытряхивая из прихваченной в самолёте косметички в мусорную корзину лишние туалетные принадлежности, вроде распылителя воды для увлажнения лица, усложнённой (для головы и бороды?) расчёски, каких-то глубоко запаянных в пластик кремов и aftershave , он вдруг увидел, что корзина полна… запечатанных коробок с духами. Перелесов не верил своим глазам, извлекая из корзины нетронутые «Selenion», «Hermes 24 Faubourg», «Clive Christian». Это же… тысячи евро. Всё встало на свои места: мать сошла с ума!
Он поднялся в её комнату, протянул ладонь с разместившимися на ней на манер шумерского зиккурата коробками.
«Ты смотрел на даты?» — спросила мать.
«Нет. Разве духи имеют срок годности?»
«Посмотри, там в углу маленькими цифрами. Им всем по десять и больше лет».
«Ну и что? Заматерели, набрались крепости…» — Он хотел добавить, как твой муж, но, взглянув в тёмное лицо матери, промолчал.
«Старые духи пахнут… старостью. Это особый запах. Я его ненавижу! Так пахнут бывшие красавицы на приёмах и концертах. Это тлен. Я не хочу…» — Она закрыла лицо руками.
«Зачем выбрасывать? — обнял мать Перелесов. — Отдай мне, я подарю каким-нибудь девчонкам. Ты — не бывшая, ты — долгоиграющая красавица».
Он почему-то вспомнил, что Пра никогда не пользовалась духами и при этом не пахла тленом. От неё, когда она приходила забирать его после уроков из школы, пахло суровым хозяйственным мылом, сигаретами «Новость», мокрыми, если шёл дождь, деревьями, а зимой — морозом, стоящей колом дублёнкой и яблоками. Пра любила крепкие поздние сорта.
«Когда твой рейс?» — улыбнулась сквозь слёзы мать.
«Завтра. Я отвалю в шесть. Надо ещё сдать машину в аэропорту».
«Я тебя провожу, — сказала мать. — Если…»
«Что?» — остановился у двери, так и не решивший, как поступить с духами Перелесов. Он подумал, что их покупал матери господин Герхард. Вряд ли он обрадуется, увидев нераспечатанные коробки в мусорной корзине.
«Если не просплю», — ответила мать.
Она не вышла проводить Перелесова утром.
И Перелесов не улетел во Франкфурт-на-Майне.
Господин Герхард умер ночью во сне от внезапной остановки сердца.
До сих пор Перелесов не мог понять, как среди утренней беготни, врачей, полиции, встревоженной прислуги и любопытствующих соседей ему явилась мысль заглянуть в охранную комнату, вытащить и сунуть в тайный карман шорт флешку с установленной в спальне господина Герхарда камеры.
Он сделал это чисто автоматически, вспомнив, что Луис говорил про распоряжение хозяина отключить камеру. Но камера по какой-то причине не была отключена. А может, была, и флешка просто торчала. В её неожиданном присутствии в компьютерном гнезде угадывалось некое противоречие, нарушение установленного хода вещей. Перелесов с юных лет воспринимал подобные противоречия как революционные артефакты бытия, меняющие течение (реку) жизни. Потому и прихватил флешку, как хамелеон длинным языком зазевавшегося жучка, и даже успел прикрыть за собой дверь охранной комнаты.
В холле он столкнулся с входящим полицейским и вызванным по тревоге Луисом. «Прошу со мной!» — приказал полицейский, после чего проверил все камеры. «Это?» — ткнул пальцем в пустое гнездо на компьютере. «Отключена, — объяснил Луис, — по просьбе хозяина». «В день смерти?» — усмехнулся полицейский. «Нет, уже несколько дней, сразу, как он вернулся из Парагвая». «Луис мне говорил, я свидетель, камера не работает, — подтвердил Перелесов. — В спальне есть пульт вызова медсестры». «Прошу вас не покидать дом», — даже не обернулся полицейский. Похоже, его раздражает мой портаньол, подумал Перелесов.
«Ataque cardiaco, — заглянул в комнату врач. — Ele noventa anos».
«Девяносто один, — уточнил Луис. — Ele era amigo do Salazar».
«Мои соболезнования», — обернувшись, полицейский просканировал взглядом карманы Перелесова, но обыскивать после слов врача не стал.
Перелесов вспоминал день смерти господина Герхарда, гуляя по разорённой территории завода «Молот» — флагмана советского станкостроения. Его поставили в начале тридцатых американские инженеры на деньги, выжатые из коллективизации. Крестьянская Русь корчилась и билась под изрыгающими металлическую стружку, сварочную искру станками.
Завод вроде бы находился в Москве, но место напоминало пейзаж после битвы. Ветер стучал в ржавые листы ограды, тоскливый железный вой плыл над проломленными крышами. Цеха стояли частично разрушенные, с выбитыми окнами, зияя проломами в стенах, как будто их атаковали отлитые в годы войны на «Молоте» самоходки. Асфальт под ногами напоминал слоистые волны с воронками. Бетонные плиты были выворочены из земли и зачем-то разбиты (у Перелесова сразу встали перед глазами выломанные фрагменты чугунной ограды набережной Москвы-реки, по которой он когда-то ходил с Авдотьевым). Среди поваленных и срубленных деревьев в заводском сквере мерцала в лунном свете страшная статуя Ленина с отбитой головой и повешенной на руку автомобильной покрышкой.
Это был кусок приграничной Псковской области, непонятным образом переместившийся в Москву. Если бы, конечно, в Псковской области имелся сопоставимый с «Молотом» промышленный гигант. Он был не просто уничтожен (Перелесов видел немало аккуратно закрытых, точнее законсервированных, предприятий в Европе), но уничтожен с торжествующим цинизмом, победительным осквернением самой идеи коллективного труда и инструментального станкостроения.
Станкостроение, вспомнилось Перелесову изречение забытого ныне сталинского наркома Серго Орджоникидзе, вбившего «Молот» в окраинную московскую землю, — мать промышленного производства. Применительно к улью — пчелиная матка. Сейчас мать (матка) промышленного производства была мертва. «Молот» лежал в грязи и лужах, как поверженный с остатками сотов улей. Убитую территорию облюбовали вороны, апокалиптически носившиеся в мутном весеннем небе, и крысы, энергично осваивавшие стихийную мусорную свалку посреди центральной площади перед заводоуправлением. Не хватало стаи свирепых бродячих собак, но может быть, где-то они прятались, обкладывали Перелесова, как… кабана?
Он приехал на напоминающие павильон для съёмки футуристического блокбастера развалины не только потому, что хотел посмотреть будущие угодья Виореля, но ещё и потому, что неожиданно оказался миноритарным акционером «Молота».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: